Американский экспресс - Илья Петрович Штемлер

перелистывая старый журнал, я увидел фотографию коллектива Эдди Рознера, знаменитого трубача-джазмена, выходца из польских эмигрантов, сбежавших от Гитлера в Советский Союз, — в те кровавые годы в Америку попасть было невозможно. Крайним справа стоял саксофонист Пирик Рустамбеков — идол «сдвинутых» на джазе бакинских мальчишек. Пирик и впрямь был талантливый музыкант, в те времена он уже играл приличный би-боб. Кончил Рустамбеков печально: покинув коллектив Рознера, он играл на разных площадках города, приманивая туда множество своих поклонников, пока в газете не появилась статья, где автор обвинял Пирика в увлечении «неким» Гленном Миллером, американской джазовой контрой, разлагающим сознание советской молодежи. Статья попалась на глаза вождю коммунистов Азербайджана Мир-Джафару Багирову. Рустамбекова арестовали, обвинили в валютных махинациях и упрятали в тюрьму, где он и умер.

Поужинав, я перебрался в кабинет, прихватив бокал с холодным соком манго. Кабинет был «обтянут» книгами, как обоями, — под самую завязку. Казалось, что даже окно прорублено в книжной толще. Классическая русская и мировая литература. Книги по оккультным наукам, буддизму. Корешки каких-то монографий на английском языке. Много книг в жанре фэнтэзи — этот гибрид фантастики и приземленного бытового романа стал популярен в последнее время… Но больше всего здесь было словарей: русско-английские и обратно, биологические, физические, медицинские, политические, географические, словари по бизнесу и маркетингу, по экономике и философии…

— Будем спать, — предложил я. — Еще наговоримся, я устал. А ты, как и всегда, полночи просидишь за компьютером?

— С удовольствием бы отправилась спать. Только бог так далеко развел наши страны… Сейчас собираюсь звонить в Москву, надо отправить двоих переводчиков на работу. Одного — в Тюмень, там намечены переговоры по нефти, а второго — в Мадрид, пришел контракт на перевод по банковскому делу. И с почтой надо разобраться. У меня даже в ООН было меньше работы…

Долгое время Ириша работала в Организации Объединенных Наций помощником менеджера по административным вопросам. Чем я однажды воспользовался: прошел с ней в здание ООН в будний, неэкскурсионный день, поглазеть. И раз пять был остановлен сотрудниками службы безопасности — видно, их что-то настораживало в моей внешности. Глядя на меня, секьюрити переводил взор на какую-то фотографию, что была приклеена к планшету. Мне это надоело, и я выбрался на волю — ну их к бесу, еще арестуют, видно, я кого-то им напоминал…

Другой раз Иришиным положением воспользовалась жена Лена — в первые годы ее эмиграции. Ириша тогда работала в авиакомпании TWA в бюро предварительной продажи билетов. По контракту она имела право доставить удовольствие своим родителям — показать любую страну мира, куда летают самолеты компании. Так Лена повидала Англию, Пуэрто-Рико, Гавайи. Такая вот авиакомпания! Жаль, что мне не повезло. К моему приезду Ириша перешла на работу в крупнейшую американскую компанию «Продейшен-компани», занимающуюся стаками — ценными бумагами — и имеющую офис в огромном билдинге на Уолл-стрит…

— Иди спать, па-пу-ля, у тебя глаза слипаются. — Ириша отхлебнула кофе. — Тебе постелено наверху.

Я поставил на столик бокал с соком манго.

— Хотел тебя спросить: как Эль-Ниньо, не очень раздухарился в Монтерее?

— Очень, — ответила Ирина. — Ночью было жутковато, хотя главный ветер Монтерей обошел — как-никак залив, а не открытый океан. Но все равно. Во многих домах подвалы залило, кое-где подмыло фундаменты. Автомобили от ветра переворачивались на фривее, что уж говорить о поваленных деревьях и столбах… Залив был страшен. Горизонт казался рваным, вместо воды — сплошная белая пена. Волны шли стеной, правда, полуостров их немного гасил, но все равно. Ты пойди завтра, посмотри на следы разбойника. Если, конечно, не будет дождя, а то завтра дождь обещали.

— Сезон дождей?

— Сезон дождей… Возьми зонтик: тебя, папуля, дождем не удивишь.

— Не удивишь, — согласился я через плечо, поднимаясь на второй этаж.

В ту ночь я долго не мог уснуть. Уличный фонарь проецировал на потолке плывущие ветви деревьев и еще что-то перекрученное, с рожками на конце, напоминающее чертенка…

«Па-пу-ля»… Никто на свете, кроме Ириши, не называл меня так. Ей, взрослой женщине, самостоятельной, деловой, нравилось дурачиться, казаться ребенком, и мы с женой охотно играли в эту игру, особенно жена. Меня иногда раздражал этот лепет. Возможно, я просто отвык — слишком давно жизнь нас разлучила. Признаться, и я, поживший на свете мужчина, нередко ловил себя на том, что не прочь подурачиться. А иногда, в тиши опустевшей петербургской квартиры, я в голос звал из тишины своих давно ушедших родителей. Со стороны это сошло бы за шизофренический бред…

Вот и она: «па-пу-ля». В сущности, я для нее тоже «полуу-шедший», раз уж мы живем на разных континентах… Пусть подольше произносит «па-пу-ля», пусть чувствует себя ребенком так долго, как распорядится судьба. Жизнь такая хрупкая штука.

Недавно телекомпании Америки сообщили, что шестилетний черный мальчик из штата Мичиган убил белую шестилетнюю девочку Кейлу Ролланд — застрелил из пистолета, который стащил у любовника матери-наркоманки (отец мальчика сидел в тюрьме). После злодеяния сопливый преступник побежал в школьный туалет и бросил пистолет в унитаз. Подобно взрослым из виденных им кинофильмов, он постарался избавиться от вещественной улики. Стало быть, сознавал содеянное… Один из респондентов тележурналиста, проводившего уличный опрос граждан, ответил, что он не очень удивится, если в Америке новорожденные начнут стрелять в акушерок прямо из материнского лона во время родов.

Что же, тогда впору и расовые разборки устраивать прямо в чреве матери. Так, одна женщина, назову ее Роз, что жила на Лонг-Айленде, умудрилась родить двойняшек-мальчиков: белого и черного. История потрясла мир… Этой самой Роз в гинекологической клинике привили на сохранение вместо одного эмбриона — два, из тех, что до поры держали в пробирках. Один ее собственный, от собственного мужа, второй — от незнакомой им пары по фамилии Роджер, которых судьба также занесла в эту клинику. Как произошел такой вселенский конфуз?! То ли врач был выпимши, то ли он запамятовал, что одним эмбрионом он уже «заправил» Роз?!

Но по истечении срока Роз произвела на свет двух разноцветных малышей. По анализам ДНК определили, что черный малыш принадлежит Роджерам. И Роджеры затребовали своего младенца, не желая, чтобы его воспитывала белая женщина. Состоялся суд, и Роз со слезами вернула выношенное ею дитя…

Об этой удивительной истории в свое время много говорили и писали, но напомнил мне о ней Ефим Данилевский, старик из Бобруйска. Мы сидели днем на борт-воке — бульваре на дощатом подиуме, что тянулся вдоль океана, на Брайтоне. Старик смотрел на ласковый весенний океан мокрыми маленькими глазками без ресниц и, сдвинув на затылок кепчонку,