Дворянин великого князя - Роберт Святополк-Мирский

—  Превосходно, Юрок! — повторил Федор. —

И больше мы никому не будем продавать эту зем­лю. Теперь Синий Лог нужен мне самому!

—  Мы задолжали жалованье Левашу и его лю­дям, — напомнил Юрок. — Не выплатить ли им из захваченных денег?

—  Нет. Все в казну. Нас ждут большие расходы.

С Левашом поступим таю подготовь грамоту сле­дующего содержания: «За верную службу пожиз­ненно жалую моего дворянина Леваша Копыто имением Синий Лог и всеми примыкающими к нему землями на Угре. Все люди, которых я ему дал, переходят в его полное распоряжение и ста­новятся его служилыми людьми. Отныне он сам их содержит. Оставаясь на моей службе, Леваш Копыто должен быть готов в любую минуту явиться по моему первому зову, представив двести во­оруженных всадников». Сегодня же отправь эту грамоту Левашу с его же гонцом. Завтра, с нашим гонцом, пошли ему следующие тайные наказы: первый — немедленно восстановить старые и вы­строить новые надежные укрепления в Синем Ло­ге на берегу Угры. Сделать их неприступными со стороны…

Федор не договорил и задумался.

—  Со стороны московского рубежа, — подска­зал Юрок, записывая указания князя.

—  Нет, Юрок, — жестко ответил Федор. — Состороны Литвы!

Юрок поднял глаза. 

— На случай нападения Семена, — поспешно пояснил Федор и продолжал: — Второй: пусть Леваш распространит слух, будто, получив эту зем­лю в пожизненную собственность, он оставляет у меня службу и становится вольным самостоятель­ным хозяином, подчиняясь лишь одному королю.

И, наконец, третий тайный наказ: пусть Леваш Ко­пыто подружится со всеми соседями, особенно на том берегу Угры. Он должен добиться возможно­сти в любой момент свободно пересекать рубеж,не рискуя при этом встретить враждебный прием у московитов! Эту грамоту с моими наказами на­ пишешь тайнописью, известной нам троим. С Левашом пока все. Что сообщают из Горваля?

— Нечто странное. Князь Семен привез из

Вильно в закрытой карете без окон пятерых лю­дей с завязанными глазами. Они пробыли в замке Горваль два месяца и неделю назад таким же об­разом отправлены обратно. Предполагается, что это были мастера, которые выполняли в замке не­кие особо тайные строительные работы.

— Кто это сообщает?

— Наш человек из деревни Горваль.

— А разве в самом замке у нас все еще нет сво­его человека?

— Нет. Пока нам не удалось подкупить ни од­ного из слуг Семена* Но я решил не торопиться и действую осторожно. .

Федор глубоко задумался.

— Мне давно.не нравится, что я не знаю тайных замыслов дорогого братца. Отчего он покинул двор, где ему так везло? Зачем купил у Анны замок Горваль? Почему. так тщательно проверяет всех,кто поступает к нему на службу? Ведь все это что-то означает, правда? Юрок, не считаясь с расхода­ми, отправь в Горваль столько людей, сколько бу­дет нужно, и пусть хоть один из них поступит на службу к Семену и выяснит, что он там затевает!

— Я подумаю.

— Это надо сделать немедленно — сегодня!

— Я сделаю все возможное, чтобы завтра к ве­черу наш человек попал в замок.

— А кто присылает нам сообщения из деревни?

Я ведь многих помню в Горвале. Когда-то мы всей семьей проводили в этом замке каждое лето и я мальчишкой часто бегал в деревню.

— Вряд ли ты знаешь этого человека. Зато ты,наверно, помнишь, что Горваль и его окрестности необычайно богаты бобрами. Его величество дер­жит там специального человека — королевского бобровника. Его зовут Никифор Любич, и он сле­дит за порядком поставок бобровых шкур в коро­левскую казну. Никифор — дворянского рода и был дружен с семейством твоей сестры Анны Тешиной. Но после того как она продала замок Семену, Никифор стал скучать, а нового владель­ца просто возненавидел. Это неудивительно — ты ведь знаешь, какой неприветливый нрав у Семена,поэтому Никифор с удовольствием помогает нам разузнавать о делах своего соседа, надеясь, что чем больше вреда он ему причинит, тем скорее он от него избавится. Никифору сорок пять лет, у не­го двое взрослых детей, но сам он калека и почти не двигается. К сожалению, он может сообщать нам лишь слухи, которые просачиваются из замка, но и это хорошо. Он пользуется большим уваже­нием жителей деревни, и я надеюсь с его помо­щью устроить в замок к Семену одного из наших лучших людей.

— Действуй. Кстати, этому Никифору надо хо­рошо платить, раз он для нас исправно старается.

— Он получает из твоей казны больше, чем из королевской.

— Превосходно. Так и должно быть.

В открытое окно со двора донесся шум и скрип открываемых ворот.

— Кто бы это мОг быть так рано? — удивился Федор.

— Кто-то свой, потому что, не зная пароля, не подъехал бы к терему.

Федор подошел к окну. Терем стоял на холме, посреди леса, и с верхнего этажа были хорошо видны дороги, змеившиеся к воротам с разных сторон.

У ворот стояли три всадника. Близорукий Фе­дор щурился, силясь разглядеть прибывших. Юрок пришел к-нему на помощь.

— Это Глинский.

— А с ним кто? — спросил Федор, напряженно вглядываясь. — Слуги?

— Нет, не думаю. Какой-то мальчик и пожилой мужчина.

— Странно! — Федор вздохнул. — Отложим на ши дела, я должен встретить первого гостя.

Федор быстрым шагом спустился по узкой ле­стнице,- прошел несколькими коридорами и вы­шел не крыльцо в ту минуту, когда всадники, оста­вив лошадей сонным конюхам, направлялись к дверям терема.

Федор двинулся навстречу, протягивая руки се­дому человеку лет пятидесяти с чуть раскосыми татарскими глазами, который шел первым. Они обменялись традиционным объятием.

— Мой младший сын Михаил, — представил Глинский.

Почтительно отставший мальчик лет десяти подошел ближе и низко поклонился. В руке он крепко сжимал тяжелую длинную рогатину.

— Очень рад! — улыбнулся Федор. — Ты прие­хал поохотиться с нами?

— Нет, князь, — звонким и сильным голосом ответил мальчик. — Батюшка отправляет меня учиться за пределы княжества, и мы выехали вме­сте, чтобы ему не пришлось потом возвращаться за мной в Глинск. А это, — он гордо тряхнул рога­тиной, — я всю дорогу вез сам! Батюшка говорит,что руки становятся крепкими, если с детства дер­жать в них оружие!

— Вот оно что! Надо полагать, ты едешь в Вар­шаву?

— Нет, князь! Гораздо дальше!

— Я решил, что мальчику будет полезно по­смотреть чужие земли и поучиться военному ис­кусству у франков и немцев, — пояснил отец. —

Меня склонил к этому Ганс Шлейниц. — Он ука­зал на пожилого высокого мужчину, который изы­сканно поклонился и подошел ближе.

— Я лишь хотеть ошень мальо отплатить долг для князь Лев, .— произнес Шлейниц с сильным акцентом. — Я обязан ему свобода!

— Ганс имел несчастье попасть в плен к тур­кам, — сказал Глинский. — И я его случайно вы­зволил два года назад, когда очищал низовья Днепра с моими окраинными казаками. Турецкая галера укрылась от бури в лимане. Пожалуй, буря обошлась бы ей дешевле, чем мои казаки. Ганс взялся представить Михаила ко двору императора Максимилиана, и я решил отпустить мальчика — пусть поглядит мир!

За спиной Федора появился Юрок. Федор пред­ставил его гостям и спросил:

— Как хотите разместиться?

— Как найдешь для себя удобным, — ответил Глинский.

— Тогда, Юрок, проводи князя Михаила и его наставника в западную комнату, а я сам покажу князю Льву его покои.

Князь Глинский молча поднимался вслед за Фе­дором по крутой лестнице.

— А где твои люди? — спросил Федор.

—Зачем они мне? Мы с Гансом старые воины, привыкли обходиться сами, да и мальчику надо учиться самостоятельности. Зачем зря таскать лю­дей? А бояться некого.

Они вошли в небольшую комнату с отсыревши­ми бревенчатыми стенами и уселись на широкую резную скамью, покрытую медвежьей шкурой. Глинский поморщился.

— Честно говоря, мне сейчас не до охоты. Надо проводить Михаила, да и дома полно дел по хо­зяйству. Я уж хотел было ответить отказом, но по­думал, что, быть может, нужен тебе по одному из тех дел, о которых в письмах не пишут. Что-ни­будь случилось?

Федор улыбнулся.

— Понятия не имею! Все это затеял Олелькович. Зная о моей дружбе с Можайским, он угово­рил меня устроить охоту на зубра. Потом сказал,что очень хочет видеть тебя, но, опасаясь, что ты не прислушаешься к его приглашению, просил меня послать к тебе своего гонца. Я выполнил его просьбу.

— Странно. А кто еще будет?

— Не знаю точно. Кажется, Ольшанский.

—' И ты не догадываешься, в чем дело?

— А разве у тебя есть причины думать, что дело не в охоте? — удивленно спросил Федор.

Глинский молча пожал плечами.

— Не знаю, — вздохнул Федор. — Я просто сде­лал все, о чем меня просили. Зубр окружен и ждет.

— Неужели дело только в зубре? А я-то думал, нужна моя помощь. Знал бы — не поехал. Я не люблю охоту.