Тростниковая птичка - Улыбающаяся

  - Молодожены!

  - Молодожены, - согласился я.

  - И свадьба была совсем недавно, - старушка не спрашивала, она утверждала.

  - Меньше недели, - отозвалась Соня и положила ладони поверх моих.

  - Так ты, девонька, куколку-то купи, во-он они стоят, смотри какие нарядные. Моих кукол куда только не покупают, почитай во всех храмах ближайших городов стоят. Когда ты еще на Ярмарку выберешься, не заметишь, как время пролетит, а к Дню благословения надо заранее готовиться, не любит Праматерь суеты в таких делах.

  Я досадливо поморщился: когда о чем-то столько времени пытаешься забыть, очень сложно потом перестроится обратно. Я действительно забыл про этот День благословения, и действительно к нему надо было подготовиться.

  Соня с удивительно счастливым лицом рассматривала стеллаж с ритуальными куклами. Трудно было придумать момент лучше. Я сунул бабульке серебряный динар, чмокнул увлеченную Соню в макушку и попросил ждать меня и никуда не отходить, пообещав, что вернусь быстро. Каюсь, я недооценил свою Птичку и ее умение влипать в неприятности.

  Когда я вернулся, надежно упаковав подарок для Сони в рюкзак, где дожидались своего часа пирожки Тары, Сони у павильона уже не было.

  Как выяснилось опытным путем, очень сложно купить подарок на День рождения, если будущий именинник цепко держит тебя за руку либо по-хозяйски приобнимает за талию, да еще и рвется посмотреть поближе то, к чему ты проявляешь мало-мальский интерес. К тому же, финансовые вопросы продавцы предпочитали тоже обсуждать именно с Саем. Может быть это и выглядело смешно, но мне категорически не нравилась идея покупки подарка Саю за его же деньги. К счастью, у меня все-таки были 'свои' деньги, и, как выяснилось, две монетки, подаренные воинами в Нашере 'на удачу' были не самого мелкого достоинства. Я даже пару раз видела то, что вполне могло быть подарком для Сая, но рассмотреть поближе так и не решилась

  Я успела совсем пасть духом, и увериться, что быть Саю в день рождения без подарка от меня, когда Сай оставил меня одну у стеллажа с ритуальными куклами. Старушка-продавец, чье морщинистое лицо напоминало печеное яблоко, укутанная с ног до головы в несколько цветастых шалей, ухватила меня за запястье рукой-птичьей лапкой, обтянутой пергаментной кожей, и потянула к стелажам поближе:

  - Смотри, смотри, красавица, не глазами смотри - сердцем. Не ты приношение Праматери выбираешь, благословница тебя сама выберет.

  В детстве, помнится, я и сама из подручных тряпочек могла скрутить простенькую фигуристую куколку - оберег, но сейчас, стоя перед расставленными в несколько рядов куклами, я почувствовала, как мне становится жутко. Черные волосы из шерсти были ниточка к ниточке безукоризненно заплетены в сложные прически, перевитые яркими лентами и украшеные блестками, одежда была подобрана весьма тщательно, и даже не смотря на то, что обережным и ритуальным куклам никогда не делали лица - сейчас я чувствовала, что нарядные благословницы смотрят на меня с молчаливым осуждением. Я беспомощно оглянулась на старушку, собираясь извинится, и сбежать как можно дальше от этих жутковатых и будто бы живых созданий. Та неуловимым движением качнула шаль, поправляя ее на плечах и неожиданно так тепло улыбнулась мне, что я встряхнула головой, отгоняя непрошеные страхи, закрыла глаза и решительно шагнула к стеллажу, решив, что возьму первую куклу, попавшуюся в руки. Неожиданно подвернувшийся под ноги мелкий камушек заставил оступиться и неловко замахать руками пытаясь удержать равновесие. Каким образом у меня в руках оказалась кукла, мало похожая на благословницу, я так и не поняла, но открыв глаза я обнаружила под своим носом ярко-малиновую нитяную макушку, по которой змеилась косица, перевитая серебряным шнуром. Да и одета была куколка не в парадное двухслойное платье а в невероятные, сшитые из ярких лоскутков-обрезков рубашку и брючки.

  - Вот, эта! - счастливо улыбнулась я старушке.

  Та просеменила ко мне, долго вглядывалась то в меня, то в оказавшуюся в моих руках малинововолосую куколку, задумчиво прикоснулась к моей пряди, выбившейся из под шарфа, под которым я прятала свою яркую гриву, заправила ее обратно под шарф и неожиданно черты лица старушки будто поплыли. Лицо стало маской, с него пропали все признаки пола и возраста, выцветшие старческие глаза заволокла молочно-белая дымка, и мне бы бежать от сумасшедшей, но как в дурном сне я не могла ни пошевелиться ни сдвинуться с места. И голос, которым заговорил мой кошмар, был будто механическим, пугающим, без интонаций:

  - Сама тебя выбрала, сама в руки пошла... Только не благословница это, не для Праматери делана, смысл другой вложен, а и он хорош. Знать судьба такая тебя выбрала, девонька, только мимо жриц путь твой лежит, не ходи к ним, не говори с ними. Смерть они, смерть и ужас Керимы, не давайся им в руки! Улетай, Птичка, улетай домой, прочь отсюда! КЫШ!

  Скрюченные руки превратились в птичьи лапы и потянулись ко мне, шаль качнулась крыльями - я невероятным усилием отшатнулась в сторону, наткнулась на ковры, заботливо развешенные в несколько слоев у соседнего павильона, запуталась в них, и судорожно рвалась на воздух, еле дыша от навалившегося ужаса. А в след мне летел неприятный, пугающий, бесполый смех:

  - А колыбельку я для сына твоего к сроку выглажу, как положено изукрашу, ко мне приходи, не забудь - оберег для него от жриц дам!

  Мне, наконец, удалось справиться с коврами, и я вывалилась в узенький проход между павильонами, прижимая к себе свою малинововолосую не-благословницу. В ушах шумело, я судорожно глотала воздух, ноги не держали - пришлось сесть на корточки. Я сама не могла с уверенностью сказать почему я испугалась эту старушку, почему бежала в таком ужасе, я ведь не собиралась в ближайшее время общаться ни с какими жрицами, да и как увязывались взаимоисключающие требования 'улететь домой' и 'прийти за колыбелькой' было непонятно. Впрочем, о колыбельке говорить вообще было глупо - после совершеннолетия я каждый год посещала врача и вовремя меняла противозачаточный чип: 'на всякий случай'. Молодая врач из ТриОНского госпиталя при летной школе еще каждый раз подкалывала меня фразой из старого доколониального анекдота: 'Не пригодилось?'. Впрочем, версию о сыне портила и статистика, говорящая что у девочек Лисси, обычно, рождаются и дочери. Были и еще мысли, которые я старательно оставляла 'на потом' - например, как скользнули руки Сая на мой живот. После того, как Сай неожиданно приоткрыл свою душу в беседке, мы по молчаливому согласию больше не затрагивали тему детей, и я так и не знала, поменялось ли его отношение к детям вообще и к своему возможному отцовству в частности. Думать же об этом сейчас у меня не было никаких сил.