Альбом - Мери Райнхарт

— Но он ошибся, — возразила она возмущенно. — Клянусь, что он ошибся.

— Ну так как, мне рассказать, что увидел тогда, стоя у своего гаража, Брайан Дэлтон, или вы сами расскажете?

Она ничего ему не ответила, и он продолжал:

— Ему показалось, что он увидел топор, который медленно поднимался по задней стене вашего дома. Гараж его расположен довольно далеко, и ему показалось, что такого быть не может. Поэтому он подошел к вашему сараю и заглянул внутрь. Топора в сарае не было. Брайан не слишком быстро соображает, и все это его поразило.

И только когда Эмили выбежала из дома с визгом, он начал понимать, что происходит. Но даже тогда он не был уверен. Он подошел к дому, но дверь на кухню была закрыта, а слуги были наверху. После этого он пошел к тому месту, где находилось окно, осмотрел его. И увидел, что в зелени были следы, указывающие на то, что там лежал топор. Лежал довольно долго, целый день или даже сутки. Я прав?

— Но он ошибается. Уверяю вас, — сказала она уже более спокойно. — Клянусь, он ошибается.

— Что же ему оставалось думать? — серьезно спросил ее Дин. — На лужайке лежала ваша сестра в белом платье без единого пятнышка. Она не убивала своей матери. И тогда вы появились с этими кровавыми отпечатками пальцев на страницах альбома, которые попросили его сжечь… Конечно, он решил, что он именно вас видел в окне.

— Нет, клянусь вам.

— Я знаю, что это были не вы, — спокойно сказал Дин. — Но вы должны быть благодарны этому галантному джентльмену за все. Он до сих пор думает, что это вы спрятали топор в траве, потом привязали к нему шпагат, а в половине четвертого или где-то около этого поднял его вверх через окно вашей спальни.

— А вы так не думаете?

— Я так не думаю. Он просто перепутал окна. Топор поднимали через окно кладовки, которая находится рядом с вашей спальней.

Они отпустили ее. Люди, находившиеся в этом красивом кабинете, на который, как сказала мама, ушло слишком много денег налогоплательщиков, разделились на две группы. Одни считали, что ее следовало бы задержать, другие — отпустить. Они пришли к компромиссу и решили проследить за ней. Но она пошла прямо домой.

После ее ухода они долго спорили.

— Видите ли, — объяснял инспектор, когда все уже было закончено, — с одной стороны, Дин выступал за то, чтобы отпустить ее. Я знал его, знал, как он работает, и верил ему. Но, с другой стороны, прокурор и полицейский комиссар настаивали на том, что ее следует задержать.

Они полагали, что вопрос о Холмсе и деньгах разрешен. Эмили спрятала деньги, Холмс вывез их, но кто-то узнал об этом и забрал эти деньги себе. Но Маргарет Ланкастер не только знала, что деньги ушли, она знала, по их мнению, куда они ушли. И все эти россказни Эмили о женщине, больной раком, не могли ее обмануть.

И потом не следует забывать, что в ванной Маргарет был включен душ. Она могла раздеться, убить мать, затем принять душ и выйти чистенькой, как ребенок. Они считали, что она все же допустила оплошность. Она выбросила клетку для канарейки, где были ключи от комнаты в доме Макмаллен и от сундука. Позже она вышла за Эмили, когда та пошла искать клетку, и убила ее из револьвера своего отца.

Не похоже на правду? Но все в этом деле было странным. Она поменяла дула револьверов. Встал вопрос: для чего она это сделала? Чтобы спасти отца или чтобы спасти себя?

А когда они вызвали Дэлтона после ухода Маргарет, то поняли, что Дин был прав. Дэлтон думал, что Маргарет убила мать, и был уверен, что топор поднимали через ее окно. Он согласился, что мог ошибаться. Но ему так показалось. Она была в ужасном состоянии, когда передала ему эти листки из альбома, чтобы он сжег их. Вначале ему показалась, что она действовала вполне естественно, считая, что Эмили убийца. А потом он начал сомневаться. Эмили была в белом платье, а Маргарет принимала душ. Он больше не был уверен ни в чем.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

В тот вечер исчезла Лидия Тэлбот.

Никто из нас не знал о том, что Маргарет ходила к прокурору. Поэтому вечер проходил обычно, как это бывало, когда кто-то в поселке умирал естественной смертью.

Мы звонили в цветочные магазины и заказывали цветы в зависимости от нашего вкуса и возможностей, гладили или просили погладить наши черные платья, которые имели на такой случай, и, спрятавшись за чистейшими занавесками на окнах, следили за машинами наших старых друзей и городских властей, которые останавливались у дома Ланкастеров, чтобы оставить открытки с выражениями соболезнования, а потом уезжали.

Лидия Тэлбот, как обычно, занималась всем этим. Она стояла с серьезным лицом в холле. Тем из нас, кто приходил, она рассказывала подробности последних событий, получая при этом удовольствие. Давая инструкции человеку из похоронного бюро, как передвинуть мебель, чтобы поставить гроб, она говорила мне:

— В конце концов, Луиза, он умер очень спокойно. Очень жаль, конечно, но после того, что он пережил… Ведь он не был молодым человеком. Сюда, сюда! — вдруг сказала она, удивив меня. — Поставьте пианино сюда, я же говорила вам!

Она быстро ушла в гостиную, мелькнув своим довольно выцветшим черным платьем, и, думаю, забыла обо мне. Я вышла из дома.

Было около пяти часов. Маргарет, возможно, уже вернулась домой, но никто из нас не видел этого. Говорили, что она лежит в постели и за ней наблюдает сиделка.

Кроме того, что в этот день нашли клетку, я не помню ничего примечательного. Обе наши служанки были возбуждены, вздрагивали при каждом шорохе, и в этом не было ничего удивительного. Энни, рассказывая о человеке, с которым столкнулась на третьем этаже, добавляла теперь, что в руке у него был нож, хотя было непонятно, как она могла увидеть нож в темноте. Мама, к счастью, приписала случившееся истерике, которой мы все были охвачены. Альбома она не хватилась. Сундука найти не могли, как и белого человека, который помог его вынести из дома миссис Макмаллен.

Пегги все еще была у своей матери. У нее случился выкидыш, и она чувствовала себя плохо. Внимательное изучение жильцов дома ничего не дало. Все это были женщины. И один мужчина — пианист нашего театра, который весь вечер был на работе.,

Клетка, которую нашли, тоже ничего не дала. Человек, замещавший Дэниелса, исчез, а сам Дэниеле вернулся на работу. Возвращаясь от Ланкастеров, я встретила его. Он выглядел очень больным и бледным, и я остановилась.

— Я рада, что вы вернулись. Надеюсь, не болели?

— Да, мисс, я плохо себя чувствовал. Вижу, у вас здесь еще одна смерть.

— Да. Но это естественная смерть.

— Возможно, мисс. Но человека может убить несчастье. Как сказал Шекспир, не стоит переживать о том, что ушло и чему нельзя помочь. Я хотел сказать вам, мисс, что клетка, которая принадлежала Эмили Ланкастер, находится в доме на Юклид-стрит. Я видел эту клетку в окне. Но птица там другая. Очень странно.

До сих пор не понимаю, зачем он мне это сказал. Может быть, что-то подозревал? Не думаю. Он просто хотел сообщить, где находится клетка, если это кого-то заинтересует. Я сообщила об этом по телефону инспектору Бриггсу, так как Герберта Дина на месте не было, и они забрали эту клетку. Но это ничего не дало. Семья, у которой она была, тоже ничего не знала.

Кто-то из их детей нашел клетку на ничейной земле несколько дней назад и принес домой. Хозяйка дома вымыла клетку и посадила туда новую птичку.

Если на клетке и были отпечатки пальцев, то их стерли.

Об исчезновении Лидии Тэлбот нам сообщила мама. В половине восьмого она сменила ее, чтобы Лидия смогла пойти домой пообедать. Мама прождала ее до без четверти десять, но та все не возвращалась.

— Как она могла так поступить! — возмущалась мама. — Сказала, что вернется, как только пообедает и погладит вуаль Маргарет.

— Хочешь, схожу к ней? — предложила я. — Может быть, она заболела?

Но мама не отпустила меня.

— Там сиделка, — объяснила она. — И уже поздно. Больше не будет посетителей.

Отсутствие Лидии меня удивило, но не обеспокоило. Как я уже говорила, у нас был обычай не оставлять семью наедине с покойником, и его строго соблюдали. И хотя мы считаем необходимым, чтобы кто-то находился в доме покойного, в последнее время решили, что ночью там быть не обязательно. Мало-помалу обязанность сидеть в доме покойного была возложена на старых дев, так как считалось, что они свободны от домашних забот. Поэтому многие годы Лидия Тэлбот была верховной жрицей на всех похоронах.

Ей это нравилось. Она чувствовала себя нужной. Я немного беспокоилась о ней, когда мама пошла спать, и попыталась дозвониться Тэлботам, но кто-то, вероятно, не положил трубку…

Было около одиннадцати вечера, когда я вышла на крыльцо, посмотрела на дом Тэлботов напротив и стала размышлять, хватит ли у меня смелости пойти туда и посмотреть, все ли в порядке. К своему удивлению, я увидела на дороге Джорджа. Вначале мне показалось, что у него в руке револьвер. Но потом увидела, что это фонарь, так как он осветил мое лицо.