Записки опера особого отдела - Евгений Иванов

— Ну, это же еще не все, — оставляя интригу, продолжил Лукьянов, — Помимо того, что часть боезапаса была расстреляна до начала стрельб, в ленте еще отсутствовал каждый десятый патрон.

— Ты хочешь сказать, что кто-то хотел сорвать стрельбы? — предположил Игорь.

— Чудак, — возмутился оружейник, — отсутствие одного патрона в ленте не отражается на стрельбе. Вопрос в другом — в эскадрилье умышленно крадут патроны… В пулеметной установке используются патроны калибра 7,62, они подходят и к карабину и к автомату АКМ. Арифметика простая: в ленте 1800 патронов, вот и считай, каждого десятого нет, в итоге на сторону ушло 360 боевых патронов с двух вертолетов.

— Неужели это такая проблема выяснить, кто из твоей группы заряжал эти ленты перед стрельбами.

— А что там выяснять, я знаю, кто занимался подготовкой боезапаса к пулеметам — гордо заявил Лукьянов, — Это прапорщик Поливода. Я думаю, он каждый раз перед стрельбами вытворял подобное, а потом у охотников меняет патроны на пушнину. Его жена в Североморске даже открыла кооператив по пошиву головных уборов. Вот такие у нас служат товарищи.

Он театрально сложил руки на груди и посмотрел на Чернова, ожидая его реакции.

Игорь задумался, почесал подбородок и спросил:

— Саша, ты после проверки боезапаса на вертолете, доложил командиру об отсутствии патронов?

— Конечно, правда, проверка проводилась не лично мной, а комиссией. Единственное что, этот факт конкретно не отмечали, просто указали общую недостачу патронов. Кстати, прапорщика командир тоже наказал, лишил его тринадцатой зарплаты.

— А передай этому Поливоде, чтобы завтра в конце дня зашел ко мне, — попросил его Чернов.

Лукьянов изменился в лице.

— Ты что, меня подставить хочешь? Эту информацию, кроме командира, начальника штаба и двух инженеров никто не знает, — возмутился он.

Саша, вместе с тобой эту информацию знают 5 человек. Это уже не может быть тайной.

Поэтому, если не хочешь, я вызову его через инженера эскадрильи.

— Так, наверно, лучше будет, — сразу согласился с предложением опера Лукьянов.

Они еще немного посидели, а затем каждый пошел к себе домой.

8

На следующий день, после утреннего развода в кабинет майора Чернова зашел прапорщик Поливода. Собой он представлял жалкое зрелище. Застиранный, в масляных пятнах комбинезон, вытертые, практически без меха унты, техническая куртка с оторванным карманом и невероятно грязная шапка. Лицом он также мало напоминал военного человека: неопрятная бесцветная борода, темные круги под глазами и ничем не перебиваемый запах перегара. Его трясло мелкой дрожью, то ли от вчерашнего пьянства, то ли от самого факта вызова в особый отдел. Он молча стоял в дверях и испуганно смотрел на Чернова.

— Проходите и присаживайтесь, — сухо обратился к прапорщику майор.

Тот также молча присел на край стула, снял шапку и стал рассматривать кокарду на ней.

— Вы догадываетесь. По какому поводу я Вас пригласил? — спросил его Игорь.

— Понятия не имею, — буркнул прапорщик.

— Я жду от Вас объяснений по поводу недостачи патронов в боекомплекте вертолетов, — спокойно сказал Чернов.

— Я все уже рассказал командиру, и дополнить мне нечего, — категорично заявил Поливода и посмотрел прямо в глаза Чернову.

— Ну, что ж, — с легкой ухмылкой ответил Игорь, — если мне рассказать нечего, значит, придется давать объяснения в военной прокуратуре. Как никак, а хищение боеприпасов с целью продажи — это серьезная статья и серьезный срок.

— Да, какое я имею отношение к патронам, если их экипаж расстрелял до начала стрельб. Не надо из меня делать крайнего, товарищ майор, — возмутился прапорщик.

— Вы, наверное, не поняли, меня интересуют не те патроны, которые были расстреляны, а те, которых не хватала в ленте. Если Вас подводит память, то напоминаю, что в ленте отсутствовал каждый десятый патрон. Члены комиссии, которые проверяли боезапас, вчера мне написали по этому поводу свои объяснения, — Игорь показал на несколько перевернутых текстом вниз листов, лежащих у него на столе, — И поверьте мне, этого будет достаточно для возбуждения уголовного дела. А тем более, если сейчас Вас определим на гауптвахту и проведем обыск в гараже и на квартире, то, думаю, сидеть Вам придется долго. Насколько я понимаю, патронов у Вас на целую войну хватит. Не спроста ведь жена кооператив открыла по пошиву меховых изделий.

Игорь многозначительно посмотрел на прапорщика. Тот невольно вздрогнул, руки его задрожали и в глазах появились слезы.

— А если я напишу явку с повинной и все сдам, я смогу избежать ареста, — дрожащим голосом спросил он.

— Я думаю, да. Но все будет зависеть от того, сколько ты сдашь, — Игорь умышленно перешел на «ты», чтобы перевести беседу в более доверительное русло. — Если не поверю, что все патроны вернул, тогда дам ход этим документам, — Чернов вновь указал на лежащие листы бумаги, и, поймав взгляд Поливоды, следившим за каждым его движением, быстро убрал их в стол.

— Ну, тогда я пошел за патронами? — с надеждой в голосе спросил Подивода.

— Конечно, — невозмутимо ответил Чернов, и после небольшой паузы добавил, — Только сначала явку с повинной напиши и главное — укажи, кому ты сдавал патроны, а то у нас ничего не получится. А потом иди за патронами. Оформим их, как добровольную сдачу.

Он протянул прапорщику лист бумаги и ручку. Тот около минуты не моргая, смотрел в пол, а затем размашистым почерком принялся излагать свое раскаяние. На удивление Поливода оказался очень красноречивым. За полчаса написания текста он дважды просил чистый лист бумаги, так как содержание явки с повинной не уложилось у него на двух страницах.

Закончив, видимо самое длинное сочинение в своей жизни, прапорщик перевел дух и облегченно спросил:

— Ну, я побежал?

— Давай, только быстро, а я пока почитаю, что ты написал, — ответил ему Игорь и взял в руки исписанные листы.

Прапорщик вскочил со стула и пулей выскочил из кабинета.

Чернов начал читать новоиспеченный документ. Почерк у Поливоды не выдерживал никакой критики, но суть понять было можно. Оказалось, что свой «бизнес» он начал 2 года назад с поездки в поселок лопарей — охотников Имандру. Между ними происходил взаимовыгодный обмен — за каждую шкурку Поливода отдавал от 10 до 20 патронов. Дальше он расписал целый лист расценок стоимости охотничьих трофеев в зависимости от количества патронов. Однако, самое интересное он изложил в завершении своей исповеди. Он указал, что периодически, когда не имел возможности выехать за пределы гарнизона, продавал патроны капитану Козаку, который занимается зимней охотой и имеет карабин.

Чернов вытащил из стола списки охотников, которые недавно выдавал за объяснительные записки против Поливоды, и стал искать капитана Козака. Однако, среди охотников полка офицера с такой фамилией не было. Не оказалось его и в списках личного состава. Игорь хотел позвонить в отдел кадров, но в кабинет буквально ворвался Поливода с брезентовой авоськой в руках.

— Вот, — положил на стол свою поклажу прапорщик, — Здесь 300 штук. Все что смог сэкономить на последних стрельбах.

— Хорошо, потом пересчитаем. Ты лучше скажи, кто такой капитан Козак, о котором ты пишешь? — не отрывая глаз от списков, спросил Чернов.

— Как кто? — удивился Поливода, — штурман экипажа второго вертолетного полка. Он раньше служил у нас, но потом его перевели с корабельных вертолетов на Ми-8.

— А какой у него карабин? — поинтересовался Игорь.

— Я не знаю, он мне его не показывал, но говорил, что патроны нужны ему для охоты на крупного зверя.

— А какими шкурами он с тобой рассчитывался? — не унимался Чернов.

— Обычно он рассчитывался деньгами, но иногда и шкурами, если таковые были на момент обмена. Обычно давал оленью, реже волчью, но чаще рассчитывался заячьими или лисьими, хотя, бывали случаи, что и песцовыми.

— Ладно, пиши мне добровольную сдачу патронов, и укажи, что по невнимательности пропустил отдельные ячейки в ленте боезапаса, а я пока пересчитаю их количество, — сказал Игорь, высыпая содержимое сумки на стол.

— А что теперь будет с моей явкой, — осторожно спросил Поливода, — я ведь чистосердечно во всем признался и все патроны сдал?

— У меня в сейфе пока полежит, там же даты нет, — ответил Чернов, продолжая пересчитывать боеприпасы.

— А давайте ее порвем, да вечером обмоем это дело? — с заискивающей улыбкой предложил осмелевший прапорщик.

— Да, нет, дружище. Вдруг ты опять решишь подзаработать, вот тут-то я твою явку с повинной и передам в военную прокуратуру.

— А что ж мне теперь делать? — удивился прапорщик, — Это ж теперь жене свой кооператив придется закрывать.