Обратный отсчет: Распад - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Две недели⁈
Гедимин кивнул, не скрывая торжествующей ухмылки.
— Даже меньше. Тринадцать дней с небольшим. Только одна проблема — где-то на последних часах нача…
Гварза крепко взял его за запястье и затолкал стержень обратно в карман.
— Кет, ты вообще в себе?
Гедимин виновато сощурился. «Тут все дежурные, к большинству я стоял спиной. Кто видел стержень и понял, что это? Скегги и Ренгер не выдадут…»
— Надо поговорить, — пробормотал он, оглядываясь на Ренгера. — Откроешь нам ту комнату?
— Идите на склад, — Скегги положил руку на неприметный рычаг, встроенный в стену. — А остальные…
Он обвёл комнату недобрым взглядом.
— Собрались — и на развалины! Давно не было полевых занятий. Сегодня — техногенные аварии и транспортировка раненых. Ранеными назначаются…
Гедимин задвинул за собой массивные двери склада и убрал с лица ухмылку. Скегги любил в таких случаях назначать раненым его — но в этот раз ликвидаторам повезло, и таскать придётся меньший вес. Гварза, увидев его довольное лицо, недобро сощурился.
— Махать ирренцием перед толпой… От такой дури ещё до войны должны были отучить! Ладно, давай сюда эту штуку. Тот самый уран, что я тебе давал? Точно?
Он впился в зрачки Гедимина въедливым взглядом. Ремонтник молча кивнул.
— Две недели, — пробормотал Гварза, сканируя стержень миллиметр за миллиметром. — Две… Газ чем убирал? Не вижу следов.
— Газа не было, — отозвался Гедимин. — У меня все записи, можешь посмотреть. Весь гелий остался внутри. Думаю опробовать эту пульсацию на железе. Без натрия всем будет проще — и в синтезе, и в переработке.
— Две недели, — повторил Гварза, пропустивший, кажется, последние фразы мимо ушей. — Элементарный излучатель и две… Откуда ипрон? Была угроза?
Он вскинул помрачневший взгляд на Гедимина. Тот сузил глаза.
— Я же сказал. Ипроновый всплеск на последних часах. Навыделялось не пойми откуда. Надо бы отследить этот момент. Можешь достать ещё урана — килограмм или два?
— Две недели и ипрон, — пробормотал Кенен, заставив Гедимина недовольно сощуриться — может, он и пришёл за отчётами по эксперименту, но слушал их как-то странно. — Ядро Сатурна… Всё это время было у нас под носом, и никто… Уран? Зачем уран?
— Мать моя пробирка, — выдохнул Гедимин. — Ты меня слушал? Надо узнать, когда выделяется ипрон. Вывести точную продолжительность цикла. Нужны ещё образцы для опытов. Лучше два — с одним может не получиться.
Кенен резко мотнул головой.
— Готовь излучатель. Завтра проверим на твэлах. Потом дам команду на глушение, вынешь реакторный пульсатор и перенастроишь его. Никому, кроме меня, ничего не говорить! Всё ясно?
Гедимин изумлённо мигнул.
— Стой. Сразу на твэлах? Но там совсем другой состав. Я ещё не пробовал…
Кенен выдохнул сквозь стиснутые зубы.
— Ты две недели назад притащил излучатель на станцию. Тогда тебя не тянуло на бесконечные пробы. Еле уговорил провести одну! Так чего теперь-то⁈
Его глаза медленно разгорались — это и правда выглядело, как пульсирующее свечение от зрачка до края радужки. Гедимин растерянно смотрел на него. Чужой азарт заставлял сердце биться быстрее, но смутная тревога не отступала.
— Кенен, я тогда не подумал, — пробормотал он. — Дай мне время. Это всё-таки живой реактор. Лезть туда с непроверенной штукой…
Гварза фыркнул.
— Ты всегда так делаешь, Кет. Лезешь всюду с непроверенными штуками. В этот раз у тебя будет моё разрешение. Завтра в семь — на проходной, с излучателем. Никому ничего не говорить!
Он, оттолкнув Гедимина, дёрнул рычаг и вышел, не дожидаясь, когда дверь откроется полностью. Ремонтник остался на пороге, растерянно глядя Кенену вслед.
— Когда вы туда заходили, ты был довольный, а Гварза — озадаченный, — негромко заметил Ренгер, подняв взгляд от гигантского когтя, в который забивал штифт. — Пока сидели на складе, поменялись. Чего от тебя хотел этот… член совета?
Гедимин покачал головой.
— Пока неясно. Но выглядит как большая глупость… Не надо так, коготь треснет. Видишь, тут неравномерная структура? Дай сюда…
Возня с костями и штифтами ненадолго отвлекла от неприятных мыслей, но сармат так и не смог выловить, что именно его тревожит. «Там, в твэлах, много ирренция,» — попытался сформулировать он. «Но под конец цикла в моём образце было ещё больше. И он ничего… неожиданного не делал. И в твэле не должен. Хотя… кто его знает, что он вообще должен!»
Гедимин шумно выдохнул в респиратор и досадливо сощурился. «Выбрать для опытов помещение понадёжней. И самые прочные экраны. Что бы ни говорил Гварза — мне эта идея не нравится.»
17 февраля 16 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«Гварзы нету. Передумал, что ли?» — на секунду понадеялся Гедимин, не увидев у проходной серебристого скафандра. В следующее мгновение силуэт в чёрной броне развернулся к нему. Глаза Кенена Гварзы не были закрыты тёмным щитком — только по ним его и можно было узнать.
— Идём, — бросил он, смерив Гедимина быстрым взглядом, и, больше не оборачиваясь, зашагал к главному корпусу.
Защитное поле над энергостанцией держалось прочно, хоть и шло волнами под натиском южного ветра. Гедимин видел, как на чёрном фоне перекатываются блестящие, подсвеченные снизу краснотой полосы — наметённый снег, постепенно осыпающийся с купола. «К рассвету утихнет,» — мельком подумал сармат, отряхнув с наплечников ледяную крупу. В гетто метель гуляла беспрепятственно; о том, что творилось за городом, на расчистках, и думать не хотелось.
— Тут есть прочные помещения? — спросил он, догнав Гварзу у дозиметрической рамки. Тот, остановившись, обернулся и выдал кривую ухмылку.
— Выбирай сам, атомщик. Любое помещение из тех, до которых достаёт загрузочная машина.
— Нет. Слишком близко, — резко качнул головой сармат. — Реактор рядом.
…Ещё один слой защитного поля
