Скверная жизнь дракона - Александр Костенко

Сидя с кружкой тёплого вина, я смотрел, как Лина маленькими глотками смаковала свою порцию напитка. В те редкие случаи, когда ей достаётся вино она старается сделать всё, чтобы прочувствовать каждую каплю этого сладостного нектара. И вот сегодня она заслужила даже немного добавки к основной порции.

Я открыл её лог-файл. И сразу же закрыл. У меня не было сил вникать в изменения — я решил отложить это на завтра. Лишь сказал остроухой, чтобы она ничего не трогала в нём.

Мне хотелось побыстрее лечь в кровать и закончить этот злополучный день.

Глава 8

Безоблачная синева неба простиралась от края до края. Прохладный ветерок старался разнести во все дали новость о том, что весна окончательно взяла свои права. Земля, свободная от снежного покрова, медленно прогревалась солнцем и давала старт новым циклам жизни.

Семена, осенью спрятанные в земле, чувствуя тепло пробуждались и тянули зелёные ростки навстречу яркой звезде. Травы и кустарники с жадностью старались впитать в себя как можно больше тепла зная, что рано или поздно проснуться древесные исполины и закроют от них солнце распустившейся зелёной кроной — значит, стоит приниматься за работу и насыщаться энергией небесного светила даже сейчас, когда оно робко выглянуло из-за горизонта.

Не только растения радовались весне, но и любое живое существо знало, что весна — это маленький праздник. Так старательно зимой скрывавшиеся от хищников и холодными днями раскапывая снег в поисках еды зайцы и мыши знали, что с каждым днём будет легче. Птицам стало проще ловить насекомых, что пробуждались и вылазили из земли и коры деревьев. Лисицы и мелкие хищники знали: добыча оживится с приходом весны и станет легче прокормить себя и своих детёнышей. Олени, лоси, волки… Все знали, что значит весна.

Колесо жизни постепенно проворачивалось на новый виток после белого сна. Всё было готово к новой жизни.

Стоя на крыльце с горячей чашкой чая и вдыхая аромат сырой земли, приносимый ветерком с оттаявших полей, я пытался вообразить картину пробуждения жизни. Все эти сложные взаимосвязи между живыми существами сплетались в замысловатый узор в воображении, поглощая моё я в непрерывном танце жизни, не оставляя мест для тягостных чувств, что приносят ночные кошмары.

— Завтрак готов, хозяин, — взгляд Лины был мягким и добрым. Казалось, она забыла вчерашнее.

Завтракали мы долго, старательно прожёвывая кашу из зёрен пшеницы, и я всенепременнейше возненавидел бы того, кто посмел мне её предложить. Но сушёные ягоды прятали столь пресный вкус.

— Хозяин, можно вас спросить?

— Лина! Месяц назад я был очень рад, когда ты наконец перестала так обращаться ко мне. И вот опять? Прекращай.

— Простите, хо… Простите.

— Что ты хотела?

— Вы… вы тоже были рабом?

— Что? — как хорошо, что ложка была в тарелке, иначе бы я её выронил от удивления.

— Вы едите туже простую пищу, как и я, но у вас ведь достаточно денег чтобы есть в разы лучше.

— И откуда, позволь узнать, такая осведомлённость в моих финансах?

— Эм…

Остроухая сложила руки на груди и стала поглаживать большой палец левой руки правым. Этот своеобразный способ набраться отваги проявился у неё несколько месяцев назад. Она тогда долго решилась попросить рассказать ей про то, как я в конце лета в Ольск ездил.

Можно только порадоваться, что у неё начали проявляться зачатки своего “я”, хотя буквально пару месяцев назад… Если бы тогда мне пришлось поставить все свои магические камни и решить, у кого больше индивидуальности: у Лины, у этого стола, за которым мы сейчас завтракаем, или у моей прикроватной тумбочки — я бы, наверно, до сих пор выбирал между столом и тумбочкой. Хотя, надо быть честным с самим с собой — я бы поставил на табуретку, что стоит на веранде.

— Неделю назад я ходила за продуктами домой к старосте и спросила там про стоимость зелий маны…

— Стоп! То есть ты, вот так пошла, не пойми к кому, и на голубом глазу сказала, что у меня в доме лежат зелья и заодно спросила их стоимость?

— Нет-нет-нет! — она замахала ладонями, пытаясь всеми силами отогнать столь страшные для неё слова. — Я сказала, что раз вы маг, то можете меня послать за ними в город, а я не знаю цену. Вдруг меня обманут? Я честно хотела быть полезной!

Мне следовало ожидать что-то подобное. Особенно после того, когда она очень подробно расспрашивала старосту про еду и различные блюда, присущие кухне ксатов.

— С кем ты разговаривала об этом?

— С парнем, у которого рыжие волосы.

— С Ренсом? Сын старосты?

— Да. Просто вы вчера завтракали и сказали, что надо думать о переходе на более мощные зелья.

— Хм. Продолжай-продолжай: мне действительно интересно.

— Вы вчера упомянули про зелье, а он говорил про такое тоже. Вот я и подумала, что у вас достаточно денег на вкусную еду, раз вы столько тратите на меня.

— Феноменально! — мне хотелось встать и поаплодировать её зарождающимся дедуктивным способностям, хоть и приведшим её к ложному заключению. — То есть ты решила определить меня как бывшего раба лишь потому, что я ем простую еду, когда у меня есть деньги на что-то большее?

— Но ведь вы меня просили готовить простую пищу — почти рабскую! Вы даже сказали масло не добавлять в каши на завтрак, а его в погребе целый свёрток. И раньше, когда мы сюда приехали, когда я была слабой и больной: вы тоже готовили простую пищу. Вот я и подумала, что вы привыкли к такой еде за годы рабства.

— Ты неправильно поняла мою сдержанность, — Лина хотела что-то возразить, но я жестом остановил её. — Сколько времени отведено человеку? Лет сто. А равнинному эльфу? На пять десятков больше. Сколько дано подобным тебе никто не знает. Может быть тридцать лет, а может и все триста.

— А вы?

— Мой род исчисляет жизнь в веках и поверь: если по своей глупости в первую же сотню лет испробуешь все наслаждения, что есть в этом мире, то жизнь твоя потеряет краски. Обычный день должен быть наполнен пресной едой лишь для того, чтобы яркий день был насыщен вкусами. Понимаешь о чём я? Так что ты ошиблась насчёт еды.

— Не только еда.

— Что ещё?

— Боги даруют рабу право узнать немного о хозяине: имя, раса, возраст. И они говорят, что вы осквернены! Вы тоже, как и я, с детства были в рабстве, но смогли освободиться! Ведь так!? — Лина в пылу рассказа не