Скверная жизнь дракона. Книга третья - Александр Костенко

с горы не видно, а на земле их поиски легко затянутся на несколько суток. Вариант с дорогами лучше держать в запасе. Но всё равно необходимы фляги и покрывало.

С этим мне поможет третья найденная вещь. Точнее, несколько таких вещей. Правда, это пока что ещё не вещи, но ещё не вечер.

С южного склона горы, на предгорном холме мирно пощипывали травку девять козлов и коз с охровыми полосками на серой шерсти. И хоть я сгорал от желания устроить козлячий геноцид, но я сдерживался: если есть козлы и козы, то есть и козлята, и молоко, и многое другое. И такие же козлы могут быть в других местах. Возможно, если… Так, мысли в сторону. Надо выбрать одного и поспешить.

Спуск длиною в километр был преодолён за десять минут. Словно окрылённый я скакал с камня на камень, пока не ступил ногами на каменистую почву с редкой травой.

«Слышь, Сидорыч, глянь. Эт что за хрень двуногая?»

«Где? А это что за… Ч то это за хрень двуногая, Михалыч?»

«А я по чём знаю, Сидорыч. Ты бы это, за Марфушкой присмотрел, а то не нравится мне эта хрень у этой хрени.»

«О чём это вы, мальчики?»

' Вот же, накаркал. Да мы это, Марфуша, думаем, что это такое нарисовалось.'

«Вот это двуногое? Вы совсем белены объелись? То ж тварь с гиблых мест, никак иначе быть не может.»

«А ведь точно! И как мы с Сидорычем не додумались. Умная ты, Марфуша.»

«А чегось это он делает? Ногу верхнюю выставил да показывает на нас. Может, он того, опасен?»

«Да какое опасен-то, Марфуша. Эти ж твари если и выйдут, то ненадолго и потом обратно зайдут. А нас они не трогают, главное — не трогать их.»

«Ну тут ты пра… Ты гля, действительно, обходит нас стороной.»

«Во, Марфуша, я ж говорил, что он неопасен. Так, походит рядом и…»

«Э, Сидорыч, ты чего? И чего это за синяя херня была?»

«Сидорюшечка, ты чегось? Устал так сильно, да?»

«Э, тварь двуногая, не трогай Сидрыча! Не видишь, он спит!»

«Отстань от Сидорюшечки! Не трожь его!»

«Отпустит Сидорыча, тварь. Отпусти его! Си-до-ры-ы-ы-ыч!»

Не исключено, что козлы переговаривались в тот момент именно так, но я слышал лишь «бе-бе-бе». Даже отойдя на пяток километров, всё ещё слышалось удивлённое и шокированное блеянье. Всё равно это неважно, ведь главное — на моих плечах лежала туша килограмм в двадцать, если не больше.

Около маленького леса я оказался прежде, чем солнце коснулось линии горизонта. Времени было навалом, но судя по свалившемуся на мои плечи счастью — сон отменяется. Оставив козла недалеко от водосбора, чтобы холодный воздух чуть охладил тушу — я помчался в пещеру. Хищников или падальщиков бояться не стоило, зато следовало опасаться, что мясо испортится и начнёт гнить.

Схватив недавно сплетённую корзинку, закинув в неё сухой травы для розжига, веток, кресало и запасной каменный нож — я помчался вниз, по пути собирая плоские камни. В готовом водосборе ничего делать нельзя, обстоятельства изменились. Теперь предстояло выкопать новый.

Сперва я оттащил тушу вниз по теченью ручья, а спустя полчаса я вернулся с охапкой травы — выкладывать мясо на землю не самая удачная идея. Свежевать и потрошить ещё тёплую тушу практически тупым каменным ножом оказалось крайне тяжёлым занятием, но за работой время пролетело незаметно.

На одном пучке травы лежал кишечник и желудок, которые я всенепременнейше пущу на изготовление верёвки и бурдюка. На другом пучке травы лежал внутренний жир. Ещё когда потрошил крыс, едва заметный жирок на органах мне что-то напомнил. Сальные свечи. Я вспомнил документалку про жизнь монахов в монастырях. Тогда в универе раздавали темы рефератов про средневековые станки, мне достался книгопечатный пресс. И чтобы понять, как до этого вручную переписывали книги — я документалку и включил. Там была часть, где монахи изготавливали свечи из жира.

Все остальные потроха я вынес за границы леса. Оставалось разобраться с мясом, костями и шкурой и когда до конца ночи оставалось часа два — всё было готово и лежало отдельно друг от друга.

Спустя пять минут недалеко от ручья горел костёр, мясо жарилось, а я копал новый водосбор. Пришлось отказаться от идеи сделать свечи. Это не первая необходимость, а избавляться от единственной корзинки как-то не хотелось: я планировал опустить её в новый водосбор, положить внутрь жир и тем самым сохранить его. Но лучше будет использовать корзинку по прямому назначению и отнести в ней кости до пещеры.

Всю ночь и первую половину дня я только и делал, что копал водосбор, обкладывал его камнями да бегал по лесу в поисках дров. Зато каким-то чудом получилось пожарить абсолютно всё мясо, половину которого я с удовольствием съел сразу после готовности. К тому же новый водосбор был закончен и немедленно испробован. Промывая внутренности козла дрожащими от холода и усталости руками, я с удовольствием отмечал, что если всё получится — то это знатно приблизит меня к походу сквозь порченые земли.

В пещеру я поднимался два раза. Сперва перенёс инструменты, мясо и мытые внутренности, заодно захватил кусочек жира. Было смутное подозрение, что кишки скукожатся без должного увлажнения. Потом принёс кости и шкуру, разложив их во входной пещере для просушки. Голову козла вынес наружу, чтобы та немного сгнила и рога было проще отделить от черепа.

До наступления ночи я только и делал, что подготавливал новый инструмент, плёл верёвки разной толщины и объедаясь до отвала вкусным жареным мясом. Следующую неделю вряд ли получится найти хоть немного еды, так что следовало запастись силами.

Но даже после всех дел и, казалось бы, более чем удачного стечения обстоятельств — я не мог отделаться от скверного ощущения. Казалось, что всё это напрасно и те треугольные формы не то, чем кажутся на первый взгляд. Да и какие разумные могут быть на скверном материке? Живи они здесь, то наверняка нашли бы и эту гору, и эту пещеру.

Наверно, именно из-за сомнений я не торопился и кропотливо готовился, словно бы собираясь использовать полученные вещи целый год. Где-то в подсознании я всё прекрасно понимал, просто не хотел омрачать красивую картину.

Будет крайне скверно, если там ничего нет — но это получится узнать, лишь добравшись. Так что в ближайшие дни лучше планомерно готовится и думать на несколько шагов вперёд. У меня нет права на ошибку.

Глава 2

Я присвистнул, смотря в крайне интересное, глубокое, тёмное и слегка влажное место.

Если так подумать, уже прошло… Лог.

Время до повторного использования достижения «Двуединый»:

308:15:47:21

Шёл второй месяц выживания, а я так и не удосужился сходить к разумным. Если не одно событие мешало походу, так другое; если не кушать захочется, то пятка зачешется. Одним словом: мандражировал я знатно. Да и понятно, почему паранойя орала благими матюгами, обещая загрызть меня до смерти. Ведь если там никого нет, то нужно возвращаться обратно и к зиме готовиться, а время тёплое упущено.

Именно по причине подготовки к зиме я сейчас стоял в большом лесу, что недалеко от глиняного оползня. И думал о многом: о разделивших меня с семьёй превратностях судьбы, и о великом и ужасном случае, из-за которого рядом с большим лесом нет пещер. Зато…

Раздавшийся треск ветвей оповестил о приходе создания, которое уж точно водится в здешних местах.

Я медленно развернулся, чуть пригнулся и покрепче сжал импровизированное деревянное копьё. За последние дни я полностью убедился, что нужно что-то другое. Копьё слишком длинное, носить неудобно и всё время цепляется за ветки. Но сейчас есть только две мысли.

Найден перевалочный пункт. Если правильно обустроить эту нору, то получится идеальнейшее место для ночлега. Всё же недалеко находится глина, а чуть дальше течёт ручей, да и в самом лесу полно всяких веток и дров. Прекрасное место, чтобы заняться глиняной утварью.

От второй мысли на лице расплылась широка наркоманская улыбка, глаза ярко заблестели в ожидании битвы.

Бежать бесполезно, да и не собирался я этого делать. Лог.

Мана: 180/180 + [2369/2500]

За этот месяц получилось много сделать, и я даже уровень взял. Лишь один, но и это неплохо. Четыре очка характеристик закинул в Магию, одно оставил про запас. Мало ли, пригодится открыть умение какое. То же самое и с очком навыков — пусть лежит.

Всё же, есть существенная разница в распределении очков между истинной формой и формой ящеролюда.

В первом случае за прожитый