Перестройка - Александр Ванярх

Сделав такой вывод, Иван все же вспомнил о запасном комплекте, который обычно лежал в шкатулке. Но где она? Мать шкатулку хоть и прятала (там лежали не очень ценные вещи: кольца обручальные, сережки, бусы и всякая другая бижутерия), но все, же Иван неоднократно на нее натыкался, а теперь не мог найти. Все перерыл, наконец, нашел в самом неожиданном месте, под кухонным столом. Открыл и сразу же наткнулся на крупную сумму денег, долларами. «Вот дурак, а я такую вещь продал! Не знали мы об этих деньгах, считали, что есть, но где? Больше всего думал, что в гараже. А может, и в гараже есть? На что же Виктор живет, пьет?» Нашел все-таки ключи и, перепрятав деньги, поехал в гараж.

— Наконец-то хозяин появился! — встретил его не совсем дружелюбно сосед по гаражу.

— А в чем дело, Иван Константинович?

— «В чем», «в чем»! Шатаются тут всякие проходимцы, с твоим Виктором. Смотри, Ванька, я хоть и добрый, но пакостей не люблю.

— О каких пакостях ты говоришь?

— Да ты сам зайди в гараж и посмотри, иди, иди, там бордель твой малый устроил!

Иван открыл гараж. Сразу бросился в глаза исключительный беспорядок. Дверки машины открыты. Кругом пустые бутылки из-под водки, вина, всяких напитков, банки из-под консервов. Сверху, на крыше, женские трусики и бюстгалтеры. Заглянул в кабину и сразу же увидел на передней панели два одноразовых шприца. «Вот подонок, колется! Пропал парень! Нужно принимать меры, но какие?!» Иван, не переодеваясь, стал наводить порядок в гараже, выбросил в мусорный ящик весь хлам, подмел пол, очистил и протер машину.

«Что же делать? — подумал. — Если уехать, тогда Виктор поймет, что я тут был, и смоется куда-нибудь. Нужно ждать». Матыцин закрыл гараж изнутри и сел в машину.

«Может, все же поискать деньги? Начну с машины». Иван поднял сиденье, проверил все карманы, — нигде нет. Вернул все на место, сел, на переднее сиденье и включил приемник, сзади лежала целая батарея динамиков, они дружно загремели. Иван, сделав маленькую громкость, пересел на заднее сиденье, хотел выключить ненужные в данный момент динамики. Еле дотянулся до тумблера батареи, но стальной корпус отодвинулся. «Значит, не закреплены! — сообразил Иван, — а может, под ними...» Поднял, так и есть: лежали две купюры по сто долларов.

«Двести долларов?! Не может быть, чтобы отец тут спрятал только двести. Значит, Виктор нашел их и почти все истратил». На улице послышался шум. Кто-то пьяным голосом пытался петь. Иван стал у ворот, рядом с калиткой. Снаружи долго не могли открыть замок. Послышался голос: «Дай я, тоже, хлюпик, уже раскис!» Замок щелкнул, калитка открылась, и на пороге показался Виктор.

— Тебя-то я и поджидал! — громко сказал Иван, — а ну-ка, братик, садись в машину!

— Н-н-никуда я не сяду! — пьяно и со злостью бормотал Виктор.

Матыцин открыл ворота, оттолкнув второго парня.

— Я кому сказал, садись! — уже заорал Иван.

— Витек, че эта сука тобой командует?! — вмешался второй и подошел к Матыцину. В руке у него сверкнул нож.

— Не балуй, парень! Убери нож! Но в это время Виктор, дико заорав, бросился на брата и вонзил ему нож в спину.

— Это ты! Это ты! — завопил второй, — Я не бил! Это ты убил эту шкуру! Рвем, Витек, заметут! Давай, сматываем!

В широко раскрытые двери выскочил вначале дружок Виктора, а потом и он сам. Но, пройдя несколько шагов, вернулся, закрыл ворота, а калитку бросил. Второй парень довольно резво перемахнул через невысокий забор гаражей и скрылся. А Виктор, внешне — совершенно спокойно, немного покачиваясь, побрел через центральный выход.

— Ну что, досталось тебе от брата? — сказал ему идущий навстречу сосед по гаражу. — Сколько раз я тебе говорил: кончай пьянки! Это до хорошего не доведет!

Но Виктор посмотрел на Ивана Константиновича безумно-отсутствующим взглядом и молча, пошатался дальше.

— Тебя теперь только могила исправит, — сказал сосед и пошел в сторону своего гаража. Увидев открытую калитку соседа, прокричал:

— Ну что, Иван, разобрался? Хотя с ним теперь трудно сладить, надо было раньше. — Но ему никто не ответил. Константинович открыл свой гараж и подошел к Ивановой калитке.

— Ты что там, оглох? Братик-то твой опять на бровях потепал. — Внутри была тревожная тишина. — Иван, ты где?! — И тут сосед, под тусклым светом гаражных фонарей, увидел лежащего возле машины Матыцина. Маленькая струйка крови, паруя, вытекала из его спины.

Константинович, схватив довольно большое тело Ивана, вытащил из гаража и поволок к центральному входу.

— Ну, вы даете, чтобы так, да почти с утра, — проговорил один из водителей проезжавшей мимо машины.

— Стой! — заорал Иван Константинович, — ножом его полосонули, нужно в «скорую»!

— А я думал — дернули с утра, — говорил водитель, когда Матыцина уложили на заднее сиденье, — сейчас доставим, тут рядом, а может, он уже труп?

— Нет, стонал, давай, жми!

Записав номер машины, которая привезла раненого, врачи отпустили всех, а Матыцина увезли во внутрь. Но Константинович не ушел, он все сидел и сидел, пока не вышел дежурный хирург.

— Все в порядке, немного задето легкое, но все уже позади, можете спокойно идти домой.

«Брат брата! Какой ужас! До чего мы дожили», — подумал сосед по гаражу.

Глава тридцать первая

Владимир Яковлевич стоял у своего строящегося дома и думал: «Осталось не так и много. Главное, крыша уже есть, впереди плотницкие работы: двери, окна, стекла, отделка внутри, электропроводка, отопление, — не мало. Потом надо ехать в Красноярск, решать с детьми Людмилы, хотя они уже и взрослые, но присмотр необходим. Да и что я о них знаю? Почти ничего. Иван — тот совсем самостоятельный. Наверно, ему уже больше двадцати пяти. Настя, сколько же Насте? Помню совсем малышкой. А Виктор? Тот вообще под стол пешком ходил. Да, если бы не Андрей, не осилить бы мне этой стройки. Откуда же он деньги взял?

— Так что, отец, решаем: вначале плотницкие работы или отделка, отопление? — вывел его из задумчивости сын Яков.

— Вот думаю, где Надежда?

— Пошла в магазин, хлеб-то привозят в двенадцать.

— Слушай, как у нее там с этим, как его?

— Василием? Никак, не любит она его. А он все не отстает.

— Как у вас все это просто: любила — разлюбила. Я вот еще про детей Людмилы думал. Забирать их надобно. Насчет Ивана — не знаю, пусть сам решает, а вот остальных двоих — факт, надо забирать.

— А где жить-то будем? Дом, вроде бы, и большой, а если подумать: вы, двое, я, вот только из-за жилья и не женюсь, Надежда, да тех двое, каждому хотя бы комнатку надобно.

— Ну не бросить же их там? Уж кому, как не мне, им помочь.

— А вот и Надежда идет. А насчет племянников — надо им сначала предложить наш вариант, — пусть сами решают.

— Здравствуй, папка, как ты доехал? Уволился? Как мамка?

— Ты прямо как с луны свалилась. «Как-как»! Не знаешь, как сейчас в поезде. А уволиться — уволился, теперь вот тут пропадать буду. Мамка пусть пока там живет. Надо тут, хотя бы, одну комнату доделывать, проводить свет, а будет свет, можно сказать, что жить можно. Сюда и все вещи переправить, сосредоточить пока в одной из комнат. Вот тебе и ответ, Яков, с чего начинать. Пойдемте в дом, будем решать, что делать. Еще почти четыре месяца до холодов.

Зашли в дом. Через дверные и оконные проемы свистел ветер.

— Может, сначала покушаем? Мы с Яковом проголодались, а потом и начнем. Пойдемте в подвал, там хоть ветер не гуляет, да и стол там. — Спустились вниз. — Может, с подвала и начнем? Тут работы поменьше, да и зимой теплее будет. Можно поставить времянку — печку, жили же люди тысячелетия без газа.

— За меня, папка, не переживай, я в общежитии, вот Яков тут.

— А чего: «тут», — и я пока могу жить в общежитии, хотя и закончил учебу, а там еще надо мной армия висит, вдруг призовут.

— Получается, что нам с матерью вдвоем и жить тут придется? Ладно, давай, Надежда, готовь, что бог послал, а, заодно, решим следующее: у меня есть семь миллионов, проводим свет — раз, делаем плотницкие работы — два, ну и жить на что-то надо — три. По-моему, пока все — приехали, большего нам не потянуть. Остальное: печка, свечка и уздечка, — как говорили в старину. Из подножных материалов делать надобно.

— Неужели так много для этого надо? — спросила Надежда. — Слышали: тех, кто разделался с местными буржуйчиками в игорном доме, поймали, троих.

— Не слышали... А дорого? Так, посчитай, каждая дверь «пол-лимона», окно тоже, может еще и не хватить. Надежда, ты, когда в общежитии была?

— Уже почти месяц прошел, как мы с Яковом тут прозябаем, видишь, как загорели. А сделали сколько! Весь фронтон выложили, трубы закончили, остались перегородки. Кирпич есть, раствор — тоже, чего мыкаться туда-сюда. У нас тут все есть. Видишь, что-то наподобие кровати. Вот печка, рядом — посуда, прямо как туристы.