Альбом - Мери Райнхарт

— Вы думаете, что мы специально не сказали о лифте?

Он засмеялся, потом забрался на стул и стал внимательно рассматривать шахту.

— Неужели вы, жители Полумесяца, такие чистоплотные, что вытираете пыль в этой шахте? Или вы действительно забыли о лифте?

— Думаю, лет пять мы вообще не подходили к этому лифту, а пыль не вытирали лет пятнадцать.

— Кто-то, однако, сделал это. Пыль здесь тщательно вытерта. Этот неизвестный — очень осторожный человек. Он предусмотрел все. Думаю, веревки, с помощью которых он движется, не сгнили? Хочу подняться на этом лифте. Но вначале отведу вас в спальню и удостоверюсь, что вы хорошо заперли дверь.

Его план был бы прекрасно осуществлен, если бы он, выйдя из комнаты, где я готовила уроки, не столкнулся с Энни, которая все же решила снова заполнить таз водой и поставить его на прежнее место.

Поднялся такой шум, что он мог бы разбудить даже мертвого. И хотя Герберту Дину удалось убежать, Энни до сих пор утверждает, что огромное существо набросилось на нее в ту ночь в верхнем коридоре, пытаясь ее удушить, но вынуждено было бежать, когда она облила его холодной водой из таза. Последнее ее утверждение было правдой, так как Герберту пришлось остальную часть ночи охранять наш дом снаружи мокрым до нитки, но со старинным альбомом под мышкой.

В действительности все было не так уж просто. Мама проснулась, встала с постели и, услышав историю, рассказанную ей Энни, позвонила и вызвала полицию. Герберт Дин велел мне молчать, и я не раскрыла рта, когда Энни рассказывала свою версию. Дом был тщательно обыскан. В результате этого обыска они нашли Герберта Дина в гараже.

Приехала патрульная машина, вызванная по радио. Полицейские не знали Дина. Таким образом, его во второй раз арестовали. Он потратил полчаса на то, чтобы его освободили, а до этого полицейский, который видел, как несколько дней назад его забрали у дома Ланкастеров, заглянул в комнату, где он находился, и спросил:

— Где вы поймали его, сержант?

— В Полумесяце. Он прятался в гараже.

— А что это у него в руках?

— Старый альбом с фотографиями. Держится за него со страшной силой.

Полицейский подозрительно посмотрел на Герберта.

— Он ненормальный. В последний раз я видел его, когда он охотился за пустой клеткой для канарейки. Когда его арестовали, он сказал кому-то, что он сам птица и клетка ему нужна для того, чтобы жить в ней!

В ту ночь мы ничего об этом не знали. Герберта я увидела только вечером на следующий день. Мама была слишком взволнована и не могла уснуть. Полицейские увидели открытое окно в подвале и стул, который мы оставили у кухонного лифта. Один из них даже решил подняться на лифте в комнату для занятий, но застрял между вторым и третьим этажами. Его с трудом освободили. Но главным результатом всего этого было то, что тщательно продуманное мамой обвинение против Холмса оказалось несостоятельным. Когда я, наконец, легла в постель, она все еще стояла у окна и задумчиво смотрела на улицу.

Поиски пропавшего сундука продолжались. Нашли магазин, где он был куплен. Там удалось получить фотографию подобного сундука. Фотографии и его описание были направлены во все полицейские участки штата и железнодорожные станции, гостиницы и даже склады. Причем замок, который поставила мисс Эмили, то есть ему подобный, был сфотографирован и снимок увеличен. Поиски велись с помощью телефона, коротковолнового радио и телетайпа. Ко второй половине дня газеты раздобыли фотографии и опубликовали их с надписью «Таинственный сундук, который ищет полиция, занимающаяся убийствами, совершенными в поселке Полумесяц».

Одна из газет предложила выдать вознаграждение тому, кто найдет сундук. На следующий день другие газеты последовали ее примеру. Но это ни к чему не привело. Когда сундук был найден, было уже слишком поздно.

Инспектор сказал по этому поводу:

— Если что и помешало найти сундук, так это иностранные наклейки. Сделано очень умно. Он был весь в наклейках, самых разных. Это все равно, мисс Холл, что вам наклеить бороду и мохнатые брови!

В тот день, в пятницу двадцать шестого августа, они только узнали, кто был темнокожий человек, который помог вынести сундук из дома. Он не запомнил второго помощника, белого, у которого, как он сказал, была короткая бородка и который был пожилым человеком. У него было алиби, доказывавшее, что он не поехал на грузовике, а остался, в то время как белый помощник уехал.

Он подождал, пока Холмс усядется на место водителя, потом забрался в кузов. Можно предполагать, что они так договорились. А возможно, Холмс и не знал об этом.

— Не знаю, босс. Этот белый просто залез в грузовик. Мотор очень гудел, так что другой парень мог и не услышать, как он сделал это. Этот белый, когда они уезжали, сидел за сундуком.

Но та пятница, начиная с двух часов дня, была особенной. И не только потому, что ночью исчезла Лидия Тэлбот. В два часа дня Маргарет Ланкастер вызвала такси, поехала к прокурору и сделала такое удивительное заявление, что его стенограмма в некоторых местах была просто непонятна.

Мы, конечно, не видели, когда она уехала, и ничего не знали о ее намерениях. Она оставила в доме мисс Лидию, села в такси и отправилась в центр города.

Герберт Дин сказал, что выглядела она усталой и постаревшей. Она отбросила густую черную вуаль, села за широкий письменный стол напротив районного прокурора и просто сказала:

— Я приехала сюда рассказать, что произошло на самом деле. О смерти моей матери и о последовавшей за этим смерти сестры. Думаю, вам нужно застенографировать то, что я буду говорить.

Прокурор не мог поверить своим ушам. Он уставился на нее.

— Вы хотите дать показания и подписать их?

— Да, хочу. Теперь это уже никому не повредит.

Ее попросили немного подождать. Это было опасно. Они знали, что в любое время она может передумать. Несмотря на ее спокойный вид, все понимали, что в любую минуту она может упасть в обморок или с ней может случиться что-то худшее. Но нужно было кое-что проверить, задать ей кое-какие вопросы. А для этого нужны были инспектор и мистер Салливан. Полицейский комиссар, у которого оказалась аллергия на ядовитый плющ, находился дома, но Герберт был на месте.

В течение этого пятнадцатиминутного ожидания кто-то спросил ее, как она себя чувствует и не дать ли ей понюхать нашатырного спирта, на что она отрицательно покачала головой и ответила:

— Со мной все в порядке.

Больше она не произнесла ни слова, пока все не собрались. Потом спросила, можно ли начинать. Прокурор кивнул, и она, глубоко вздохнув, рассказала вот что:

— Как вы знаете, я — Маргарет Ланкастер. Я пришла сюда сообщить вам, что, насколько мне известно, моя сестра, будучи умственно не вполне нормальной, убила нашу мать. А в прошлое воскресенье, боясь, что она может сделать еще что-нибудь подобное, мой отчим застрелил сестру.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

— Постараюсь быть краткой. Я говорю вам то, что знаю, потому что вы уже подозревали моего отца. Сиделка сказала мне, что его револьвер у вас. Но вы не можете знать, почему он убил ее. Хотя он не говорил мне того, я полагаю, что он считал ее временами умственно неустойчивой и очень опасной.

До прошлой весны я не замечала в поведении сестры ничего странного. В это время мама стала волноваться о своих деньгах и решила, что часть из них следует превратить в золото и держать в сундуке под кроватью. Никто из нас не одобрял этого решения, Эмили особенно, но мама была очень решительно настроена.

Она договорилась со своим племянником, Джеймсом Веллингтоном, о том, что он должен обменять эти деньги на золото. Он не хотел этого делать, но в конце концов согласился. Не буду распространяться об этом. Вы все это знаете.

В апреле я стала замечать, что Эмили изменилась. Однажды она пришла домой очень бледня и пошла в спальню к маме. Они поругались. Мама очень разозлилась. Я заметила, что с тех пор что-то изменилось в их отношениях. Эмили иногда плакала, а однажды я застала ее в кладовке, где она рассматривала старый альбом с фотографиями. Она сидела и плакала. Позже я увидела этот альбом в комнате моей матери. Она держала альбом в верхнем ящике комода, стоявшего у ее кровати.

Я рассказываю вам все это, потому что альбом доставил мне потом много беспокойства, хотя я до сих пор не понимаю, почему. Я все думала… Ну да ладно, это неважно. Следует продолжить рассказ.

Эмили ухаживала за мамой и часто находилась в ее комнате. В начале лета я начала беспокоиться о золоте. Эмили была очень честным человеком. Но однажды поздно вечером я услышала, что она выходит из маминой спальни. Я приоткрыла свою дверь. Она услышала и очень испугалась. В коридоре горел только ночник, но я хорошо ее видела. Мне показалось, что в руках у нее мешочек с золотом. Я постучалась к ней. Она открыла не сразу, выглядела она очень испуганной.