Будет ли революция в России? - Алексей Кунгуров

Сегодня многие видят, что наша страна, в которой господствуют ультра-либералы, катится в пропасть. И единственной реальной альтернативой кажется восстановление советского строя. Так уж устроен человек: заблудившись в лесу, большинство старается вернуться назад к знакомой тропке, и уж от нее искать дорогу. И лишь немногие отважатся искать выход через неизведанные дебри, полагая, что путь назад приведет к потере времени и сил, но так и не даст ответа на вопрос, куда же все-таки следует идти. Ни одна революция не делается под лозунгом «Вперед, в прошлое!». Поэтому чем быстрее революционерами будет изжит марксизм, тем скорее мы получим привлекательную альтернативу неолиберализму, идеологическое господство которого во многом базируется на старательно культивируемом мифе о его безальтернативности.

Забегая несколько вперед, я поспешу поделиться смелым предположением, что актуальная революционная идея в будущем будет основана на симбиозе социализма, как практической доктрины построения социального государства, с национализмом, как идеей сохранения и развития этно-культурной и цивилизационной идентичности народов. Я бы с удовольствием заменил чем-то совершенно неудачный и дискредитировавший себя термин «национализм», но так и не нашел никакого подходящего слова для обозначения антипода явлению культурной глобализации, уничтожающей культурную идентичность народов катком голливудского киноформата, бездуховных потребительских стереотипов и насаждением набора пошлых «общечеловеческих ценностей».

Пока же я постараюсь дать несколько очерков, обрисовывающих положение левых политических сил в современной РФ, радикальная часть которых пытается позиционировать себя, как силу революционную. Кто же такие левые? Вопрос этот многим покажется странным, но все же постарайтесь на него ответить. Что, не получается? Иначе и быть не может, поскольку ответ «левый — это сторонник левых идей» ничего не объясняет без разъяснения, в чем есть суть левой идеи. Известный политолог Александр Тарасов попытался так сформулировать признаки левизны: «Те движения, которые выступают против капитализма, расового или национального неравенства, царства частной собственности, отчуждения и эксплуатации человека человеком являются безусловно левыми. Это — обязательный набор. Если что-то из этого набора выпадает, вы имеете дело уже не елевыми, даже если сами себя они так маркируют».[67]

Ну и что — ясность появилась? Выходит, что Уго Чавес по критериям Тарасова совсем не левый, ибо частную собственность в Венесуэле он отменять не собирается. Все классические марксисты, включая основоположников — не левые, потому что они считали, что с капитализмом надо не бороться, а повсеместно способствовать укоренению капиталистических отношений, ибо они суть прогресса. При этом они, правда, подразумевали, что сам прогресс (сакральное понятие в марксизме) приведет к смерти капитализма, но это лишь их предположение. Большевиков образца 20-х годов к левым причислить никак нельзя, так как они выступали в поддержку частной собственности. Но и в 1917 г. они тоже левыми не были, поскольку не предполагали проводить тотальную национализацию, к этому их вынудил лишь полный развал хозяйства и всеобщий хаос. В национальном же вопросе неравноправие было основным принципом советского руководства. Все этнические группы в СССР были поделены на 4 категории:

— имеющие право на союзную республику;

— на автономную республику в составе союзной;

— на автономный округ или автономную область в составе территориальной области;

— тех, кто подобных национально-государственных прав не имеет.

Причем численность народности, достигнутый ею уровень культуры в данном случае никакого значения не имела. Скажем, для карел, которых насчитывалось около 250 тысяч, создали в 1940 г. союзную республику, в коей половину населения составляли русские, а миллиону с лишним казанских татар позволили иметь лишь автономию. Многие же коммунисты, как например китайские, лучшим инструментом нацполитики вообще считали геноцид. Короче, левых в тарасовском понимании в реальном мире просто никогда не существовало.

Придется снова обратиться к словарю: левый — политически радикальный или более радикальный, чем другие, в противоположность правому (в смысле консервативный, реакционный, враждебный всякому прогрессу). Итак, слово «левый» означает в общем случае просто радикального сторонника политической идеи, и не более того. Абсолютно никакого идеологического наполнения этот термин не имеет. То есть левым может быть только сторонник какой-то идеи, где сама идея первична, а качественное прилагательное «левый» лишь уточняет степень его решительности в деле реализации своих политических взглядов.

Если обратиться к отечественной политической истории, то широко известны два левых течения — левые коммунисты (Н. И. Бухарин, Ф. Э. Дзержинский, М. С. Урицкий, К. Б. Радек, А. С. Бубнов и другие) и левые эсеры (террористка М. А. Спиридонова, один из старейших народников М. А. Натансон, Б. Д. Камков, В. А. Карелин и прочие). Причем, левые эсеры после размежевания с правыми создали самостоятельную партию, а левые коммунисты не имели сколь-нибудь структурированной организации, то есть это была не партия, не движение, а внутрипартийное течение. Не менее известна и так называемая левая оппозиция в ВКП(б) в 20-х годах, лидером которой был Троцкий.

В Германии в свое время заметную роль играли левые национал-социалисты, идейными вождями коих считаются братья Штрассеры. Причем нацисты эти были настолько левые, что левое крыло НСДАП даже называли марксистским или национал-большевистским. Насколько их понимание марксизма отличалось от классического, мы рассмотрим в главе 23, а пока обращаю внимание читателя лишь на то, что внутри ультраправой, как принято ее определять, нацистской партии существовало течение, называемое левым. Никакого противоречия здесь нет, поскольку левые нацисты действительно были очень радикальны — предлагали, например, не просто подчинить буржуазию интересам государства и народа, к чему стремился Гитлер, а уничтожить ее, как класс, национализировав промышленность. Все в мире относительно, вопрос в том, что принять за неподвижную систему координат, как говорят физики.

Идентификация по шкале «левые-правые» одного и того же политика зачастую меняется на прямо противоположное значение, даже если его взгляды не изменились. Вспоминаю стихотворение Эльдара Рязанова, которое я прочел в журнале «Мы» в 1990 г. (возможно, цитирую его не совсем точно, но сверить с оригиналом по прошествии стольких лет не имею возможности):

Правые — это армия, души их как мундирыБесцветны они, бездарны, но вместе — бойцы, задирыКомплекс неполноценности сплачивает их в гранитНеправая правая армия противников громит

Зато на левом на каждом особая выткана меткаОни не шагают маршем, поют на отдельных ветках.Выводят рулады иль длинные строчкиИ их убивают поодиночке.

В то время политический смысл этих строк понимался однозначно: правые — это коммунисты, представляющие консервативные силы, а левые — демократы, которые борются с капээсэсовской партноменклатурой. В этом контексте политические акценты поэт расставил верно, но сегодня те же самые радикальные демократы гордо называют себя правыми. В то же время, например, бывший член ЦК КПСС Алексей Пригарин, создавший в 90-е годы карликовую коммунистическую партию, являлся одним из инициаторов создания Левого фронта. Бывший представитель группы левых коммунистов Бухарин в 1927 г. был объявлен правым уклонистом.

Выходит, что определение «левый» в том ключе, в каком оно широко применяется, в строгом смысле используется неверно. Разумеется, литературная норма языка со временем меняется, и сегодня вполне допустимо говорить о левых взглядах в общем смысле, противопоставляя их доктрине консервативного бюрократического медвепутского режима. Но политическая платформа, на основании которой предполагается создать общенациональное политическое движение, требует более внятных определений.

Кем являются по своей политической ориентации люди, называющие себя левыми, на самом деле ответить нетрудно — это сторонники социалистических идей, то есть социалисты. Разумеется, сами социалисты могут быть и левыми социалистами, и правыми вплоть до национал-социалистов, но есть нечто, что их роднит — это приверженность социализму. Определение социализма весьма лаконично: социализм — социальный строй, в котором основой производственных отношений является общественная собственность на средства производства, и провозглашаются принципы социальной справедливости, свободы и равенства. Ну, свобода и равенство — это, конечно, туманные философские понятия, и потому они не могут быть основным критерием определения общественно-политического строя. Главный критерий — это отношение к собственности на средства производства. Если человек выступает за приоритет общественной собственности на основные средства производства — значит он социалист. В строгом смысле нельзя говорить об общественной собственности, не касаясь вопроса о том, кто является ее распорядителем. Одно дело, когда предприятие контролирует государство посредством бюрократических структур, и совсем иное — ежели управление возложено на трудовой коллектив, представительский орган местного самоуправления или совет старейшин. Но в данном случае будем рассматривать вопрос в принципе, противопоставив частную собственность всем другим видам, включая коллективную и кооперативную.