Войны в эпоху Римской империи и в Средние века - Хофман Никерсон

Верно то, что задолго до XIV века навесные бойницы-машикули можно было увидеть в замках крестоносцев, построенных в Сирии, где не было леса. Верно также и то, что исключительные примеры навесных бойниц можно найти на Западе. Так, Гентский замок, построенный еще в 1180 году, демонстрирует ее в несовершенной и недостроенной форме. На главной башне (донжоне) Шато-Гайяра (1198) есть навесная бойница в довольно законченном виде. Несмотря на эти исключения, использование каменных навесных бойниц стало повсеместным не ранее 1300 года. Архитектор Куси в XIII веке пошел на компромисс, поставив деревянные навесные галереи на каменные консоли.

В XV веке кульминация развития фортификационных сооружений «предпороховой» эпохи состояла в создании удобных боковых проходов по всему периметру обороны. На первый взгляд это кажется довольно очевидным. В Уставе полевой службы армии США от 1914 года, пункте 193, говорится, что «хорошие коммуникации по всей позиции» прокладываются автоматически, что является одной из необходимых составных частей оборонительной позиции; в постоянных фортификационных сооружениях применяется тот же принцип. Поэтому его позднее появление в средневековом военном инженерном искусстве заслуживает объяснения. Причина состояла в том, что инженеры в Средние века так боялись неожиданных нападений, что готовы были пожертвовать коммуникациями, чтобы задержать осаждающих, сделав каждую часть своих крепостей как можно более автономной. Например, стены Авиньона в XIV веке имеют каменные навесные бойницы, но там на крепостных стенах все еще стоят башни. Чтобы пройти через башню с одного участка стены на другой, иногда нужно было пересечь небольшие подъемные мостики и всегда проходить через узкие двери и идти вверх и вниз по ступенькам. Такая система предназначалась для того, чтобы вынудить осаждающих брать замок или крепость шаг за шагом, так как каждая башня представляла собой автономное укрепление. Но в этом было и неудобство: требовался многочисленный гарнизон и соблюдение величайшей бдительности во всех точках крепости, так как если осаждающие занимали какой-нибудь плацдарм в каком-либо месте крепости, то было трудно сконцентрировать весь гарнизон для того, чтобы выбить врага с захваченного участка обороны из-за сложностей с боковыми коммуникациями. Если часть защитников крепости оказывалась застигнутой врасплох и одна из башен бралась неожиданным штурмом, нападающих можно было выбить из нее только с большим трудом. Имея на вооружении длинные луки и мощные арбалеты второй половины XIV века, энергичный полководец вроде Дюгеклена вместе с обученными и дисциплинированными наемными войсками, доля которых все возрастала в армиях того времени, часто брал штурмом крепости постройки XII и XIII веков. Крепостные стены, которые были ниже башен, часто можно было взять штурмом с помощью штурмовых лестниц. Таким образом, мы видим, что к 1400 году появилась новая система оборонительных укреплений.

Замок Пьерфон является, наверное, самым лучшим примером этой новой системы. Во-первых, там есть невысокое внешнее укрепление без боковых завершений. Оно проходит близко к трем сторонам собственно замка, который представляет собой параллелограмм, длинные стороны которого около 100 м, а короткие около 70 м. Крепостные стены имеют высоту более 30 м, и весь контур обороны находится на одном уровне. По всему периметру тянутся каменные навесные бойницы и два ряда зубцов с бойницами. Чтобы лучше противодействовать осуществлению пролома и подкопа с обрушением стены, в более низких стенах нет амбразур, они цельные и крепкие; есть лишь небольшой проход для осуществления вылазок на стороне, противоположной главному входу. Виолле-ле-Дюк полагает, что короткие стены замка можно было защищать силами сорока человек каждую, а длинные стороны – силами 60 человек каждую, тогда как для проведения успешной атаки с двух сторон одновременно потребовалась бы осаждающая армия численностью по крайней мере 2 тысячи человек, а может быть, и гораздо больше.

Так обстояли дела, когда на ходе проведения осад начало сказываться влияние пороха. Время и место его изобретения, а также то, имел он или нет что-то общее с зажигательными смесями, вроде «греческого огня», не совсем ясны. Утверждалось, что китайцы или мусульмане использовали его первыми, но это не было доказано. Роджер Бэкон (ок. 1214 – 1292), монах-францисканец из Оксфорда, в своей работе De Mirabili Potestate Artis et Naturae, написанной в 1242 году, дает рецепт изготовления пороха, пишет, что он был уже известен в его время, и рассматривает его исключительно как взрывчатое вещество, но не для метательных снарядов. Первый случай его использования во время войны, подлинность которого установлена, имел место в военной кампании Креси Эдуарда III в 1346 г. (Бомбарды использовались арабами в Испании уже в XII в. при осаде Сарагосы (1118), а также в Алжире, в XIII в. против Кордовы (1280). В XIV в. новое оружие заимствовали испанцы , в 1326 г. оно появилось в Италии, а в 1338 г. французы использовали бомбарды при осаде одной из крепостей. – Ред.)

Пушки XIV века были небольшими и относительно маломощными (к концу XIV в. во Франции появились бомбарды весом до 14,5 т, бросавшие ядра весом в 410 кг. – Ред.). В начале следующего века они увеличились в размерах и стали представлять более грозную силу. В 1415 году они сыграли важную роль во время осады Генрихом V города Арфлер. Здесь они, по-видимому, использовались главным образом для ведения огня, изматывающего противника: жители города умоляли Генриха принять их капитуляцию, «так как этот обстрел был для них невыносимым».

В ходе последней из крупных средневековых осад, а именно во время осады Константинополя турками в 1453 году, гарнизон города насчитывал лишь 9 тысяч человек, которые защищали крепостные стены, имевшие на суше протяженность около 9 км, а выходящие к морю – почти 27 км. Оборонительные укрепления были такими крепкими, что за ними этот маленький гарнизон отбивался в течение почти 50 дней от огромной турецкой армии, вооруженной самой лучшей осадной артиллерией того времени. В частности, у турок были 3 огромные 25-дюймовые (то есть 63,5 см) (автор неточен – калибр турецкой бомбарды был 1066 мм, длина 7,92 м, остальное верно. – Ред.) бомбарды, отлитые неким христианином, переметнувшимся на их сторону и состоявшим на службе у султана. Их огромные каменные ядра весом от 543 до 680 кг при стрельбе под большим углом могли пролетать более 1,5 км, а затем зарываться в землю почти на 2 м. Некоторые из них можно увидеть и в наши дни. У этих орудий не было лафетов. Их нужно было закреплять на позиции на земле при помощи камней и бревен, и их скорострельность составляла лишь семь выстрелов в день. Тем не менее они были достаточно мощными, чтобы все население осажденной крепости занималось восстановлением причиненного ущерба. В конце концов эти орудия проделали огромную брешь, через которую ворвались турки, после ожесточенных боев с последними защитниками империи взявшие великий город. (В бою с турками пал и последний император Восточной Римской империи Константин XI Палеолог, лично убивший за время осады и последнего штурма до 300 турок. Его изуродованное тело, извлеченное из-под груды трупов турок, определили только по обуви. Племянница императора, Софья Палеолог, стала женой русского государя Ивана III (матерью Василия III и бабушкой Ивана IV Грозного), а двуглавый орел, символ империи, – российским. – Ред.)

Ясно, что в условиях, когда самый укрепленный город в мире смог продержаться менее двух месяцев, порох произвел революцию в военном инженерном искусстве. Вообще начиная с середины века осады становились все короче и короче. К 1500 году артиллерия явно стала преобладать над фортификацией того времени. Причиной этого стало то, что средневековые крепости старой постройки не имели соответствующих огневых позиций, на которые можно было бы установить пушку любого размера для ведения ответного артиллерийского огня. (Эта ситуация стала быстро исправляться – в нижней части стен появились амбразуры для пушек и др., а сами стены стали ниже и толще.)

В то время когда пушка XV века производила революцию в осадных механизмах и позиционной войне вообще, огнестрельное оружие всех видов еще не сильно влияло на приемы ведения войны. Первое ручное огнестрельное оружие, в частности, было таким грубым, что его влиянием на тактику можно было пренебречь (хотя звуковой эффект сильно пугал рыцарских лошадей).

Причину бессилия первых артиллерийских орудий в битвах можно найти в несовершенстве орудийных станков. Лишь ближе к концу рассматриваемого периода был изобретен орудийный лафет, который сделал возможной довольно быструю корректировку огня. Его изобретателями были, по-видимому, французские артиллеристы. В 1494 году армия французского короля Карла VIII удивила Италию своими полевыми орудиями, которые готовились к бою подобно их современным аналогам. У этих пушек было два колеса и станина лафета. Они даже могли на несколько градусов поднимать или опускать ствол, что делалось следующим образом: станина лафета делилась на верхнюю и нижнюю части, скрепленные вместе на петлях спереди. Сама пушка была прочно установлена на верхней части станины лафета. В нижней части станины лафета имелась выступающая вверх двойная ступенчатая скоба с фиксатором для удержания верхней части (и, следовательно, орудия) под желаемым углом возвышения. (Была также конструкция, где ствол закреплялся на станине на боковых осях и поднятие или опускание задней (казенной) части с последующей фиксацией позволяло менять угол возвышения.)