Меч эльфов. Рыцарь из рода Других - Бернхард Хеннен

Леон откашлялся. Он был старым человеком, но впервые в жизни ему доводилось говорить о чуде. С чего начать? Внезапно он разволновался, будто юный послушник, стоящий перед мастером ордена. И ему очень хотелось видеть, как воспримут его братья и сестры то, что он им сейчас скажет. Но они оставались скрыты в своих нишах. Это правило нельзя нарушать, оно существовало с первых дней основания Братства. Тот, кто желал скрыть свое присутствие, должен был просто тихо слушать. Этой возможностью пользовались в первую очередь молодые братья, введенные в орден. Иногда Леон и рыцарь, заметивший одаренного ребенка, на протяжении пяти лет были единственными, кто знал, что Тьюред дарит им нового брата или сестру, наделенного даром. Случаи, подобные произошедшему с Люком, когда на инициации присутствовали все братья ордена, были редки.

Леон откашлялся.

— Братья и сестры, — торжественно начал он. — Я видел, как приходило и уходило шестьдесят одно лето, но сегодня я получил подарок, который редко кто из нас получает. А еще, хотя я должен признаться, что немного завидую нашему брату Альварезу, я все равно считаю, что мне повезло, раз я мог хотя бы издали принять участие в произошедшем событии. Сегодня, на пятый день великих осенних маневров, Тьюреду было угодно явить нам свою божественность и милость, ибо он сотворил чудо.

Леон сделал небольшую паузу и прислушался. В некотором роде он рассчитывал услышать шепот, может быть, вскрик или, по меньшей мере, учащенное дыхание, но в большом зале башни царила тишина.

— Брат Альварез, ты был свидетелем того, что произошло. Сообщи обо всем.

Мастер флота вышел в центр круглого зала. Отбросил капюшон плаща, чтобы все отчетливо могли видеть его лицо. Редко бывало, чтобы один из братьев показался всем. По лицу капитана было видно, насколько глубоко он тронут событием. Его глаза еще были красны.

Как же сильно завидовал ему Леон! Во всей истории Нового Рыцарства никому еще не доводилось стать свидетелем чуда.

— Братья и сестры, все вы знаете Львов сорок седьмого набора, которые за свои действия на Бугурте получили прозвище Серебряных. Среди них находится наследница престола Фьордландии — девочка, о которой следует сказать, что вера ее сомнительна и что она не может полностью расстаться со своими языческими божками. Но она храбра. Сегодня, вскоре после наступления ночи, Львы произвели нападение на батарею на Жабьем острове. Они заняли позицию с первого раза, и у них почти не было потерь. Беспрецедентный успех в истории осенних маневров! Но случилось несчастье. Капитан полка андаланцев, служивших под командованием Львов, был унесен течением. Он едва оправился от ранения, и, вероятно, ему недостало силы перейти реку. И он не издал ни звука, чтобы не раскрыть Львов раньше времени. Когда Гисхильда заметила его отсутствие, она, не колеблясь, вернулась в воду.

Все вы знаете, насколько холодна Риванна в это время года. Это такой холод, который отнимает у человека все силы, ослабляет и оглушает пловца до тех пор, пока в нем не погаснет воля к борьбе с течением. Гисхильда, которая только что перешла реку, снова пошла в воду, когда заметила отсутствие капитана. Подвиг, который в пылу сражения сначала остался незамеченным. Когда Люк, капитан Львов, наконец обнаружил отсутствие Гисхильды, прошло уже некоторое время. — Альварез сделал небольшую паузу, чтобы дать всем прочувствовать свои слова. Затем продолжал: — Гисхильде удалось отыскать капитана. Из последних сил она вытащила его на берег… — Альварез снова запнулся. Но на этот раз от волнения, это не было риторической уловкой. — Она… она отдала последние силы, чтобы спасти офицера. От холода и усталости жизненный свет в ней угас. Тем временем Львы и андаланцы занялись их поисками. Когда я присоединился к ним, на берегу уже собралась довольно большая группа людей. Они наблюдали за тем, как Люк в отчаянной ярости пытался вернуть Гисхильду к жизни. Я подошел ближе, я видел ее… Ее иссиня-черные губы, мертвенно-бледное лицо. Она ушла от нас, в этом я готов был поклясться! — Мастер флота снова умолк.

— А в каком именно месте берега Риванны все это происходило? — послышался резкий голос Оноре.

— Нет! Не думай об этом! Я знаю, к чему ты клонишь. Наша сила не работает нигде. Люк спас ее не таким образом. Он…

— Мальчик был единственным, кто выжил из всей деревни, — перебил его Оноре. — Брат Друстан сообщил нам о том, как он видел, что у Люка закрывались свежие раны. У мальчика необычайный талант. Его дар настолько силен, что мы не можем мерить его нашими мерками…

— Нет! Клянусь Тьюредом, я же говорю, я был там. Я видел Гисхильду. Она ушла от нас. И Люк в буквальном смысле сходил с ума от отчаяния, потому что ничем помочь уже не мог. Ее спас не дар, — Альварез перевел взгляд на высокий куполообразный свод. — Это была сила, которая дарует жизнь. Сила, которая выше всех нас… Это было чудо, что Гисхильда снова открыла глаза. Каждый из присутствовавших при этом почувствовал это.

— Но если дитя альвов…

С Леона было достаточно отговорок Оноре. Возвышенное состояние сменилось раздражением. Он не потерпит, чтобы чудо было испорчено праздными разговорами.

— Есть такое сомнение, которое граничит с ересью, брат! Можешь завтра поискать труп дитяти альвов. Но я доверяю брату Альварезу и его чувствам. Не думаю, что ты найдешь мертвого Другого. Есть моменты, брат, когда нужно перестать спрашивать и начать просто верить. Все остальное будет безбожным.

Оноре был достаточно умен, чтобы промолчать. Тем не менее Леон точно знал, что его брат по ордену уже с первыми лучами солнца очень тщательно осмотрит место, где случилось чудо. Ну и пусть! Он не придет ни к каким результатам, в этом Леон был уверен.

— Опиши, что случилось, когда Гисхильда проснулась, — поощрил он дальнейший рассказ Альвареза.

Мастер флота бессильно развел руками.

— Встреча с силой Тьюреда и его милостью отняла у меня способность облечь это в слова. Все мы, кто был там, почувствовали это. Появился золотой свет, ненадолго. В воздухе возникло что-то вроде аромата цветов лотоса. Гисхильда… она вздохнула. Я никогда не слышал такого звука. — Он посмотрел на нишу, откуда раздавался голос Оноре. — Все присутствовавшие могут поклясться тебе в том, что это было чудо. Настолько велика сила Господа, что росшая неподалеку погибшая вишня выбросила свежую листву и цветы. И это сейчас, осенью! А капитан Дуарте, у которого одна нога была почти парализована, снова смог ходить так, словно не было никакого ранения. Всех нас коснулась сила Тьюреда, когда он возвращал нам принцессу.

Леон догадывался, насколько сильно задели эти слова Оноре. Он знал тайну брата по ордену. Оноре никогда не простит Тьюреду того, что его не было там, на берегу реки. Что его не коснулась сила Господа и не освободила его от проклятия.