Лазурь и Пурпур. Месть или Любовь? - Энни Вилкс

касаясь носом подбородка мужчины и на мгновение проваливаясь в нежность этого момента. — То есть нет! И я имею в виду, они же все в артефактах, и там наверняка защита?

— Конечно, — кивнул Дэмин, гладя Кьяру по волосам, словно ребенка. — Некоторые из пар-оольцев хорошо закрыты. Но никто из ставящих магические щиты не предусматривает влияния целителей. Защита направлена на то, чтобы не дать нанести вред, то есть изменить состояния тел снаружи, но они не станут блокировать протекающие в их телах изменения, верно?

— Потому что не могли бы двигаться? — поежилась Кьяра.

— И двигаться, и дышать, и даже видеть или слышать.

— Ты хочешь сказать, что лекари могут просто… Подожди, но ты же используешь заговоры?

— Заговоры использовать не получится, это правда. Но они мне и не нужны.

Кьяра попыталась уложить в голове услышанное, но в конце концов просто спросила напрямую:

— Что такое лекарь?

— Тот, кто управляет живыми субстанциями с целью инициирования или предотвращения изменений в живых организмах.

— А языком, который поймет даже степнячка? — улыбнулась Кьяра и ощутила солнечный свет ответной радости лекаря.

— Использовать свойства живых организмов и изменять их по велению мысли.

— Без заговоров?

— Чаще всего без. Заклятия нужны скорее для сложных исцелений и для разрыва устойчивых работающих механизмов.

— Но ведь можно быть целителем, не будучи лекарем?

— Конечно. Как можно научиться драться без оружия — и быть достаточно смертоносным воином, даже более опасным, чем противник с мечом.

— И все же клинок дает серьезные преимущества.

— Да.

— Вот бы Гэрэла услышала. Она рассказывала мне сказки о лекарях, очень их любила.

— И что же то были за сказки?

— Что лекарь может разозлиться и посмотреть на человека, а тот иссохнет. И что может превратить воду в яд, — вздохнула восхищенная Кьяра. — И что у лекаря невероятная власть над человеческой жизнью и над жизнью тварей и растений.

— Не спросишь, что же из этого правда? — осведомился лекарь, целуя Кьяру в нос.

— Спрошу, — ответила она, потянувшись вверх. — То есть вы можете просто убить любого из них? — Кьяра кивнула на лагерь. — Даже защищенных заговорами?

— Могу. Мы снова на «вы»?

Кьяра не обратила внимания на замечание Дэмина. Десятки вопросов теснились в ее разуме, тревожных, ответы на которые не могли быть утвердительными.

— И это правда, что вы расправлялись с нападавшими на вас воинами, даже не пользуясь тайным языком?

— Да.

— И что можете превратить воду в яд?

— Да.

— Что можете на расстоянии остановить сердце живого существа?

— Почти любого.

— И даже можете пройти мимо укрытого артефактами и…

— Кьяра, — мягко остановил ее Дэмин.

— Это нереально жутко, — признала Кьяра. — Получается, никто вас толком не видит за вашим титулом. Все называют великим лекарем и думают, что вы только исцеляете и представляете собой лишь сильного врачевателя. Великий лекарь… Надо же. Лекарь. Как удобно.

— Да.

— И вы прячете свои реальные возможности за красивым названием? Как и влияние за титулом?

— Один из первых властителей назвал это лекарством. Думаю, у него были на то свои причины, не слишком отличающиеся от тех, что перечисляешь ты. Он мог бы обозначить это иначе, но его выбор пустил историю именно по такому руслу. Лекари — это врачеватели, и большинство открывших в себе талант уверяются в своей миссии помогать людям. Сила слов очень велика. Шен, Тинек, Джеан — все они уверены, что просто не могут навредить, лишь помогать. У них и не получится.

— Но вы — не как они.

— А разве я не помогаю?

— По прихоти. Это звучит ужаснее сказок Гэрэлы.

— Я страшный? — поднял бровь Дэмин.

— Может быть. Повезло же, что меня не так уж легко испугать, даже великому лекарю, — мотнула волосами Кьяра и тут же прижалась к мужчине крепче, чтобы он не видел ее пораженно вытянутого лица.

Соврала, конечно. Дэмин Лоани теперь пугал ее куда больше, хоть и не нес опасности ей самой — этот человек был самым жутким из всех, кого она встречала.

.

Несколько минут они стояли так, обнимаясь, и только выглянувшая из-за туч луна омывала их, согретых, своим ледяным светом. Кьяра, разморенная магическим теплом, наматывала на палец белую прядь — и всем своим нутром ощущала льющееся сквозь нее счастье Дэмина. Его чувства становились и ее чувствами тоже, и мир окрашивался этой чистой радостью. Как сон, от которого не хотелось просыпаться.

— Они открывают порталы, — шепнул ей Дэмин на ухо. — Готова?

24. Лиамея

Лиамея мерила быстрыми шагами увитую мертвыми стеблями окоченевшего плюща небольшую беседку. Здесь, у самой южной стены, за глухими зарослями вечнозеленых кустарников, за живописными развалинами старого столового павильона она встречалась с Олтаром раз в год — в ночь рождения ее сына.

Мастер безопасности приходил всегда рано утром, когда небо еще не начинало выцветать от подступающего солнца. Птицы в начале зимы не пели, и мир застывал, покрываясь ледяной коркой, пока наложница ждала появления Олтара, надеясь, что в этот раз он возьмет ее с собой. Лиамея послушно приходила еще ночью, кутаясь в тяжелое меховое пальто, и, не зажигая огня, сидела в полной темноте, не привлекая внимания стражи — Олтар мог появиться в любой момент, который счел бы безопасным.

Обычно он уводил наложницу ближе к неровной кладке стены, откуда открывал портал — и, путаясь в платье, она следовала за ним через заболоченное и заросшее поле, окружавшее дом опекунов ее сына. Они проскальзывали мимо тяжелых ворот и шли к реке, где Лиамее дозволялось не только увидеть