Сугубо финский попаданец. Дилогия (СИ) - Евгений Мостовский

— Приземлился на крышу. Не смог удержаться, парашют потянуло ветром. Как с крыши упал, не помню. Очнулся от того, что на меня льется что-то горячее. Открываю глаза, вижу маленького солдатика-саама. Стоит и… ссыт на меня. Ссыт и приговаривает: «Рюсся, рюсся, рюсся». Пытаюсь на него заорать, а ничего не выходит, только хриплю. Солдатик закончил, не торопясь застегнулся и что-то злобно приговаривая по своему, начинает прилаживать штык к винтовке. Понимаю, как закончит прилаживать, так сразу и заколет. У саама ничего не получается, винтовка с него ростом, штык вываливается, солдат злится еще больше, от этого у него получается еще хуже. В конце концов плюнул он на этот штык, подошел ко мне и начал пинать ногами, причем все время старается попасть по голове. Пытаюсь как-то уклониться, одна рука из строп выпуталась и я чуть-чуть съехал по груде кирпича на которой валялся. От очередного удара закрылся и сапог вместо головы проехался по ребрам, тут ко мне вернулся голос. Что кричал не помню, помню что путал шведский и финский, потом потерял сознание. Второй раз очнулся от боли в ногах, меня оказывается несли на носилках и задели об угол. Принесли в госпиталь, только здание наполовину обвалилось, похоронив под обломками и раненых и врачей. Там все-таки кто-то остался, меня перебинтовали и отправили в Хельсинки. Дальше было совсем грустно. Обе ноги переломаны, на правой началась гангрена, воспаление легких. Думал, что уже все — конец, как выжил сам не понимаю, но стопу потерял. — и он постучал тростью по правой ноге.

— Да-а, в тот день над Виипури было жарко — вмешался кто-то из пилотов — сбивали всех — и наших и русских и французов и поляков, как ты думаешь, всех на земле встречали так же? — Фон Бер опрокинул еще одну рюмку.

— Я интересовался. Русских в тот день живыми ни кого не взяли и один экипаж «Потез», тоже прыгнувший с парашютами, погиб при странных обстоятельствах. Наверное французы ни одного слова по фински не знали. Вообще-то за убийство летчика, полиция открывает уголовное дело. В начале войны были несколько самосудов, но после того как в газетах напечатали репортажи из суда и обнародовали сроки каторжных работ, эти безобразия прекратились, но не 29 марта в Виипури. В тот день люди просто озверели, причем все — и цивильные и солдаты. Такие бомбардировки пережить и остаться нормальным человеком наверное не возможно.

— А как тебя в авиацию вернули? — спросил Совелиус, сидевший чуть в стороне и накачивавшийся водкой чуть ли не быстрее всех.

— После госпиталя отправили на мед комиссию, там конечно сказали, что не годен, но людей, тем более с опытом, не хватает и предложили идти в штаб. Я отказался, тогда стали навязывать наш «Отдел спецопераций», заместителем к Опасу, мы с ним поговорили и уже вдвоем попросили вернуть в эскадрилью, в штабе согласились и вот я здесь.

— Летать будешь? — продолжал допытываеться пьяный Эрик, потирая плечо, измочаленное осколками русской ракеты, в тот же злосчастный день 29 марта.

— А чем я хуже Бадера? (Английский ас летавший без обеих ног) Ни чем не хуже, тем более, что у меня всего лишь один протез, а у него два. — нетрезво взмахнул вилкой Гёста — конечно буду, только вы об этом ни кому. — И он с пьяной серьезностью осмотрел летчиков. — Я еще ого-го!

Что было дальше Микки запомнил смутно, да и ни чего особого не было — пили. Потом солдаты дежурного взвода, завистливо принюхиваясь, растащили пилотов по их комнатам. А на утро, пожалуйте на вылет, погода позволяет. Вчера снегопад, метеорологи говорили, что на пару дней, а сегодня — солнце и надо лететь, да еще на этой «мясорубке». Микки снова неодобрительно покосился в сторону «Колибри».

— О, лейтенант! — Чья-то рука чувствительно треснула по плечу. Перед Клепфишем стоял майор Бакгаммар, собственной персоной. Уже не майор, а подполковник!

— О, союзник! — в тон ему откликнулся Микки, — какими судьбами?

— Командирован в ваш штаб, на стажировку. Планирование операций разнородных сил авиации. Во как! — ответил швед.

— Поздравляю с повышением.

— Тебя тоже, смотрю — уже первый лейтенант. Ты чего такой хмурый?

— Да-а, выпили вчера, думали погоды не будет, а тут вот, кого-то катать надо. Ты гляжу тоже в комбинезоне, уж не тебя ли?

— Угу. Как увидел эту вашу «Колибри» так сразу попросил вывозной полет. Правда не знал, что пилотом новой техники является мой старый знакомый. Ты что, самолет сменил на геликоптер?

— Не совсем, так случайно получилось. Ну что, пошли к машине? — сказал Клепфиш, не желая распространяться о своих непростых отношениях с винтокрылой техникой.

Через полтора часа, по завершению вывозного полета Бакгаммар был озадачен. С одной стороны, ни чего подобного он себе и представить не мог, аппарат демонстрировал абсолютно непривычные качества: устойчиво держаться в воздухе на любых скоростях от 0 до 120 км/час, летать «хвостом вперед», садиться на любые площадки, лишь бы места для несущего винта хватало. С другой, — крохотная кабина, всего на двух человек и мизерная грузоподъемность. Пользы в боевых действиях от геликоптера подполковник не видел абсолютно, но ведь рачительные финны для чего-то его сделали? Не просто сделали, но и явно разворачивают линию для серийного производства. Во всем этом была какая-то загадка, было нечто, что не заметно с первого взгляда.

— Микки, я себя неловко чувствую от того, что из-за меня, тебе пришлось летать с больной головой. Могу ли загладить вину, пригласив тебя в ресторан? Ваш штаб выделил мне легковую машину и кучу продуктовых карточек, так-что в это голодное время нам хватит на очень приличный ужин.

— Почему «нет»? Только отпрошусь у комэска, полетов на сегодня вроде больше не намечалось.

— Уго, ты совершенно прав, толку от этой «стрекозы» совсем немного. — Разглагольствовал Клепфиш, осоловевший от съеденного и выпитого. — Такого же мнения придерживается и доктор Шацки, он говорит: — ««Колибри» годен только перевозить толстопузых офицеров для проверки боевого духа егерей, три недели сидящих в болоте». Армия заказала всего полдюжины аппаратов, хотят наверное проверить, будет укачивать штабных или нет.

— Неужели так мало? Я слышал, что заказ есть не менее, чем на 30 машин.

— Есть, но не от армии или авиации, а от флота. «Земноводные» считают, что геликоптер самим Господом Богом предназначен для полетов с палубы. Мы сегодня пролетали мимо большой деревянной конструкции, когда ее закончат это и будет тренажер для отработки посадки на корму корабля. Тренажер должен уметь качаться под разными углами. На будущей неделе приедет целый выводок «Пингвинов» — осваивать новую технику и твой покорный слуга будет у них инструктором. Правда зачем «Земноводным» «Колибри», я не понимаю, ни бомбу, ни торпеду он не унесет, может разве что, найти кого-то или чего-то в море. Вообще все это, не моего ума дело, мне сказано — «летать», вот я и летаю, хорошо хоть мое место в эскадрилье разведчиков ни кем не занимают, вот и сижу одной задницей на двух стульях.

— У-у-у, вот оказывается в чем дело — морской разведчик… Интересно. Ты знаешь, лейтенант, у кого-то из ваших очень неплохо варит голова, эти геликоптеры могут быть намного опаснее, чем ты думаешь, даже вовсе без вооружения… Есть у нас такой авианесущий крейсер — «Готланд» называется, вот на нем-то такой «стрекозе» были б очень рады.

— У вас много чего есть. Только нам от вашего богатства ничего не достается, наоборот — мы, бедные финны, постоянно помогаем богатым шведам. Поставляем вам лучшие в мире самолеты, автоматы, судя по твоим словам, скоро геликоптеры поставлять будем. Сейчас куда не сунься, везде шведские офицеры опыт перенимают, во всех родах войск. Даже вашу добровольческую бригаду не расформировали, используете ее как учебный центр, каждый месяц людей меняют, наши офицеры их на полигоны возят. Хотя, конечно в «Зимнюю» вы очень помогли, лично ты помог, вместе с твоей «Авиафлотилией-19», за это я тебя уважаю, а вот всех шведов, хотя сам наполовину швед, не уважаю. — Микки развезло «на старые дрожжи», но Бакгаммару стало обидно.

— Тут ты не прав, помогали в войну, помогаем и сейчас. Поставляем тяжелые зенитки, строим для вас корабли, производим какой-то огромный заказ автоматных патронов, много чего делаем. Вот например, о новом пикировщике SAAB-17 слышал?

— Не-а. Это что за «Сотка»? (Сотка — по фински птица — Нырок- общий позывной пикировщиков).

— Наша разработка, правда американцы помогли, лучше «Хейнкеля» получился. Несет 500-кг бомбу, пикируя с высоты 1000 м успевает набрать скорость всего 450 км/час, вывод на 400 метрах. Точность изумительная. Ваш заказ — сорок машин. Самолет новый, производство только разворачивается, но в первую очередь отгружаем в Финляндию.

— Ну ладно, ладно. А вот если опять русские нападут, по серьезному в войну ввяжитесь? Или опять за нашей спиной отсидитесь?