Следственная некромантия (СИ) - Либрем Альма

- Неужели что-то такое может ждать и Лили? – с опаской спросил Ирвин. Ему не хотелось озвучивать этот вопрос, но тот как-то сам сорвался с языка.

Ведь его жена тоже была некромантом. Сильным некромантом. И, должно быть, в очередной раз пугаясь собственного дара, она опасалась именно вот такого конца.

- В теории – да, - подтвердил Мартен. – Но обязательно ли? Отнюдь. Сам знаешь. Дар – это то, как ты его используешь.

Ирвин знал. В любом случае, ему не оставалось ничего другого, кроме как коротко кивнуть. Дар его супруги не был основополагающим её характера. Лилиан, свободолюбивая, не слишком верящая в свои силы, несмелая порой даже чрезмерно, но в тот же момент стойкая вряд ли позволила бы себе что-нибудь подобное. Ирвину вообще казалось, что его супруга не создана для сражений, ей бы заниматься наукой, погрузившись в это с искренним, только определённому роду людей свойственным увлечением.

- Что будем делать с этим? – Сияющий нехотя приблизился к Танмору. От того всё ещё разило некромантией, а Ирвину, не так давно пережившему что-то подобное выгоранию, было до жути неприятно контактировать с такого рода магией.

- Телепортируем в нашу комнату, - улыбнулся Мартен. – Я привяжу его чем-нибудь, - несомненно, он имел в виду что-то магическое, - а когда очухается, поговорим. Только это будет не очень скоро.

Пришлось согласно кивнуть. Принц был абсолютно прав – Танмор отойдёт не так скоро, хорошо будет, если он вообще в ближайшие два дня наконец-то придёт в себя. Всё-таки, дар Мартена был очень опасным и жалил насмерть, когда Его Высочество не успевал сдержать свой порыв. Смешно, но в действиях Мартена не было даже особенной агрессии, оно как-то само по себе так получалось, что его короткие удары магией оказывались очень опасными, обжигающими, даже отчасти ядовитыми.

Ирвин перестал удивляться этому довольно давно, как и Тэсса. Сагрон, не настолько близко знакомый с принцем, смотрел на него с опаской, но ничего не говорил, вероятно, давал себе возможность просто привыкнуть к чужому могущественному дару.

Мартен, больше не утруждая себя объяснениями, крепко сжал запястье Танмора и растворился в телепортационных искрах, окруживших его подобно серебристому облачку.

- Пойдёмте отсюда, - выдохнула Тэсса, стоило только Мартену окончательно пропасть в вихре телепорта. – Неприятное местечко.

Она терпеть не могла некромантию и смотрела на груды костей с опаской, словно те могли вновь ожить, когда Мартена рядом уже не было. Страх был отчасти суеверным и не имел ничего общего с реальностью, Котэсса прекрасно отдавала себе в этом отчёт, но всё равно не позволяла сознанию убедить сердце, что всё будет хорошо. То предательски тянуло, напоминая о множестве вероятных опасностей, возникающих на пути человека с завидной регулярностью.

 Ирвин тоже не испытывал особенной радости от присутствия мёртвой энергии, но всё же, поплёлся последним. Его словно что-то удерживало, какое-то неясное беспокойство, затерявшееся в подсознании.

Котэсса вспомнила, что, наверное, надо было бы отобрать у скелета учебник и отпустить детей, Танмор-то всё равно не вернётся на занятие. Она как-то не задумываясь свернула в направлении полян, на которых проводили занятие, позабыв, что за молодыми некромантами следует идти куда-нибудь в направлении могил.

Именно потому вместо мрачных учеников, пытающихся справиться со скелетами, их ждала кучка бытовиков, старательно лепивших горшок из глины с помощью магии. Между ними проходила жутко важная Дора, явно чувствовавшая радость оттого, что теперь не надо было притворяться великим зельеваром, а можно показывать детям то, что она действительно умела делать.

Сагрон прошёл мимо, только приветственно кивнув, Ирвин тоже расщедрился лишь на беглое "привет", принятое с должной долей равнодушия, но Тэсса застыла, как вкопанная.

- А ты давно здесь? – ни с того ни с сего спросила она.

- Да несколько часов уже, - пожала плечами Дора. – А что?

- А Лили приходила? Ты ж её вызывала вроде бы. Руной какой-то.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Я? – поразилась Дора.

- Ну, да, - кивнула Котэсса, краем глаза заметив, как настороженно застыл Ирвин. – Она ещё в вашу комнату побежала, сказала, что призыв оттуда идёт. Удивилась, что ты простой сигнал не послала, а схватилась за руну.

- Но ведь я никого не вызывала, - произнесла Дора. – Может, Лили что-нибудь перепутала?

- Она не перепутала, - севшим голосом прошептал Ирвин. – Она пошла на вызов кого-то, кто притворялся тобой. Куда? – но Тэсса даже не успела ответить, как Сияющий сорвался с места и помчался к преподавательскому общежитию.

Глава девятнадцатая

Ирвин всё понял ещё до того, как подбежал к двери. Его мать, жившая вместе с родителями малышни и в этой части невесть что забывшая, вперила такой злой и сосредоточенный взгляд в запертую дверь, что сомнений не осталось и вовсе. Под дверью лежал какой-то артефакт, совсем крохотный и отсвечивающий зелёным, в форме часов. Рядом – большой камень, намертво подпирающий дверь.

- Ирвишенька! – оживилась Джена, когда увидела сына рядом. – Ты пришёл к Дорочке? А её здесь нет. Дора на занятиях, на поля…

Она запнулась, беззвучно зашевелила губами, но не смогла проронить ни слова. Замахала руками, наколдовала даже надпись "как ты мог", но Ирвин лишь зло сверкнул глазами.

Камень был слишком большим, явно телепортированным, и оттянуть его в сторону самостоятельно вряд ли представлялось возможным. Действие же артефакта дотянулось и до Сияющего, набросив на горло удушающую петлю – он чувствовал, как умирает внутри колдовство, сдавливаемое отвратительными папиными часами новой модели. Не задавая лишних вопросов, Ирвин наступил на артефакт и с наслаждением услышал тихий треск. Возможность сломать отцовское изобретение для него впервые была сродни удовольствию. Ирвин знал, что его, как целителя, не боятся и артефакторы, а родную кровь чуют и признают. Разрушить доверие часов за мгновение до их смерти было не так уж и приятно, но Сияющий не знал, как отключить артефакт иначе.

Или не хотел знать.

Гнев кипел в нём – впервые за долгое время настолько сильный, что разум уже не мог его унять. Ирвин не чувствовал в себе сил на то, чтобы простить, подумать о том, что люди иногда ошибаются, просто принять возможность того, что мать сожалеет о содеянном. Не сожалела она! Ни капельки не сожалела! Она глумилась над ним, издевалась, она видела только то, что сама хотела – и подстраивала под это сына. Под друзей в детстве – друзей её же подруг, старших Ирвина на пару лет и получавших удовольствие от детских слёз. От друзей, которых он без грамма сожаления спустя двадцать лет отправлял на исправительные магические работы за серьёзные преступления.

…Подстраивала под боевую магию, потому что это было престижно. Под идеал мужчины в её глазах – доброго, покладистого, с правильным высшим образованием. Под Дорушку, в которой она видела воплощение невестки мечты.

И Ирвин больше не хотел это слушать.

Заклинание, сорвавшееся с его пальцев, раскололо камень на две части. Одна с грохотом отлетела в сторону, вторую Ирвин отшвырнул сам, воспользовавшись какой-то стандартной боевой формулой. Камень врезался в противоположную стену и брызнул во все стороны осколками. Джена взвизгнула, закрываясь руками, и укоризненно взглянула на сына, но он не обратил на это внимания. Даже если б её ранило, сейчас мужчине было всё равно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ирвин рванулся к двери.

- Ирвишенька, не надо! – Джена повисла на его руке. – Ты можешь увидеть совсем не то, что ожидаешь! Я не хотела тебе говорить, но…

Ирвин выдернул руку из цепкой материнской хватки и рывком распахнул дверь.

…Что б ни собиралась увидеть Джена, она была удивлена. Сияющий и сам замер, не зная, на что рассчитывал – может быть, мысленно готовился к худшему? Но он не успел проронить ни слова, даже не спросил у матери, на что она намекала.