Новые приключения парижанина - Луи Буссенар

— Да! Да! Это Бисмарк![75]

— Принимай! Да не забудь связать как следует.

Тотор схватил фон Штерманна за ноги, и тот повис вниз головой.

— Эй! Где ты там, чернокожий?

— Я здесь…

— Подхвати-ка этого типчика!

Хорош-Гусь и глазом не моргнул. Минуту спустя он накрепко связал немца поясом, так что тот и пошевелиться не мог.

— А! Мой дорогой Меринос! — Тотор обнял друга и расцеловал в обе щеки. — Хитрец! Не изволите ли спуститься в салон? Предстоит разговор…

Пришлось прыгать с двухметровой высоты. Но в сравнении с прочим это упражнение показалось им сущим пустячком.

— О, мадам Йеба! Простите великодушно, не отдавил ли я вам вашу прелестную ножку?

— Нет, нет! Я так рада!

Они снова собрались все вчетвером. Фон Штерманн — пятый. В земляной каморке было тесновато, но зато светло. А свет — это жизнь.

Меринос торопливо рассказал, что с ним приключилось.

Как только ушел Тотор, он услышал в темноте какой-то шорох. Прислушался… Нет, ему не почудилось. Потом вдруг посветлело. Свет сочился как будто из-за стены. Через щель в камне Меринос увидел человека, с трудом спускавшегося по узкому коридору с факелом в руке.

Медлить было нельзя. Рискуя сломать себе шею, Меринос прополз через лаз и оказался позади неизвестного. Коридор был так тесен, что тот не мог даже обернуться. Человек заторопился, решив, очевидно, что бредит и эхо его собственных шагов отдается в ушах так громко.

Меринос не отставал, и, как только в коридоре стало немного попросторнее, схватил незнакомца за шею и прижал к стене. Тут он узнал фон Штерманна.

— Понимаешь, Тотор, бандит явно куда-то направлялся… хотел бежать из крепости. Я его не пустил… Мы долго боролись. Не знаю, как ему удалось выхватить револьвер. Я заметил только, как что-то сверкнуло, ну и пришлось мертвой хваткой вцепиться ему в руку. Он дернулся, уронил факел… С ним надо было кончать. Держал я его крепко, но убивать не хотел. В этот момент ты и появился. Не знаю, для чего, но эта каналья нам пригодится. Я доволен, что подцепил его.

Тотор молча слушал рассказ товарища.

Факел укрепили на стене, а затем все расселись вокруг немца.

— А ты, Хорош-Гусь? Как ты здесь оказался?

— О! Понятия не имею. Йебу забрали в гарем к Си-Норосси, и я поклялся либо вызволить ее, либо умереть. Карабкался по внешней стене. Тысячу раз мог сломать себе шею… Наконец добрался до террасы, сломал решетку и влез в окошко. Затаился и ждал удобного случая. Видел Йебу, она плакала. Там был здоровенный евнух — все бросал на нее разъяренные взгляды. Вдруг слышу шум со всех сторон. Пожар, кажется.

— Точно! Это я сам все и устроил.

— Все испугались, забегали, завопили, сломали дверь. Стражники расталкивали женщин, сами старались скорее спастись… Я, недолго думая, подскочил к Йебе, ухватил ее, взвалил на плечи и ищу выход… Все заперто! Я — к одному панно. Постучал — сзади пустота. Я туда… Дальше ничего не помню. Голова-ноги, голова-ноги… Свалился, в общем. Где Йеба, не знаю. Куда попал, не ведаю… Очутился на дне, расшибся…

— Ну и давай охать да ныть! Стонал, вместо того чтобы попытаться выбраться… К счастью, мы с Мериносом поблизости оказались…

— А вы-то как сюда попали?

— Не важно. Автобуса дожидались… Короче, свершилось чудо, мы снова вместе, живые и невредимые. Мы вырвались из когтей подонка Си-Норосси. Только…

— Только, — подхватил Меринос, — как теперь отсюда выбраться?

— Я есть хочу! — сказал Хорош-Гусь.

Штерманн лежал на спине. Тотор внимательно посмотрел на него.

— Скажи-ка, бош, ты ведь хотел спастись?

Немец молчал.

— Не хочешь говорить? А я не прочь поболтать. С тобой все ясно: ты собирался убежать из крепости, спастись от пожара и от гнева Си-Норосси. А ведь гнев его должен быть страшен, если он жив. Но как я успел заметить, нигде поблизости нет съестных лавок, не так ли? Ты не настолько глуп, чтобы не позаботиться обо всем заранее. Следовательно… Меринос, переверни-ка этого проходимца!

В одно мгновение фон Штерманн был перевернут на живот.

— Хе-хе! — засмеялся Тотор. — Я не ошибся. У господина на спине увесистый рюкзачок. Хорош-Гусь, присмотри за нашим другом, пока я разберусь…

В самом деле, у фон Штерманна с собой был целый склад, каковой Тотор быстренько и распотрошил.

— Вот и закусочка! Бананы, кукурузный хлеб, копченое мясо… Королевское меню! Да тут и водка! Сукин кот! Как ты себя любишь! Все продумал, обо всем позаботился… Пора и нам подкрепиться!

Руки жадно потянулись к еде.

— Без глупостей! — крикнул Тотор. — Все по порядку. Сначала — даме: банан, горстку инжира, кусочек хлеба. Тебе, Хорош-Гусь, мясо. Тебе, Меринос, тоже.

— А ты, Тотор?

— Успею. Переверни нашего приятеля обратно на спину, чтобы я мог видеть его поганую рожу. Я еще не договорил. Господин немец, я предупреждал вас, что не стоит плутовать. Предлагаю отнестись к вашему положению очень и очень серьезно и поведать нам обо всем, что вам известно. Этой провизии вам хватило бы дня на два-три. Это свидетельствует о том, что вы полагали выйти отсюда и оказаться в полной безопасности. Ваша уверенность заставляет меня обратиться к вам с вопросом: каким образом надеялись вы выбраться? Известен ли вам выход из этой ямы?

Лейтенант молчал и смотрел на всех ненавидящим взором.

— Итак, говорить ты не желаешь…

— Давай размозжим ему башку! — предложил Меринос и поднял револьвер.

Тотор жестом остановил его.

— Неподходящий способ заставить его говорить. Мы честные люди, жестокость — не наш метод. Послушай, лейтенант фон Штерманн, мы не убьем тебя. Мы могли бы уморить тебя голодом, но и этого делать не станем. Но если нам суждено умереть в этой дыре, ты умрешь вместе с нами медленной, мучительной смертью… Подумай! Ты немец, но ты же все-таки человек… Как ни сильна твоя ненависть, она не должна лишать тебя разума. Погубив нас, ты неизбежно погубишь и себя. Если же откроешь нам секрет подземелья, которое, как я подозреваю, является казематом в одной из башен крепости, а стало быть, имеет выход где-нибудь далеко отсюда, мы обязуемся отпустить тебя и даже не посмотрим, в какую сторону ты пойдешь. У тебя своя дорога, у нас своя… Предлагаю заключить пакт. Пораскинь мозгами! Соглашайся или откажись. Я свое слово сказал.

Фон Штерманн проревел громким голосом:

— Я ненавижу вас и прошу у Бога одного: умереть последним, увидев, как каждый из вас корчится в муках. Я хочу видеть вашу агонию.

— Дело твое. Но предупреждаю: мы на тот свет не торопимся. Полагаю, поживем еще…