Хоббит, или Туда и Обратно - Джон Толкин

За спиной Бильбо в бледном небе над грядой черных туч проступили звезды. Хоббит прошел через волшебную дверь и двинулся по тайному ходу вглубь Горы. Идти по туннелю было нетрудно — не то что по гоблинским подземельям или по извилистым галереям в пещере лесных эльфов. Этот подземный ход строили гномы в расцвете своего могущества и мастерства: прямой, как стрела, с идеально ровными стенами и гладким полом, он неуклонно и плавно уходил вниз, не меняя своей крутизны, — дальше и дальше вниз, в неведомую черноту.

Через какое-то время Балин пожелал Бильбо удачи и остановился: он предпочел подождать там, откуда еще виднелся неясный контур двери, и можно было, благодаря необычайно гулкому эху, различить шелестящий шепот гномов, оставшихся снаружи. Тогда Бильбо надел свое кольцо. Громкое эхо, разносившееся по туннелю, заставило его позаботиться о том, чтобы ступать осторожно даже по хоббитским меркам, совсем без единого звука. Он крадучись двинулся вперед — вниз, во тьму. Бильбо дрожал от страха, но лицо его было решительным и суровым. Ведь он был уже совсем не тот хоббит, который давным-давно выбежал из Бэг-Энда без носового платка. Бильбо обходился без носового платка уже целую вечность. Он проверил, легко ли выходит из ножен кинжал, затянул ремень и пошел дальше.

«Вот и все, Бильбо Бэггинс, — сказал он себе. — Ты дождался. Ты по собственной воле ввязался в эту историю, когда пришли гномы, вот теперь и расплачивайся! Разбирайся, как сумеешь! Ой-ой-ой, какой же я дурак! — произнес совсем не туковский голос в его душе. — Не хочу никаких драконьих сокровищ, пусть остаются здесь на веки вечные! Если бы я мог проснуться и очутиться не в этом проклятом туннеле, а у себя в прихожей!»

Но он, разумеется, не проснулся, а продолжал идти вниз и вниз. Наконец дверной проем у него за спиной скрылся из виду, и Бильбо остался совсем один. Вскоре он почувствовал, что вроде бы стало теплее. «Что там впереди? — подумал он. — Кажется, там, в глубине, какое-то зарево?»

Да, так оно и было. Чем ниже спускался Бильбо, тем явственней разгоралось впереди красноватое свечение. Постепенно свет стал багровым. В туннеле сделалось жарко, клочья пара проплывали у Бильбо над головой. Хоббита прошиб пот. Затем Бильбо различил доносящийся снизу звук — бульканье, словно на огне клокотал огромный котел, и одновременно низкий рокот, точно урчал исполинский кот, — и вскоре понял, что он такое слышит: впереди, в красном зареве, храпел громадный неведомый зверь.

Тут хоббит остановился. Следующий шаг дался ему с трудом — это был самый мужественный поступок в его жизни. Все, что случилось позже, — ужасные, грозные, невероятные события не шли ни в какое сравнение с этим единственным шагом. Стоя в одиночестве посреди туннеля, он выдержал настоящую битву с самим собой, прежде чем пошел дальше и увидел, какая чудовищная опасность ждет его там, впереди. Как бы то ни было, после недолгих колебаний Бильбо опять двинулся вниз по проходу. Вы можете представить себе, как маленький хоббит подбирается к выходу из туннеля, — отверстию точно такого размера и формы, как дверь наверху, — и выглядывает оттуда. Перед ним открывается просторный зал, — видимо, огромный подвал, вырубленный в глубине Горы, или самый нижний из казематов во дворце древних гномов. Здесь царит почти полный мрак, и можно только догадываться, как велико это темное подземелье, — однако неподалеку от выхода из туннеля сияет багровое зарево — над тем местом, где лежит Смауг!

Да, там лежал Смауг — исполинский красно-золотой дракон. Он крепко спал: из пасти и из ноздрей вместе с клубами дыма вырывался погромыхивающий храп, но огонь в утробе спящего чудовища едва тлел. Под его лапами и могучим свернутым хвостом и вокруг него со всех сторон, так что на полу не оставалось свободного места, лежали груды сокровищ: слитки золота, драгоценные украшения, самоцветы и серебро, мерцающее красноватым блеском в багровом свете.

Смауг спал, сложив крылья, подобно чудовищной летучей мыши, и откинувшись на бок, — так что хоббит видел его длинное бесцветное брюхо в плотной броне из драгоценных камней и золотых обломков, прилипших за время долгого сна на богатом ложе. За спиной дракона, на ближайшей к нему стене угадывались мечи и копья, рядом смутно поблескивали кольчуги, шлемы и топоры, на полу рядами стояли огромные вазы и чаши, полные золота и драгоценностей.

Сказать, что у Бильбо перехватило дыхание от этого зрелища, будет слишком мягко. С тех пор, как изменился язык, которому люди научились у эльфов в те времена, когда весь мир был удивителен и прекрасен, у нас не осталось слов, чтобы выразить такое безмерное восхищение. Бильбо и раньше слышал песни и сказки про сокровищницы драконов, но не мог даже представить себе их истинного великолепия, красоты и таящегося в них соблазна. Его душу пронзила страсть, живущая в сердцах гномов, — и Бильбо застыл, забыв про ужасного стража, зачарованно глядя на груды несметных богатств.

Казалось, прошла целая вечность. Бильбо смотрел, не в силах отвести взгляд, и наконец, почти против собственной воли, вышел из темного туннеля и подкрался к куче сокровищ. На ней лежал спящий дракон, грозный и страшный даже во сне. Бильбо схватил большую чашу с двумя ручками, такую тяжелую, что он едва мог ее унести, и со страхом поглядел вверх. Смауг шевельнул крылом, чуть выпустил когти, его храп зазвучал по-иному...

Бильбо бросился к выходу. Нет, дракон не проснулся, — пока еще он продолжал спать в подземелье разоренной Горы, и ему просто привиделся новый сон о награбленном золоте. Маленький хоббит со всех ног бежал вверх по туннелю. Сердце его колотилось, ноги дрожали еще сильнее, чем на пути вниз, но он крепко сжимал чашу и твердил себе на бегу: «У меня получилось! Теперь я им докажу! Так, значит, я больше смахиваю на бакалейщика, чем на взломщика? Ну, больше мы этого не услышим!»

И он не ошибся. Балин был счастлив увидеть хоббита живым и невредимым. Он встретил его с величайшим восторгом и ничуть не с меньшим изумлением, поднял на руки и вынес из туннеля наружу. Была темная ночь, звезды скрылись за тучами, а Бильбо лежал с закрытыми глазами и переводил дух, радуясь дуновению прохладного ветра и почти не обращая внимания на то, как восхищенные гномы прославляют его, и хлопают его по плечу, и обещают свои услуги и услуги всех своих родичей из поколения в поколение.

Гномы все еще передавали чашу из рук в руки и увлеченно обсуждали, как в недалеком будущем обретут все остальные сокровища, когда в глубине Горы вдруг послышался нарастающий рокот, — словно в недрах потухшего вулкана, задумавшего пробудиться. Дверь потайного хода была прикрыта и заложена камнем, чтобы она не захлопнулась, — но оттуда, от самых корней Горы, по длинному туннелю долетело ужасное эхо, гулкий отзвук громоподобного рева, и грохот шагов, от которых задрожала земля.