Профессиональный оборотень - Андрей Олегович Белянин

– Тем, что… А вы сами, блин, не можете посмотреть?! – рявкнула я.

– Могу, конечно, могу и посмотрю, но почему вы такая агрессивная? – Он откинулся в кресле, глядя на меня пораженно и жалостливо. Не знаю, как я удержалась, чтобы не наброситься него и не придушить на месте, но служба в «оборотнях» научила меня хоть какому-то терпению и дипломатии. Поэтому я только улыбнулась, показав сжатые до скрипа зубы, вежливо попрощалась и вышла за дверь.

– Так, куда же вы? Мы еще не договорили…

Я резко ускорила шаг, двигаясь неизвестно куда по узкому коридору. Только бы поскорее найти, где тут они держат агента 013, пока главврач, убежденный, что я тоже шизофреничка, не послал за мной плечистых санитаров. Сам он явно не в ладах со своими же мозгами: чего только стоит это его навязчивое повторение слова «так» и мания видеть в каждом посетителе психбольного! Но я никого не виню, как говорится, с кем поведешься, от того и дети. Наконец коридор вывел меня в большой круглый зал с уймой маленьких комнаток за крепкими дверями с зарешеченными оконцами. Из одного меня сразу окликнули:

– Деточка, что ты здесь забыла?

Я как-то не сразу сообразила, что тон у него был явно не обрадованный.

– Агент 013!!!

– Поменьше эмоций, пройдем в мою палату. Сейчас открою.

Я послушно заглянула к нему внутрь и ахнула. Кот жил как в самом престижном и пафосном санатории. Просторная комната, туалет, душ, новая мебель, холодильник, расслабляющая классическая музыка, ноутбук, книжная полка, телевизор с DVD, фильмы о природе и старые советские сказки.

– Мне поставили мягкую форму маниакально-депрессивного психоза, деточка, – гордо сообщил Профессор, потягиваясь на свежих простынях. – Так сказать, нагло кошу… или косю?.. под перетрудившегося! Ты не поверишь, мне достаточно было только пятнадцать минут поизображать психа, как сразу набежали врачи, поставили диагноз, увезли меня сюда, включили расслабляющую классическую музыку, и теперь я провожу время в безмятежном отдыхе. Читаю, что хочу, сплю после обеда, завожу интрижки в Интернете – и никаких вылетов на задания, шумливых котят, растаптывающей тебя одним взглядом любимой кошки… Словом, полная свобода!

Он сделал мне знак нагнуться к нему поближе. Заинтригованная, я подчинилась, хотя до этого жутко хотела дать ему по шеям.

– А главное, Алиночка, для чего я это сделал… Пока я сижу здесь, зарплата идет в двойном размере! Смекаешь, цыпа?

Я выпрямилась и пристально посмотрела на него. Вот гад! Схватить бы его сейчас, закатать в одеяло и утащить обратно на Базу. Мы, значит, будем за него вкалывать, а этот изменник ничего не делать и бесстыже получать двойной оклад?! Ну погоди, симулянт паршивый, тебе это так просто не сойдет с лап…

С величайшим трудом вырвавшись из больницы (меня не хотели отпускать, главврач счел, что нам бы неплохо еще побеседовать о моей агрессии), я прибежала к терпеливо ожидающему Алексу:

– Пошли домой. Все расскажу по дороге. Он там такое-е-е устроил…

Сразу по возвращении мы тихо заперлись в своей комнате и я трагическим полушепотом поведала командору, что кот здоров и невредим и наслаждается своим отнюдь не бедственным положением. Но до поры до времени умолчала о том, что он сам себе все это подстроил. Дело в том, что у меня созрел план…

На следующий день я шумно и демонстративно поругалась с Алексом, изображая нервный срыв от переутомления, выкинула из квартиры все свои лифчики, сбегала в хоббитский квартал, напугав Боббера новым феном, а в результате меня тоже увезли в психушку. Мой муж стоял на пороге с невыразимой скорбью в глазах, когда санитары укладывали меня на носилки, помещая в специальную транспортировочную камеру с нарисованным большим красным крестом на прозрачной двери.

Мне тоже было невыносимо больно видеть его страдания, я сдерживалась изо всех сил, чтобы не вскочить с носилок и не броситься к нему со словами покаяния: «Прости, любимый, я всего лишь притворялась!»

Но надо было выдержать. Я знала, что в стиральной машине его ждет конверт с объяснением, а меня уже через полчаса ждала уютная палата со всеми удобствами, стенка к стенке с котом. Да-а, вот он праздник, вот она жизнь! Холодильник оказался набит полезными диетическими продуктами, на стенке висело меню сегодняшнего дня, а по телевизору показывали диснеевскую «Белоснежку». Я, не раздеваясь, завалилась на приятно прогнувшуюся кровать, не глядя взяла с полки стихи Агнии Барто и приготовилась наслаждаться ничегонеделанием…

Наутро я проснулась, когда захотела, изумительно выспавшись на новом месте, завтрак был доставлен мрачным санитаром по первому же звонку. Единственное, чего оставалось ждать, так это когда Алекс прочтет мое письмо, поймет, что я не напрасно подвергла его такому стрессу, и захочет присоединиться к нам с Пусиком в этом бесплатном санатории.

Котик же, вообще, вел активный образ жизни, принимал своих приятелей, особенно гномов и хоббитов, трепался с ними о благоденствии здешних условий, гонял взад-вперед санитаров и сибаритствовал вовсю! А в результате в течение двух дней, прознав о новой халяве, к нам переместилась половина Базы. Умники и умницы падали в обморок в коридорах, профессионально изображали конвульсии и, притворяясь, что никого не узнают, быстренько доставлялись сюда, в свободные палаты.

Но в больнице всем нам только поначалу было так хорошо, как расхваливал агент 013. Я лично поняла это, когда ко мне применили индивидуальные методы лечения, уже на второй день потащив на мокрые обертывания. Эту процедуру я перенесла терпимо, но все время чувствовала себя бравым солдатом Швейком перед войной, которого таким образом лечили от симулянтства. Однако и мерзнуть вот так каждый день мне тоже не улыбалось…

– Как ты избегаешь лечения? – подступила я к коту, ежась от холода.

– Мне дают пить психотропные средства, но я закапываю их в горшок с фиалкой, – спокойно сказал кот.

– Везет тебе, – позавидовала я. – А из меня делают Снегурочку…

– Не застудись, тебе еще рожать.

Угу. Вот только теперь я обратила внимание на то, что не все здесь сахарно и у отдыха в психушке имеются побочные эффекты. Пациенты, которые находились тут уже давно, закатывали глаза, вытягивали губы трубочкой, высовывали язык, как потеющие собаки, ходили мелкими шажками, как гейши в парадных японских кимоно,