Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

— Как они могут верить, что подобное отродье служит Богу-Императору? — усмехнулась Изабель.

— Сам Карьялан верит в это, — ответил Хольт, с любопытством глядя на девушку. — Кроме того, он ставленник Небесного Маршала, разве тебе этого мало?

Рив резко взглянула на него.

— Да, сэр, мало.

— Но значок, который ты носишь, утверждает обратное.

— Этот? — Изабель ткнула в серебряную вещицу на лацкане, и на её лице проступило понимание. — Так вот почему вы не доверяете мне?

— Я такого не говорил, кадет Рив.

— А вам и не нужно было, — девушка смотрела на Айверсона с вроде как настоящей горечью. — Небесный Дозор для меня ничто, но, со всем уважением, сэр, вы же звездник.

— Семь Преисподних побери, ты о чем, кадет?

— Комиссар, вас направили на Федру из… из какого-то другого места, — Рив неопределенно указала в небо. — Вы прибыли сюда в высоком звании, с наградами, но я родилась в грязи и крови этой войны, ещё одна соплячка среди тысяч детей Гвардии. Мне неизвестны другие миры. Здесь нет Схолы Прогениум, только академии Небесного Дозора, и это единственный путь наверх для таких, как я.

— Но тебя тренировала Ломакс?

— Только потому, что я из Небесного Дозора! — фыркнув, Изабель сорвала значок с лацкана. — Но если они убили верховного комиссара, мне с ними больше не по пути.

— Осторожнее, Рив.

— Хватит с меня осторожности.

Равнодушным движением пальцев она выбросила значок за борт и удалилась. Айверсон, нахмурившись, смотрел Изабель в спину.

Ты почти поймала меня, девчонка, но снова переборщила в конце.

Гримаса на лице комиссара сменилась кислой улыбкой, когда он заметил Бирса, стоящего в дозоре на носу канонерки. Старый призрак не оборачивался к Хольту, внимательно наблюдая за мрачной береговой линией Долорозы Вермильоновой, которая проступала на горизонте. Семь долгих месяцев назад 19-й Арканский высадился здесь и угодил прямиком в ад.

Куда бы вы ни пропали, братья, знайте, что я последую за вами.

Улыбка вскоре пропала с лица комиссара — оказалось, аугментическую руку заклинило, и он намертво прицепился к бортовому лееру.

День 10-й — Вермильоновый пролив

Изуродованный человек

Я вернулся в Трясину, и призраки вернулись ко мне, один за другим прокрались обратно. Ни минуты не сомневался, что так и произойдет. Всё правильно и неоспоримо, ведь командующий Приход Зимы жив, и мое покаяние ещё не свершилось. К счастью, возвращение призраков даровало мне странную ясность понимания, и теперь я уверен, что охота на заблудших сородичей — часть более великой миссии. Не может быть случайным, что наши дороги протянулись среди звезд и сплелись в одну посреди Клубка Долорозы. Каким-то образом Энсор Катлер станет ключом к моему спасению. Каким-то образом он откроет дверь, за которой ждет Приход Зимы.

И всё же, несмотря на эту убежденность, я не могу выкинуть из головы смерть — убийство — верховного комиссара. Не сомневаюсь, Ломакс знала, что враги всё ближе, и поместила в алую папку свое завещание, последнее свидетельство против них. Если не заняться им, женщина может восстать, и мое трио призраков превратится в квартет. Я приветствовал возвращение теней, но не смирюсь с ещё одним мертвецом в своем сознании. Нет уж, пора исполнить волю Ломакс.

Досье лежит передо мной, но что-то не удается собраться с мыслями. После наступления ночи в моей тесной каюте почти не продохнуть от затхлой вони Трясины…

Из дневника Айверсона

Хольт вдруг замер, и, держа перо над страницей, прислушался. Мгновением позже неожиданный звук повторился — это был низкий, грубый хрип, словно кто-то дышал с превеликим трудом. Комиссар медленно обернулся, вглядываясь в полумрак каюты, а его рука тем временем тянулась к кобуре. Лампа на столе Айверсона слабо мерцала, её свет почти не проницал темноту. Встав на ноги, арканец поднял фонарь над головой, пытаясь отогнать подступающие тени, и увидел нечто, притаившееся на пороге маленькой душевой.

— Всё путем, пушку-то зачем трогать? — произнес посторонний. Он скорее не говорил, а придушенно сипел, но этот характерный картавый акцент Хольт узнал сразу же, пусть и услышал впервые за десятилетия. Арканец.

— Покажись! — потребовал Айверсон.

— Не проблема, но ты гляди, брат, видок у меня несимпатичный, — силуэт содрогнулся в чем-то между кашлем и смешком; звук до жути походил на хрип больного животного. Комиссар внезапно осознал, что ему знаком прогорклый, гнилостный запах, исходящий от незнакомца — та же самая вонь пропитала каюту Карьялана.

— Ты мне не брат, — ответил Хольт.

— Я же слышал, как ты болтал на палубе, — влажно растягивая слова, возразила тень. — Понятно, ты давно покинул Провидение, но гнусавый говор-то никуда не делся. Ты арканец, а раз так, в этой адской дыре мы — братья.

После этого говоривший вышел из теней. Он оказался высоким, неизящным типом c грубоватым лицом, и на нем не было почти ничего, кроме грязного медицинского халата. Покрытая пятнами кожа мешками свисала с костей, как будто всю плоть под ней высосали досуха.

— Звать меня Модин, рядовой третьего класса, 19-й полк Арканских Конфедератов, — представился незваный гость. — Если у тебя есть чего выпить — предлагай, не стесняйся.

День 11-й — Раковина и Пролом Долорозы

Спящий фронт

На рассвете мы проплыли через Раковину. В коралловом лабиринте не души, имперские силы, пришедшие сюда по стопам Катлера, давно оставили город. Бойцы из Пролома Долорозы занимали некрополь меньше недели, после чего перебрались в Трясину с её более безопасными и менее безумными ужасами. Мы нашли их в лиге вверх по реке, окопавшимися на просторном участке выжженных джунглей. Кадет Рив пришла в смятение при виде тамошнего хаоса, но разношерстная армия подонков оказалась не хуже, чем я ожидал. Благодаря усилиям Катлера наше наступление протащилось чуть дальше вглубь континента, но в итоге снова застопорилось. Подозреваю, что эти парни уже несколько месяцев сидят на одном месте.

Мы остановились пополнить запасы, и я воспользовался моментом, чтобы получить обмундирование и огнемет для беглеца, пробравшегося сегодня ночью ко мне в каюту. Пока точно не знаю, что можно извлечь из рядового Клетуса Модина и его спасения с «Могущества», но в одном боец прав — мы оба арканцы, и я не могу отдать парня Морскому Пауку. Кроме того, после ужасов, увиденных на борту корабля смерти, у меня нет причин не доверять истории конфедерата.

Модин под запись сообщил мне, что является последним выжившим из троих солдат, которых летийцы захватили силой и выжали досуха, чтобы сдержать прогрессирующую болезнь адмирала. Не стану распространяться о шокирующих деталях его мучений и побега, но, судя по всему, Клетус услышал о нашем прибытии на линкор и вырвался из заточения. Захватчики считали, что огнеметчик находится в коме, и он воспользовался их невнимательностью.

Рядовой держится развязно, вплоть до нарушения субординации, и постоянно испытывает мое терпение, словно хочет, чтобы я застрелил его. Но нет, Клетус Модин не так прост, как кажется, и, возможно, он станет моим единственным союзником в этом путешествии. Я незаметно определил безбилетника в кладовую рядом с моей каютой; пока что случившееся останется между нами.

Ах да, ещё одно: в Проломе нас ждал арестант…

Из дневника Айверсона

— Пожалуйста, вы должны вернуть меня в эскадрилью, — взмолился изможденный юноша в драном комбинезоне. — Ведь я же летчик, и член Небесного Дозора!

— Это понятно, пилот Гарридо, — холодно ответил Айверсон, — но если хотите, чтобы вам помогли, сообщите мне что-нибудь важное об отступниках.

— Но я вам уже всё рассказал! Мерзавцы угнали мой транспортник и направились в Раковину. Клянусь, я дрался с ними, но этот старый еретик Ортега предал меня! А потом они все набросились на летийцев…

— И вы совершенно уверены, что Катлер лично убил исповедника?

— Своими глазами видел. Этот беловолосый дикарь просто свихнулся, вел себя, как одержимый, но они всё оказались чертовыми варварами! Прошу вас, пожалуйста, не дайте мне сгнить здесь…

Айверсон приказал увести пилота, уверенный, что тот больше ничего не знает. Хайме Гарридо нашли спрятавшимся в Раковине, опустевшей после того, как отступники бежали вверх по реке. Комиссары Пролома держали верзантца под замком в ожидании этого краткого, бессмысленного допроса.

Когда Хольт уходил, летчик всё ещё молил его о помощи. Карьера Хайме Эрнандеса Гарридо на этом закончилась.

День 13-й — река Квалаквези