Орлы в буре - Бен Кейн

передал это Арминию, который казался довольным, но

109

подозрительным. «Неудивительно», — подумал Пизон. Лучники ауксиларии

все еще были на месте, и во время ожидания, возможно, по приказу озорного

Бассия, некоторые пустили стрелы через реку. Стрелы упали недалеко от

позиции Арминия, но не оставляли сомнений, что он был в пределах

досягаемости у кромки воды. Несмотря на эту опасность, он спустился на

берег, чтобы поговорить с Бассием, и, как показалось Пизону, едва не

заставил лучников снова промахнуться.

— Где Флав? — спросил Арминий.

— Он скоро прибудет, — ответил Бассий. — Ты мог бы перейти и

подождать его.

— Я не вчера родился, центурион, — сказал Арминий, посмеиваясь. —

Я останусь там, где стою, и твои лучники отойдут, пока я буду говорить с

братом. Чересчур нетерпеливому офицеру было бы слишком легко отдать

приказ о залпе. Возможно, это даже было твоим намерением.

Надежды Пизона на то, что Арминию снова прикажут убираться, снова

рухнули. С кислым лицом Бассий послал солдата в тыл когорты. Почти сразу

же стали слышны звуки топота ног, когда лучники удалились на небольшое

расстояние. Арминий спешился и остался на месте, наблюдая за римлянами с

холодным расчетливым выражением лица.

Мускулы Пизона все еще подергивались от желания действовать. —

Каковы шансы, что мы сможем поторопить его – застать врасплох?

Метилий фыркнул. — Он сядет верхом на своего коня раньше, чем мы

проедем половину пути, и ты это знаешь. Нет на свете человека, который мог

бы обогнать лошадь.

— Да. — Разочарованный и расстроенный, Пизон плюнул в воду. — Но

это так заманчиво.

— Лучники были нашим лучшим выбором, и они ушли. Пришло время

посмотреть, что два брата скажут друг другу.

Ободренный возможностью стать свидетелем этой необычной встречи, Пизон кивнул.

Солнце только немного опустилось за западный горизонт, когда Флав

прискакал на своей лошади со стороны лагеря. Пизон знал его в лицо, как и

большинство солдат. Светловолосого, коренастого и властного Флава было

трудно не заметить. У него не было глаза –старая боевая рана – но у него был

взгляд, которого избегало большинство мужчин, а его статус командира

вспомогательной когорты и брата Арминия делал его уникальным в армии

Германика. Одетый по этому случаю в начищенную кольчугу и шлем, с его

наградами за доблесть, виднеющимися на шее, груди и руках, он

остановился, чтобы поговорить с Бассием, все время действуя так, как будто

его брата не было рядом.

110

— Арминий в ярости, — радостно сказал Пизон Метилию. — Смотри.

Хмурый вид Арминия, непреклонная поза и скрещенные руки говорили

о многом, но он хранил молчание до тех пор, пока Флав не оставил свою

лошадь с одним из легионеров Бассия и не подошел прямо к берегу реки.

— Здравствуй, брат. Ты в порядке? — позвал Арминий.

— Был в порядке, пока не увидел тебя, — ответил Флав. — Чего ты

хочешь, предатель?

— Ты называешь меня предателем? — крикнул Арминий. — Я не тот, кто забыл свой народ. Кто с таким самодовольством носит значки, мелкие

безделушки, подаренные Римом, которые являются не чем иным, как знаками

рабства. Вот я стою, гордый, свободный человек, а вот ты, сутулый, толстозадый и мягкотелый, не более чем комнатная собачка Германика.

— Я сдержал свое слово, в отличие от тебя, клятвопреступник! Если ты

пришли только для того, чтобы оскорбить меня, то я могу сказать только

одно: приближается твоя судьба. — Флав указал на небо. — Над головой

кружат вороны Донара, хотя ты их пока не видишь. — Он повернулся спиной

и зашагал прочь.

«Есть время, чтобы несколько храбрецов ворвались в воду и сразили

Арминия дротиками», — подумал Пизон, снова надеясь, что Бассий или Тулл

отдадут приказ. Однако приказа не последовало – похоже, Германик решил, что встреча братьев станет формой перемирия. «Золотой шанс был упущен»,

— с горечью решил Пизон, и он был бессилен вмешаться.

Флав был уже на полпути к своей лошади, когда Арминий снова позвал

его. — Что с Туснельдой? — Презрение, которое он выказал Флаву, исчезло, его тон стал почти жалобным.

Флав оглянулся через плечо. То, что могло быть сожалением, даже

грустью, отразилось на его лице. — К ней относятся с уважением, и она

живет в большом доме в Равенне.

— А мой ребенок? — В голосе Арминия звучала тоска.

— У тебя есть сын, — сказал Флав.

— Сын, — пробормотал Арминий, склонив голову. — У меня есть сын.

— Он снова посмотрел на Флава. — Как его зовут?

— Тумелик. Он хорошо себя чувствует и, как мне сказали, уже

научился ползать.

— Их когда-нибудь освободят?

— Ты знаешь ответ на этот вопрос не хуже меня, брат, — ответил Флав

с презрительным взглядом. — Распусти свою армию и отдайся правосудию

Германика,