Волшебный пояс Жанны д’Арк - Екатерина Лесина

— И вас никто ни в чем не обвиняет, — поспешил заверить Кирилл.

Жанна кивнула.

Никто и ни в чем.

Значит, есть еще одна наследница, которую зовут Ева. Она слишком мала, чтобы убивать, но у нее имеются очень и очень любящие родители, готовые сделать все…

— Они ведь кого-то… Нет, Милочка не стала бы… Милочка — хорошая девочка… она просто запуталась. И влюбилась. А потом еще и ребенок. Ребенок меняет женщину, но…

— Не настолько, чтобы убивать, — спокойно ответил Кирилл. — Вы знаете, где ее найти?

Людмила Никифоровна замолчала.

Она молчала долго, верно, пытаясь понять, как ей поступить правильно.

— Ее — нет, но… Еву водят в центр развития… как-то няня заболела, и Милочка попросила меня… она сама привела ребенка туда, а я подождала там девочку и забрала… и не уверена, что Ева еще посещает центр, но…

— Адрес.

Людмила Никифоровна вновь перекрестилась.

— Милочка — хорошая девочка, — повторила она.

Но адрес назвала.

— Ты думаешь, что она…

— По меньшей мере соучастница, если не вдохновительница, — со вздохом признался Кирилл. Он сел в машину, голову откинул, насколько сиденье позволяло. — Я идиот.

— Ну… я не была бы столь категорична.

— Нет, я и вправду идиот. Она же молоденькая девчонка… мне посоветовали… сказали, что очень порядочная и деньги нужны. Она и вправду порядочной себя показала. Поначалу за каждую копейку отчитывалась. В тетрадочке специальной расходы вела… чеки подклеивала… и знаешь, так деловито, серьезно… к тому же не особо и красавица.

— А это важно?

Кирилл устало пожал плечами:

— Тогда мне казалось, что нет. Но все равно… серенькая. Мышастенькая такая. Волосы зачесывала гладко. Очки на носу… костюм уродливый. Поверил, дурак этакий… решил, что если мне не понравилась, то и он не глянет. Игорек у нас разборчивый.

— Он же…

— Сумасшедший, а не импотент. Напротив, часто, когда крыша едет, то и потребности возрастают. Его поэтому старуха в город и отпускала, чтобы в дом девиц не таскал.

Кирилл кривовато усмехнулся:

— Алиции это не нравилось. Вот и… когда ему стало лучше, отправляли… прогуляться… Людочка присматривала. Присматривалась…

— Он молод и хорош собой, — примирительно сказала Жанна. — Обаятелен, опять же. И на сумасшедшего не похож. Странный немного, но ведь художник… только…

— Что?

— Ее портрета не было.

— И портрета Николая.

— Евы…

Кирилл открыл глаза и резко подался вперед, почти лег на руль.

— Или он их спрятал. Или… все не совсем так, как кажется на первый взгляд. Едем.

Центр детского развития «Ладушка» располагался в центре города, в новом доме и занимал три комнаты. Здесь пахло сдобой и еще чистящим средством.

Полки.

Игрушки.

Детские рисунки на стенах. Выставка ежей из еловых шишек. И пяток кривобоких глиняных котов. Под каждым — табличка с именем, жаль, что не с адресом.

— Не понимаю, — в десятый раз кряду повторила молодая женщина в строгом сером костюме. — Чего вы от меня хотите?

— Адрес, — Кирилл достал бумажник. — Нам нужен адрес Евы.

— Я не имею права…

— Прекратите. — Кажется, он терял терпение. — Ее мать разыскивается по подозрению в убийстве…

— Вы из полиции?

Женщина поджала губы.

— Нет. Но за полицией дело не станет. Вы же не хотите, чтобы она появилась здесь? Конечно, не хотите… слухи пойдут… Вы же знаете, как могут повредить бизнесу слухи? Все вокруг будут знать, что вы ни в чем не виноваты, но… полиция. Дети и полиция — плохо сочетаются.

— Вы мне угрожаете? — женщина покраснела.

И Жанна поняла, что она очень и очень молода. Лет двадцать — двадцать пять от силы. И строгий костюм, и очки — это та же попытка казаться старше, серьезней.

— Я прошу вас помочь, пока Людмила еще жива, — вполне серьезно ответил Кирилл. — В конце концов, я не собираюсь распространяться, от кого получил информацию. Поверьте, это не в моих интересах.

Ей было страшно, этой женщине.

И отказать.

И согласиться. И выбор свой она была не готова сделать.

— Этот человек уже убил троих… минимум… и Людмилу в живых не оставит. Она знает слишком много. И Еву он не пощадит. — Жанна сказала это очень тихо. — Ему может казаться, что он ее любит. Но на самом деле он безумен и не любит никого. Такое вот проклятье…

Женщина дрогнула.

Прикусила губу.

— Хорошо… я… я делаю это лишь ради Евы.

— Конечно.

— И… и я не уверена, что адрес правильный… мы ведь не проверяем паспорта. Мы просим указать номер телефона, адрес — просто на всякий случай и…

— Мы понимаем, — сказала Жанна.

Листик с адресом, выведенным аккуратным учительским почерком, Кирилл спрятал в нагрудный карман. И вышел, не попрощавшись.

— У него сложный характер. — Жанне стало неловко за эту показную грубость, в которой не было нужды, но, наверное, у Кирилла тоже имелись нервы, которые сдавали.

— Да… конечно.

Кирилла Жанна догнала у машины.

— Где ты лазишь? — он был еще более недоволен, чем прежде.

— Не срывай свою злость на мне. — Жанна сама открыла дверцу. — Или мы разойдемся еще до свадьбы.

Он вздохнул и потер глаза.

— Извини. Всю ночь не спал… Я вообще на новом месте плохо сплю, все кажется, что вот-вот что-то произойдет… А без сна мне плохо. Вот и…

— Оправдываешься?

— Оправдываюсь. — Он потер шею и все-таки сел. — Ненавижу машины.

— Мы можем…

— Что? Пешком отправиться? Или на автобусе?

— Вызвать полицию.

Кирилл вздохнул:

— Жанна, мы никого не можем вызвать, потому что у нас нет доказательств. Да, с Аллой еще выйдет что-то, но остальные… и Людочка ничего не сделала, за что ее можно было бы арестовать. Надо ехать.

— Что ты собираешься делать?

— Наблюдать.

Он больше не произнес ни слова. Вел машину сосредоточенно. Хмурый. Не то злой, не то расстроенный. А Жанна не мешала.

Что-то вот не складывалось во всей этой истории…

…Игорь признан невменяемым, но угрозы для общества он не представляет. Живет в доме старухи, иногда выбирается. Чтобы присматривать за ним, наняли Людочку.

Она присматривала.

А потом влюбилась. Почему бы и нет? Игорек молод, хорош собой и печален. Романтический облик художника, которого затравили критики… Мастер, доведенный до психбольницы и отчаянно нуждающийся в своей Маргарите.

Чем не роль?

И Людочка с упоением ее играет. Она готова любить и оберегать, терпеливо ждать, когда случится то самое чудо, которое позволит заключить брак с ее избранником…

Решается родить дочь.

А Игорек…

Игорек скрывает ото всех роман с Людочкой, ее беременность, а после появления на свет дочери решается на убийство. И все вроде бы гладко, только… только все равно неправильно. Правда, Жанна никак не могла понять, в чем именно эта неправильность.

Не в том ли, что Игорь слишком непостоянен, чтобы долго хранить тайну?

Мотив… чего не хватало в прежней картине.

— Это…

— Догадалась? — Кирилл припарковал машину на стоянке у торгового центра. — Молодец. Идем.

— Следить?

— Добывать доказательства. Если не для полиции, то хотя бы для старухи. Она сумеет с ним управиться.

Людочка, если оставленный в центре развития адрес был верным, обитала в аккуратного вида белой пятиэтажке. Кирилл осмотрелся и, выбрав лавочку в тени низкого вяза, велел:

— Садись.

— У меня газеты нет, — сказала Жанна.

Дворик был небольшим, но на редкость аккуратным. С яркими качелями, с песочницей, над которой поднималась двускатная крыша на двух столбиках, с горкой и домиком, разрисованным бабочками.

— Зачем газета?

— Ну как же, газета — чтобы наблюдать. Делать вид, будто читаешь, а сама… — Она замолчала, не зная, что еще сказать. — Извини, это шутка глупая. Просто прежде я никогда ни за кем не следила.

— Даже за своим этим…

— Конечно нет! — Жанну до глубины души возмутило этакое предположение. — Это непорядочно!

— Зато эффективно. — Кирилл вытащил из кармана пачку жевательной резинки. — Хочешь?

— Нет.

— Мне надо было сразу слежку установить. Нанять кого толкового… а я Алицию слушал. Верил ей. Знаешь, до последнего сомневался, что… мало ли… вдруг я не настолько хорошо Валентину знал? Она ведь была у Игорька в тот день, по официальной версии, чтобы взять кое-какие лекарства. Его мать, похоже, и вправду самоубийца… а вот Валентина и Алла… и еще я… Меня-то любить особо не за что. Любой мог.

Кирилл сел рядом и обнял Жанну:

— Спокойно. Будем играть во влюбленных. На влюбленных никто внимания не обращает.

— Я не умею притворяться.

— А не притворяйся. Если я тебе так уж неприятен…

— Я этого не говорила!