Сначала отвести беду... - Вилен Арионов

Лев взял листок.

   "Память войны —   мешает радости мира…   …Год сорок пятый, кроваво- победный, —   минул…   Надо в глаза живому СЕГОДНЯ смотреть.

   Было, прошло, отболело…   Зачем же помнить,   Верить в войну   И точить на врагов ножи.   И далее:

   Мир на крови,   на памяти мёртвых  — страшен,   Время — уставший прах подарить земле….

— Поэт молодой человек, почти мальчишка, — снова заговорил Гурий Алексеевич, — он сердцем воспринял плоды убогости нашей пропаганды….Но наивен. Если бы не только МЫ, но и ОНИ, и ВСЕ на Земле забыли о войнах и перестали "точить ножи"! Но ОНИ не перестают, и постоянно напоминают о своей звериной сущности! Бомбами и ракетами. На Балканах, в Ираке…Поэтому ПАМЯТЬ нужна не только нам, немногим оставшимся ветеранам, но, прежде всего, ему, мальчишке….Которому жить и, если понадобится, — суметь защитить свой дом. Сумеет ли он? Или безропотно умрёт, так как он НЕ ГОТОВ к подвигу. Его лишают не только исторической памяти о делах дедов, но и ЗНАНИЯ о героических делах отцов и старших братьев…Лёва, ваши лекторы должны уделить внимание этой теме.

— Бесспорно….хотя, если бы ты знал, как малы наши возможности…Но ты прав, у нас первоочередная задача разбудить у молодых гражданские ощущения, мы их рассматриваем как наших будущих избирателей, а об их воспитании думать решили позже. Ошиблись. Эти задачи совмещать нужно. А ты, ты тоже прими участие. Напиши статью в наши газеты. Договорились?

— Да, но я ещё одну тему затрону. Или в отдельной статье? Я имею ввиду, тему об отличии Русской имперской политики, основанной на уважении к малым народам, от Западной, тоже имперской политики, но утверждающейся на презрении к малым народам, не просто неуважении их интересов, но готовности вычеркнуть их из истории человечества ради лишнего процента барыша…

— Отлично, отец. Напиши. Публикацию я обеспечу. Может быть, и в интернете. Мы недавно свой сайт заимели, хотя используем его совсем непродуктивно.

…Вечером Гурий Алексеевич позвонил своему другу и сослуживцу в Группе советских войск в Германии и договорился о встрече…

А в конце следующего дня отец пригласил Лёву на прогулку.

Они медленно шли по заснеженным пустынным в это время года аллеям парка, носившего некогда имя великого писателя Советской страны.

Отец рассказывал о встрече с Геннадием Афанасьевичем, которая оставила у него сильное впечатление.

С удовлетворением отметил, что давний товарищ с глубоким уважением отнёсся к знакомству с Лёвой. Сказал, что спокойный тон и взвешенные слова полковника отозвались в его душе, тоже неспокойной, тоже ощущающей реальность катастрофических перемен.

— Гурий Алексеевич, ваш сын вселил в меня надежду. Хотя я очень хорошо вижу трудность её реализации. Но, если наши сыновья, пусть тоже уже умудрённые жизнью, решились на борьбу, негоже нам, старым солдатам, остаться в стороне.

— Я тоже поддержал его устремления. И рад, что направил Лёву именно к вам.

Геннадий Афанасьевич сказал, что решил посоветоваться с ним, так как Гурий Алексеевич знает всю подноготную армейской жизни и только с ним возможно открыто говорить о планах Иванова-младшего. Ваш Лев, конечно, заблуждается, что военную составляющую его планов возможно решить, не нарушая ныне существующих законов Армии. Слишком много и слишком высоких людей нужно задействовать для реальности поддержки новой будущей власти, даже, если он сумеет получить доверие народа на выборах. Слишком сложны подходы к этим людям с моего положения и, практически, не возможно сделать это достаточно конфиденциально. Как бы мы это не называли, но это — вне уставных положений. Всё станет в рамки закона, если он УЖЕ получит власть, но подготовка слишком сложна. На неё требуется время, а, если потребуется действовать, то в нашем распоряжении будут даже не дни, а часы. Мы должны найти путь к умам и совести конкретных исполнителей, многих конкретных исполнителей, минуя их начальников.

— Гурий Алексеевич! Мы с вами старые люди и не можем обмануть ни себя, ни доверившихся нам молодых офицеров. Значит, — нужно решаться. Я решился и хочу спросить вас. Мы долго служили вместе. Вы — мой старший товарищ и я всегда относился к вам с большим доверием. Я признал в разговоре с вашим сыном, что разделяю ответственность за случившееся в стране. Я готов положить свою голову во исправление нанесенного народу вреда. Но имею ли я моральное право тянуть за собой молодых? А, ведь, у меня лично пусковых рычагов нет. Только пистолет, — грустно добавил он, — чтобы застрелиться в случае неудачи.

— Лёвушка, — я ответил ему, что в его сомнениях скрывается и ответ. Действуя СЕЙЧАС, он следует присяге, которую никто не отменил и последовать которой он в своё время, как и многие другие, не решился. Не понял ситуации, или испугался, — это не суть важно. Но мы все большие и меньшие начальники нарушили ТОГДА присягу. Сейчас мы в тылу врага и обязаны действовать как партизаны, — скрытно, но РАДИ ИНТЕРЕСОВ НАРОДА. Если мы поняли это, то колебаться — преступно. Колебаться, значит не попытаться исправить свой позор…Лёва! Ты согласен со мной?

— Конечно, папа. Я так и поступил.

— А если, в рамках действующей конституции, ты победишь, то и соответствующий приказ отдашь. И тогда другие будут изменниками, если не выполнят твоего приказа! Святое дело действующих сейчас военных держать порох сухим. В том числе и людей научить, что и как нужно сделать в критическую минуту.

Я сказал Геннадию, что нынешнюю работу рассматриваю как обязанность командиров прорабатывать в планах все варианты возможного развития событий. Своего рода учебную задачу….Воспитательную же работу в армии тоже никто не отменял. Лёва, он согласился со мной. Я не стал расспрашивать, что конкретно он делает. Но генерал-полковник умный и надёжный человек….Хотя задача у него сложнейшая и мы должны допускать возможность неудачи.

— Я понял всё, отец. Спасибо тебе.

А на следующее утро отец улетел в свой Херсон.

Фрагмент 30

Собрались во вторник, 16 декабря. После метельных выборных дней погода, наконец, установилась и встречу соратников приветствовало яркое солнце.

Первый ошеломляющий эффект прошедших чуть больше недели назад выборов в Государственную Думу переварили и теперь были готовы к более-менее спокойному разговору.

Как и договаривались, собрались в расширенном составе. Помимо членов оргштаба пригласили организаторов лектория Костеренко и Смыслова, лекторов Бондаревского и заменившего Полякову бывшего доцента университета Настенко. Разумеется, присутствовала Мария с заметным успехом выступившая в лектории уже четыре раза. Приехали с Урала Коломиец и из западного анклава профессор Капранов.

Оглядев собравшихся, с трудом разместившихся в гостиной Ивановых, Беркутов на этот раз утвердительно сказал:

— Пора завести официальный офис Фонда. У вас в квартире, Лев Гурыч, в следующий раз можем не поместиться. — И, обращаясь к Ганже, попросил: — Данила Григорьевич, давайте мы с вами займёмся подбором подходящего помещения.

Потом, поправив галстук и приняв официальный вид, сказал:

— Мы с вами, товарищи, в таком составе встретились впервые. Поэтому есть необходимость представить присутствующих и очень коротко сказать о наших задачах. Потом приступим к обмену мнениями.

Все подобрались и сосредоточили внимание.

— Итак, я, Беркутов Пётр Николаевич и Иванов Лев Гурыч, пенсионеры Министерства внутренних дел, являемся учредителями Фонда по изучению истории и политики нашего государства в ХХ веке. Фонд официально зарегистрирован в органах юстиции. Павел Алексеевич Алексин — известный журналист, взял на себя обязанности Главного редактора тех печатных изданий, которые мы издаём в Москве и других городах. Данила Григорьевич Ганжа — наш юрист и руководитель финансовой службы. Остальные товарищи ведут практическую работу по организации лектория и его проведению. Это — Костеренко Василий Иванович, Смыслов Григорий Ефимович — за ними организационная часть в Москве и Подмосковье, а товарищи Бондаревский, Настенко, Строгова готовят лекции и выступают с ними. Приехавшие из других городов товарищи Коломиец и Капранов ведут всю организационную работу в своих регионах. Включая издание наших вкладышей в местных газетах. Замечу, что на сегодня таких газет выходит 16. И, судя по заметному увеличению тиражей, они привлекли внимание читателей.