Избранное (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

– Так-так… – протянула женщина, навалившись грудью на изгородь. Вид, что и говорить, был соблазнительный. Ну, для живого. – И дальше что?

– Посидели, выпили – у меня фляжка была, у них тоже кое-что нашлось, – продолжил я, – а потом старший и спрашивает: а что это, странник, у тебя в седельных сумах? Я говорю, да почти пусто там, для коня кое-что осталось да мне пожевать. А если проверим, спрашивает? Да тебя потрясем? А у меня, как назло, кошель на поясе… – Я вздохнул. – Ну вот и проверили и потрясли. Их трое, я один, видишь, раздели, чуть не нагишом бросили, кошель отобрали. Хорошо, я коня расседлывать не стал, да вдобавок не привязываю я его, он у меня ученый. Свистнул, он и сорвался в галоп. А то и вовсе бы на своих двоих ковылял! Побили меня маленько да бросили в овражек. Я выбрался и, поверишь ли, чтобы срам прикрыть, пугало огородное раздел! – Что и говорить, история с Эррисом пришлась как нельзя впору. – Коня по следам нашел – ну да он на свист идет. Только, видишь, по этим ухабам-буеракам подкову чуть не потерял. Хромает, перековывать надо. Есть у вас в деревне кузнец? Я б отработал!

– Кузнец-то есть, а как же, – задумчиво произнесла она и поправила платок на голове. Волосы убраны, стало быть, замужняя, это девицы косами хвастаются. – Только подмастерье у него уже имеется, молотобоец. И он тебя пополам сломает, если решит, будто ты на его место заришься.

– Да зачем бы мне это? – удивился я. – Я ж у вас случайно оказался…

– Ну мало ли… Тот горбун, хромой вдобавок и на лицо страшный, ему другую работу не найти, – пояснила она. – А ты вон какой справный… и, поди, не слабее будешь.

– Понятно… – протянул я, уже начиная понимать, на что намекает эта в высшей степени достойная женщина. Эсси тоже понимала, потому что захихикала. – А может, тут кому помочь надо? Я на все руки мастер: где что починить, прибить… Много мне не надо, припасы свои остались, мне б одежду какую-никакую раздобыть, да коня перековать!

– Как же не надо! – сказала она. – У нас вдов половина деревни! Мужиков-то на войну угнали, да не все вернулись. А кто вернулся, те увечные. Заходи-ка ты ко мне, путник… Работа для тебя найдется!

– Спасибо, добрая женщина, – ответил я, понимая, что попал в кабалу. Но что делать, сам я подковать Везунчика не мог. – Позволишь поставить коня в какой-нибудь сарай?

– Вон конюшня, – кивнула она на ветхое строение. – Раньше там мой мерин стоял, да я его одолжила соседке, у ней муж жив, а лошадь пала. Они мне за то дрова возят да делянку мою обещали перепахать под озимые. А я вот теперь и без лошади, и без мужика…

Тут я получил такой взгляд, что мгновенно все понял. Вот уж попал так попал!

– Ты уж извини, – покаянно произнес я, – да только я тоже с войны возвращаюсь. Еду вот и думаю, как это я дома покажусь, невесте своей: мне ж, уважаемая, пониже пояса досталось. Да так, что теперь мужик я только с виду… Глазами-то бы все сделал, ты вон какая ладная да пригожая, ан не могу! Может, когда-нибудь что и выйдет, а пока толку от меня в этом деле нету…

– Ах, вон оно что, – с явным сожалением протянула вдовица. – Ну что ж, не гнать же тебя теперь, сама позвала… Заводи коня да поди дров наколи и воды наноси. Я согрею, тебя же с щелоком отмывать надо! Я тебе одежду покойного мужа дам, может, не совсем впору будет, но все лучше твоей рванины!

– Вот за это спасибо, хозяйка, – улыбнулся я. – Только пока воду греешь, скажи, чем тебе пособить, не сидеть же сложа руки?

– Хлев вычистить надо, – сказала она. – Все равно ты в канаве вывалялся, так что давай-ка, потрудись. А там видно будет…

Я пожал плечами. Хлев так хлев, можно подумать, я дома никогда этим не занимался!

– Звать-то тебя как, путник? – спросила женщина.

– Север, – ответил я. – А тебя?

– Весса, – сказала она. – Но лучше уж зови хозяйкой.

– Да как скажешь, – хмыкнул я. – Где лопата у тебя, хозяйка? И куда навоз складывать? Покажи, сделай милость, чтоб потом перебрасывать не пришлось!

До вечера я исправно работал по хозяйству: наколол и наносил дров и воды, вычистил хлев (пришлось изрядно потрудиться, потому что сама Весса явно делала это редко, с другой стороны, бабе одной на хозяйстве тяжело, на все рук не хватит), курятник почистил (злющий петух явно намеревался проклевать мне дырку в голове), в конюшне прибрался, вычистил Везунчика и задал ему корма. Потом с огромным удовольствием вымылся (Весса, поливая мне из ковшика, смотрела с явным сожалением, мол, какой мужик пропадает!) и переоделся в чистое. Вещи хозяйкиного мужа оказались мне великоваты, видно, он был человеком крупным, причем в ширину. Ну да велико не мало, подпоясался потуже – и сойдет. Эсси, правда, обидно смеялась и говорила, что я похож на босяка, но куда деваться? Чай, не принц, чтобы в парче расхаживать…

Вечером Весса попыталась зазвать меня ужинать, а я отказался.

– Извини, хозяйка, я лучше на дворе перекушу. А то знаешь, соседи-то всегда глазастые, мигом слухи пойдут. Оно тебе надо?

– Да они иззавидуются! – засмеялась она, но тут же задумалась. – А и правда, раз от тебя по этой части проку нет, ночуй где хочешь. Вон хоть на сеновале. Все равно ж разузнают…

– Это как же? – заинтересовался я.

– А ты думаешь, мне одной по хозяйству мужская помощь нужна? – прищурилась Весса. – Те, у кого мужья и сыновья живы да на своих ногах ходят, берегут их как зеницу ока! А тебе надо и на корм коню заработать, и на подковы… Так что уж трудись, Север!

Я только плечами пожал: я ведь никуда не тороплюсь, а людям от меня какая-никакая польза. Опять же, Везунчик отдохнет да отъестся, а я, быть может, еще смогу расслышать песню Эрриса. Он ведь обещал дать о себе знать, а я не так далеко отошел. Волки могут подхватить… Если они тут водятся, конечно…

Весса вынесла мне хлеба с сыром, пару яиц, луковицу и крынку молока. Я поблагодарил и устроился у сарая, делая вид, будто неторопливо ужинаю. На самом деле молоко вылакали две кошки, обитавшие в конюшне (обе были такими тощими, что я заподозрил – тут и мыши не водятся, а кормить котов в деревнях не принято), хлеб, сыр и лук я скормил Везунчику, а яйца кинул поросенку.

Наутро я поднялся до рассвета, выгнал скотину (хозяйство у Вессы было небедным, она держала дойную корову и еще телочку, да вдобавок несколько коз), задал корм курам и свиньям (ну и Везунчику, само собой), снова вычистил хлев, наносил воды и наколол дров, сделал вид, будто позавтракал, и взялся за дело уже всерьез. Поменять дранку на крыше, она прохудилась, забор поправить, а то покосился, да и кое-где дыры имеются, пару досок в полу сменить, провалился… И вот так – до самого вечера.

Я не жаловался. Весса сказала, что за овес для коня я уже расплатился, а вот за одежду (она взяла у соседки еще кое-что мужское, мне почти впору), сапоги (тоже ношеные, но мне какая разница?) и перековку придется еще поработать. Одной вдовице я почти целиком переделал изгородь: ее бык поломал, когда удрал порезвиться. У другой, с целым выводком малышни, места в доме было мало. Муж начал было летнюю пристройку, да его в армию угнали, вот я и закончил начатое. Третьей я что-то там перекапывал. Четвертой – засохшие яблони пилил. Пятой – колодец чистил. Два дня чистил, уделался опять по самое некуда, хорошо еще, старые мои тряпки Весса сжечь не успела, новую одежду жаль было марать.

Понятно, женщины в большинстве своем думали, что Весса приврала, для себя решила такого рукастого мужика приберечь, но я держался стойко. И, кстати, именно поэтому весь день ходил чумазым: к источающему ароматы стойла и гнилья мужчине не всякая отчаянная женщина полезет! Хотя и такие попадались, но мне удалось спастись бегством.

Работы хватало, и еще как! Те мужчины, что вернулись с войны, частенько еле ноги волочили, а иногда и волочить было нечего. В таких домах мне тоже дела хватало, а малышня начала таскаться за мной хвостом: я им по вечерам дудочки из орешника делал, с горошинками, на всю деревню свист стоял. Да какой, с переливами! Молодых парней вот совсем не было: должно быть, если живы остались, решили, как я когда-то, посмотреть чужедальние страны… Самому старшему мальчишке в деревне было лет двенадцать, не больше. Ну а девочек я не считал.