Семь портретов - Александра Флид

– Для чего вы так меня оскорбляете? – перехватывая ее руку, спросил он. – Почему вы должны презирать себя за ревность? Я настолько недостойный человек, что меня и ревновать нельзя?

– Ты младше меня на девять лет.

– И что с того?

– Господи, ты еще спрашиваешь. Это неприемлемо, и не потому что это против светского закона, а потому что я буду стареть очень быстро и, следовательно, так же быстро тебе надоем. Будет ли тебе нравиться мое тело? Посмотри на меня, Артур, разве ты не видишь, что я уже угасаю?

– Как по мне, вы просто бредите.

Он редко говорил с ней так прямо и даже грубовато, но сейчас она не почувствовала возмущения.

– Вы запретили фотографировать вас. Запретили делать то, ради чего я к вам подошел! Откуда столько жестокости, Рита?

– Кажется, именно ты говорил о том, что я слишком мягко отношусь к другим людям.

– Я говорил о других людях, вы не ошиблись. О других, не о себе. И, если говорить правду, то вот что я вам скажу – вы мучали меня столько времени, и ни разу не сжалились, вы даже не задумались о том, что мне было тяжело приходить сюда каждый день и глядеть на то, как Робби оберегает ваш покой, будто я могу причинить вам зло. Я старался вести себя как честный человек, но даже так выходит, что меня обвиняют в обмане. Да, я откладывал деньги и ничего вам не говорил, потому что не хотел слышать ваши рассуждения о том, каким самостоятельным я стал и как я могу жить сам по себе без вашей помощи.

– Ты прав. Наверное, я так бы и поступила, если бы узнала о том, что у тебя появился собственный доход, – пересиливая желание возразить, согласилась она. Затем она попыталась отвлечь его новым вопросом: – Так что насчет выпускного дня?

Маневр не удался – Артур усмехнулся, подаваясь вперед и приближаясь к ней:

– Нет, нет, не уходите от неприятного вам разговора. Впрочем, мне кажется, что наша беседа лишь неудобна, но довольно приятна нам обоим.

Она попыталась отнять свою руку, и когда он не позволил ей этого, Рита разозлилась по-настоящему – в первый раз за весь прошедший год.

– Чего же ты хочешь от меня? Хочешь, чтобы я стала твоей женой и родила тебе детей? Какая чушь, Артур, я думала, ты не веришь в подобное! Мужчины не умеют хранить верность, а я не собираюсь оставаться в доме и служить мебелью, на которую опираются, когда начинают болеть ноги.

– Чего я хочу? Приходите в воскресенье к студии Готлиба. Робби наверняка отправится в парк вместе со своим отцом, и у нас будет время. Снимите запрет на фотографии, вот что мне сейчас нужно. У меня будет один снимок, и я хочу видеть в объективе именно ваше лицо. Это будет достаточно пристойно и безопасно для вас?

– И все?

– Пока что все, – кивнул он, размыкая пальцы.

Она сразу же спрятала руку под столом, выпрямляясь и отдаляясь от него.

– Мог бы и так сказать, – ворчливо заметила она.

– Вы бы не согласились, припомнив мне один из ваших глупых запретов.

Так теперь ее запреты еще и глупые.

– И что же еще ты хочешь мне сказать, кроме того, что мои запреты кажутся тебе бессмысленными?

– Поделюсь этим с вами в другой раз.

Столько загадочности из-за каких-то пустяков. Рита даже усмехнулась, поднимая подбородок и глядя на него почти свысока.

– Когда будет этот другой раз?

– Все зависит от вашего решения – когда еще вы соизволите поговорить со мной не в присутствии вашего сына.

– Пока остановимся на том, что я приду в воскресенье и мы сделаем еще один портрет.

– Я буду очень признателен, это ведь останется на память. Не отказывайтесь, вы и так слишком многого меня лишаете.

Рита не любила, когда ее заставляли чувствовать себя виноватой, а потому насмешливо приподняла брови:

– В воскресенье, пожалуй, я попрошу тебя рассказать, чего я тебя лишаю. Поскольку мне кажется, что я делаю для тебя все возможное, такие слова звучат, по меньшей мере, несправедливо.

– Тогда до воскресенья.

– Разве ты уходишь прямо сейчас?

– Нет, я просто слышу, что пришел Робби, а это значит, что наша беседа закончилась.

– Хорошо, до воскресенья.

*

Значит, ее первый выходной должен был пройти в городе – вместе с Артуром и его новыми знакомыми. Рита не знала, собираются ли они куда-нибудь пойти, чтобы праздновать завершение учебы, и поэтому выбор платья оказался довольно сложной задачей. В итоге, после долгих часов сомнений и беспокойства она все же решила надеть темно-серое платье до колен – из старого гардероба. Покрой и в прежние времена был довольно свободным, так что с широким поясом платье смотрелось вполне прилично.

Недели непрерывного пребывания в доме сделали свое дело – глядя на себя в зеркало она видела бледную и малопривлекательную женщину с потускневшими волосами, которые давно не видели щипцов для завивки или хотя бы ленточек для накручивания. Времени на долгие процедуры не оставалось, и Рита ограничилась лишь тем, что слегка завила передние пряди, чтобы уложить волосы в обычный узел.

К десяти часам Артур зашел за ней, и она поневоле вспомнила старые времена, когда они почти каждый вечер выходили на прогулки.

– Как я выгляжу? – надевая шляпку, поинтересовалась она. – Ты теперь профессионал, так что я жду от тебя объективного мнения.

– Скажу вам в студии, – загадочно улыбнулся он, закрывая за ней воротца и отходя к дороге.

Путь до студии оказался неблизким – пришлось менять омнибус на конку, а после этого еще идти примерно десять минут. Эту часть города она посещала крайне редко даже в годы семейной жизни.

– Здесь красиво, – тихо сказала она, когда они проходили мимо большого фонтана.

– Да, здесь живут и работают творческие люди, – согласился Артур. – Однако до сего момента я не замечал здесь ничего привлекательного.

– Был очень занят?

– Очень одинок.

Его новая способность говорить свободно, и при этом оставлять все при себе, казалась удивительной. Рита не могла обвинить его в том, что он переходил границы, но вместе с тем, ей было ясен его мягкий укор. В последних словах Артура сквозило желание походить по этим улицам вместе с ней, и она чувствовала, что хочет того же самого.

– Ты тешишь мое женское самолюбие, а это плохо, – прошептала она, сокращая расстояние между ними. – Я ведь могу к этому привыкнуть.

– Я бы хотел, чтобы вы привыкли к этому.

Она ничего не ответила, вновь отходя на полшага и восстанавливая приемлемую дистанцию.

Готлиб и еще один молодой человек были уже в студии. Оба поднялись, когда Артур пропустил ее в комнату.

– О Боже, я и не надеялся вас увидеть! – в знакомой эмоциональной манере всплеснул руками Готлиб. – Прекрасная Рита все-таки решила почтить своим присутствием наш невзрачный уголок?

– Ну, что вы, я бы уже давно пришла сюда, просто не хотела отвлекать вас от работы, – ответила она, подавая ему руку.

Готлиб оставил на тыльной стороне ее ладони легкий поцелуй.

– Вероятно, я один с вами не знаком, – подходя ближе, сказал темноволосый молодой человек. – Так вы и есть та самая незаменимая женщина, о которой не устает говорить Артур?

По взгляду Артура можно было предположить, что он уже приготовил для незнакомца самые страшные пытки, если он только их знал.

– Меня зовут Рита, – улыбаясь, сказала она и подала руку первой.

– Я Теодор. Для вас просто Тео.

Она не поняла, повторил ли он движение своего наставника или сделал это по собственной инициативе, но Теодор также поцеловал костяшки ее пальцев, задержавшись на мгновение дольше, чем ей хотелось бы.

– Ты для всех просто Тео, – довольно резко сказал Артур, появляясь прямо за ее спиной.

– Ты прав, – на удивление без обиды согласился тот. – Так ты хочешь сфотографировать эту прекрасную женщину прямо здесь?

Рита не стала улыбаться или благодарить за комплимент. Она знала: будь она такой же, как год назад, никто из здесь присутствующих и не счел бы ее красивой. Впрочем, насчет Артура у нее имелись некоторые сомнения: все же он называл ее прекрасной еще прошлой осенью, когда она была грузной и неповоротливой.

– Да, я хотел бы сделать ее снимок, – между тем ответил Артур.

– Хочешь превзойти своего учителя? – шутливо спросил Готлиб. – Учти, для такого портрета, как у меня, тебе нужно больше опыта.

– И в мыслях не было, – возразил Артур. – Я просто не думаю, что мог бы найти кого-то более достойного для своей выпускной работы.

Дверь позади него скрипнула, и в комнату вошел третий молодой человек. Очевидно, это был Юлий.

Знакомство с ним не показалось ей неудобным, как это было с Теодором – Юлий держался вежливо, но отстраненно, чему Рита даже обрадовалась. Чужие восторги и прикосновения пробуждали в Артуре странные всплески, которые она могла бы даже назвать ревностью, если бы позволяла себе чуть более положенного.