Том 7 - Иосиф Сталин

Если я все-таки заговорил о сменовеховцах, то это для того, чтобы в двух словах ответить всем тем, которые рассчитывают на перерождение нашей партии и нашего ЦК. Устрялов — автор этой идеологии. Он служит у нас на транспорте. Говорят, что он хорошо служит. Я думаю, что ежели он хорошо служит, то пусть мечтает о перерождении нашей партии. Мечтать у нас не запрещено. Пусть себе мечтает на здоровье. Но пусть он знает, что, мечтая о перерождении, он должен вместе с тем возить воду на нашу большевистскую мельницу. Иначе ему плохо будет. (Аплодисменты.)

Перехожу к вопросу о партии. Не потому я ставлю в конец своего отчета партию, что она по своему удельному весу является последним в ряду всех факторов нашего развития. Нет, не потому. А потому, что партия венчает у нас все дело.

Я говорил об успехах диктатуры пролетариата в области внешней и внутренней политики, в области маневрирования вовне, в обстановке капиталистического окружения, и в области социалистического строительства внутри страны. Но эти успехи были бы невозможны, если бы наша партия не стояла на высоте задач, если бы она не росла и не крепла. Значение партии в этом отношении, как руководящей силы, неизмеримо. Диктатура пролетариата проводится не самотеком, а, прежде всего, силами партии, под ее руководством. Без руководства партии, в современных условиях капиталистического окружения, диктатура пролетариата была бы невозможна. Стоит только поколебать партию, ослабить ее, чтобы мигом поколебалась и ослабла диктатура пролетариата. Этим именно и объясняется, что все буржуа всех стран с бешенством говорят о нашей партии.

Этим я вовсе не хочу сказать, что партия наша тождественна с государством. Нисколько. Партия есть руководящая сила в нашем государстве. Глупо было бы говорить на этом основании, как говорят некоторые товарищи, что Политбюро есть высший орган в государстве. Это неверно. Это путаница, льющая воду на мельницу наших врагов. Политбюро есть высший орган не государства, а партии, партия же есть высшая руководящая сила государства. ЦК и Политбюро есть органы партии. Я не хочу отождествлять государственные учреждения с партией. Я хочу только сказать, что во всех основных вопросах нашей внутренней и внешней политики руководящая роль принадлежала партии. И только поэтому мы имели успехи в нашей внутренней и внешней политике. Поэтому вопрос о составе партии, о ее идейном уровне, о кадрах партии, о ее умении руководить в постановке вопросов хозяйственного и советского строительства, о ее удельном весе в рабочем классе и среди крестьянства, наконец, о ее внутреннем состоянии вообще — является основным вопросом нашей политики.

Прежде всего о составе партии. Общая численность партии к 1 апреля 1924 года без ленинского призыва выражалась цифрой 446 тысяч членов партии и кандидатов. Из них рабочих было 196 тысяч, т. е. 44 %, крестьян — 128 тысяч, т. е. 28,8 %, служащих и прочих — 121 тысяча, т. е. 27,2 %. К 1 июля 1925 года в партии оказалось уже вместо 446 тысяч — 911 тыс. членов и кандидатов, из них: рабочих — 534 тыс., т. е. 58,6 %, крестьян — 216 тыс., т. е. 23,8 %, служащих и прочих — 160 тыс., т. е. 17,6 %. На 1 ноября 1925 года у нас имеется коммунистов 1.025 тысяч.

Какой процент рабочего класса (если взять весь рабочий класс) организован у нас в партии? На XIII съезде в своем орготчете я говорил, что всех рабочих у нас в стране 4 млн. 100 тыс. (в том числе и сельскохозяйственных). Я не учитывал тогда рабочих мелкой промышленности, которые не поддавались учету, потому что социальное страхование еще не было распространено, а статистика не занималась этим делом. Я давал тогда январские цифры 1924 года. Впоследствии, когда появилась возможность учесть рабочих, занятых в мелкой промышленности, оказалось, что всего рабочих к 1 июля 1924 года было 5.500 тысяч, считая и сельскохозяйственных. Из них рабочих в партии было 390 тысяч, т. е. 7 % всего рабочего класса. К 1 июля 1925 года рабочих было 6.500 тысяч, из них в партии было 534 тысячи, т. е. 8 % всего состава рабочего класса. К 1 октября 1925 года у нас было 7 миллионов рабочих, сельскохозяйственных и промышленных, мелкой, средней и крупной промышленности без различия. Из них в партии было 570 тысяч, т. е. 8 %.

Все это я говорю к тому, чтобы показать, насколько неразумно говорить о том, чтобы в один или два года добиться 90 % партийной организованности всего состава рабочего класса в стране.

Рассмотрим теперь удельный вес рабочей части РКП(б) в отношении рабочих цензовой промышленности. Число постоянных рабочих, не сезонных, в крупной цензовой промышленности, и государственной и негосударственной, считая также военную промышленность, главные железнодорожные мастерские и основные депо, — число рабочих во всех этих отраслях к 1 января 1924 года составляло 1.605 тысяч. Рабочих у нас состояло тогда в партии 196 тысяч. Это составляет 12 % в отношении всего состава рабочего класса крупной промышленности. А если взять рабочих — членов партии от станка и определить их процентное отношение ко всему составу рабочего класса в крупной промышленности, то мы увидим, что к 1 января в партии было 83 тысячи рабочих от станка и они составляли 5 % всего состава рабочих в крупной промышленности. Это все к 1 января 1924 года. К 1 июня 1924 года рабочих в крупной промышленности было 1.780 тыс.; в партии тогда было 389 тыс. рабочих, т. е. 21,8 % всего состава рабочих в крупной промышленности. Рабочих от станка было в партии 267 тыс., т. е. 15 % всего состава рабочего класса в крупной промышленности. К 1 января 1925 года рабочих было в крупной цензовой промышленности 1.845 тыс.; число рабочих в партии у нас вообще, и от станка и не от станка, составляло 429 тыс., т. е. 23,2 % ко всему составу рабочего класса в крупной промышленности; рабочих от станка в партии было тогда 302 тыс., т. е. 16,3 % всего состава рабочего класса в крупной промышленности. К 1 июля 1925 года рабочих было 2.094 тыс. в крупной промышленности; число рабочих в партии — 534 тыс., т. е. 25,5 %, число рабочих от станка — 383 тыс., т. е. 18,2 % всего состава рабочего класса по крупной промышленности.

Вы видите, что если там, в отношении всего рабочего класса, рост организованных в партии рабочих в отношении ко всему составу рабочего класса идет медленнее, чем рост самого рабочего класса, то здесь, в крупной промышленности, — наоборот: рост процента рабочих в партии идет быстрее, чем рост рабочего класса в самой крупной промышленности. Это надо отметить для того, чтобы иметь в виду, каково лицо нашей партии, когда мы говорим о ее рабочем ядре: это — главным образом рабочие крупной промышленности.

Можем ли мы теперь, глядя на все это, говорить о той, чтобы в продолжение одного года довести число рабочих от станка в партии до 90 %? Нет, не можем, потому что мы не хотим впадать в фантастику. Потому, что если рабочих от станка имеется в партии 380 тыс., то для того, чтобы все остальные — значит, около 700 тысяч не от станка — составляли 10 %, надо довести количество членов партии в продолжение года до 7 миллионов. Просто товарищи не рассчитали и попали впросак с цифрой в 90 %.

Растет ли удельный вес партии в рабочем классе? Едва ли стоит доказывать эту самоочевидную истину. Вы знаете, что наша партия, по сути дела, есть партия выборная от рабочего класса. Мы достигли в этом отношении того, чего не достигла еще ни одна партия в мире. Уже этот один факт говорит о том, что удельный вес нашей партии в рядах рабочего класса неизмерим и что наша партия монопольна внутри рабочего класса.

Что касается удельного веса нашей партия в деревне, то здесь дело обстоит довольно неприглядно. К XIII съезду сельское население в возрасте от 18 до 60 лет составляло 53 миллиона в стране, к XIV съезду — 54 с лишним миллиона. А коммунистов в деревенских ячейках было к XIII съезду 136 тыс., т. е. 0,26 % по отношению ко всему взрослому сельскому населению, к XIV же съезду мы имеем 202 тыс. крестьян в партии, т. е. 0,37 %. Страшно медленно идет рост нашей партии в деревне. Я не хочу сказать, что она должна расти семимильными шагами, но этот процент крестьянства в нашей партии все же является очень незначительным. Наша партия есть партия рабочая. В ней всегда будут превалировать рабочие. Это есть выражение того, что у нас диктатура пролетариата. Но ясно и то, что без союза с крестьянством диктатура пролетариата невозможна, что известный процент лучших людей из крестьян в составе нашей партии является необходимой для партии зацепкой в деревне. С этой стороны пока что дело обстоит не очень важно.

Дальше я должен отметить общий рост идейного уровня нашей партии. Об организационной стороне вам будет докладывать тов. Молотов, поэтому я не буду останавливаться на этом вопросе, но не могу не сказать одного, а именно, что по всем данным идейный уровень наших руководящих кадров, молодых и старых, вырос значительно. Для примера можно было бы взять дискуссию, которую мы имели в прошлом году с троцкизмом. Речь шла, как вам известно, о ревизии ленинизма, об изменении руководства партии, так сказать, на ходу. Как дружно встретила партия эту антипартийную волну, это всем известно. О чем это говорит? О том, что партия выросла. Кадры ее окрепли, ей не страшна дискуссия. Нынче мы вступили, к сожалению, в полосу новой дискуссии. Я уверен, что партия быстро преодолеет и эту дискуссию и ничего особенного случиться не может. (Голоса: “Правильно!”. Аплодисменты.) Чтобы не предвосхищать событий и не растравлять людей, я не буду в данный момент касаться существа того, как вели себя тт. ленинградцы на своей конференции и как на это реагировали московские товарищи. Я думаю, что члены съезда это скажут сами, а я подведу итоги в заключительном слове.