Еретик. Войны мёртвых (СИ) - Александр Черногоров

сосал в переулке кровь еще наших прабабок, но это не дает тебе право строить из себя черт знает что! Ты даже не знаешь, что ты есть! Тебя таскают по миру, как зверька на поводке, и ты ничего с этим не сможешь поделать. Ты не свободен. Ты раб! Ты раб, как все мы! Но, черт бы тебя побрал, это не дает тебе права ставить нам свои условия! Ты меня слышишь?! Я С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАЮ!

Вампир отложил кинжал в ножны и посмотрел на волшебницу в упор. Тьма потянулась через его душу к сознанию Нефертари, едва заметно просачиваясь в воспоминания и чувства древней колдуньи. Высочайшая посвященная, женщина, от чьих чар содрогаются мужчины и обрушиваются небеса. Всего лишь рабыня своего сана. Она говорила правду, ей никогда не давали выбора. Среди золота и славы сидело маленькое живое божество, навечно заточенное своим могуществом в стенах неприступного храма. Нефертари-девушка, Нефертари-наложница, Нефертари-жрица — все ипостаси женщины Копхэта проносились перед глазами вампира.

Он не произнес ни слова. Лишь с треском вытянул свои черные щупальца из памяти волшебницы, так, чтобы она почувствовала это. Нефертари осознала, что проделал с ней Бральди и на мгновение опешила. Вампир не упустил этого времени.

— У всех бывают неудачи, Нефертари, — сказал он, протянув руку к ее лицу. Волшебница пыталась отойти от забытого годы назад чувства. Беспомощности. — Ни ты, ни я не избежим своей судьбы. И если так надо, я пойду на убой, лишь бы сдохнуть со спокойным сердцем, не по чьей-то указке. Мне не нужны твои упреки. Сейчас я как никто другой похож на тебя, но я — не ты. Хочешь верить в свою немощь — пожалуйста, никто не убедит тебя в обратном. Но не смей говорить так обо мне. Да, я не помню, кем я был, и не понимаю, почему Зеин и эти двухголовые считают меня таким исключительным. Но это временно. И если верить их словам, я всех вас пережил, и как мне подсказывает Тьма, и больше переживу. Пошла вон.

Нефертари молча отошла от него. Несколько тяжелых секунд ее сверлили взгляды гостей замка, и волшебница все больше сжималась, уходила внутрь себя. Никто не мог так ее оскорбить. У всех есть чувство такта. Им есть что терять. Им, но не этому монстру. Он ни к чему не привязан. Он ничего не ценит. И даже собственная шкура ему не так дорога, как он говорит.

Это поражение.

Позор. Позор!

Сноп искр озарил комнату и волшебница исчезла, оставив гостей в полной темноте.

Молох сделал очень глубокий вдох и хлопнул в ладоши. Комната вновь наполнилось тусклым светом свечей.

— Вампир, — сказал Вальдран.

Бральди посмотрел на северянина. На его грубом, мужественном лице сплелись все чувства, на которые способен прошедший сотни битв человек.

— У тебя стальные яйца, — сказал он и рассмеялся.

Не смеялся, ржал. Столь раскатисто и мощно, с надрывом, что даже онемевшему от дурмана Ангусу стало как-то не по себе. Прошло несколько минут, а волшебник все смеялся и смеялся, не в силах сдержать нахлынувшей радости. Никто не пытался его остановить, хотя никто и не поддерживал Вальдрана в его веселье.

Наконец, когда волшебник успокоился и приложился к новой фляге, еще подрагивая от былого задора, Молох сказал:

— Поздравляю, Бральди. Вы совершили еще одно невозможное дело. Вы довели ледяную королеву до слез.

— И потеряли одного потенциального друга, — добавили «близнецы».

— Это уже не важно. Я решил. Завтра вы отправитесь в Ашеран. Моя кладовая и оружейная в вашем распоряжении, берите, что посчитаете нужным. А теперь, прошу прощения, у меня есть неотложные дела. Я итак порядком подзадержался. До скорого свидания.

* * *

— Ты совсем из ума выжил?! — прошептал Ангус, схватив своего хозяина за рукав.

Архимаги покинули комнату, и гости разбрелись по гостевым комнатам. Все, кроме Бральди и Ангуса. Вампир думал направиться к себе, но раб опередил его.

— Кто тебя учил так разговаривать с магами?!

— Никогда не доверяй магам, раб, — сказал Бральди. — Что бы они из себя ни строили, они тоже когда-то были людьми. А люди совершают подлости и ошибки.

— Что ты имеешь ввиду? — не унимался бывший Барон. — Тебе настолько противна дорога, данная дядей, что ты готов сдохнуть от руки первого попавшегося волшебника? Бральди, пойми наконец — ты не бессмертен!

— Ошибаешься, щенок. — Бральди вырвался из хватки Ангуса. — Сколько раз я должен умереть, чтобы ты это понял? Ты видел своими глазами, как меня сжигали и закалывали, словно свинью. Что за дрянь не возвращала меня с того света, она явно не успокоится, пока я не дойду до конца. Вещунья только об этом и твердит.

— Это не отменяет здравого смысла, идиот! Ты везучий сукин сын, я за тебя рад, но тебе же не может везти вечно!

— Хочешь проверить? Давай, у нас впереди вся долбаная вечность! Пока Белендар не рассыплется в пыль.

— Ну что за придурок! — выдохнул Ангус и ушел восвояси.

Бральди даже не оглянулся ему во след. Только сейчас, спустя столько времени, он начал понимать, что с ним происходит. Может, и стоило столько раз умереть, чтобы осознать, что все, что ему приписывал Зеин — не пустые догадки свихнувшегося чародея. Сам Свет покрывает его, но почему? Даже видения, выуженные из его сознания магами-«близнецами» не дали ему ответа. Слишком лихо, если верить волшебникам. Слишком неопределенно складывается картина мира.

— Кого я вижу? — вырвал его из раздумий задорный рычащий вопль.

Навстречу ему, словно старому другу, приближался Башет. Весь покрытый уродливыми шрамами, но столь же веселый и невозмутимый вампир набросился на Бральди, едва не сломав ему кости могучими объятиями.

— Какими судьбами? — спросил он, перестав душить сородича.

— И тебе здравствовать, Башет, — усмехнулся вампир. — Вижу, фералы еще сожрали тебя на закуску.

— Пытались, брат, пытались. Да подавились ненароком! — рассмеялся воин. — Слушай, пошли со мной! В гостевых комнатах есть замечательная питейная. Опрокинем пару драконьих душ за встречу, а?

— Почему бы и нет? — сказал Бральди. — У нас впереди весь вечер.

— Вот всем бы такую хватку! Давай за мной.

Башет как заведенный говорил обо всем. Как его латали сородичи, переливая кровь из тела в тело, как пытались отбить замок Флаур, но ничего не вышло. В подземельях Лантела его едва не сжег Прорыв, но, как видно, обошлось. Он удивлялся, радовался, смеялся, хрипел, пару раз прикрикнул на слуг, мешающихся под ногами и снующих туда-сюда, словно мыши, и все говорил и говорил. Бральди даже не мог представить, насколько болтливым может быть этот вампир.

Наконец они