В заповедной глуши - Александр Мартынов

   Или нас схоронит

   Южных стран песок?

   Перед смертью вспомни

   Ты улыбку милой,

   Вспомни, как ложится

   Локон на висок...(1.)

   Витька быстро оглянулся.

   Он стоял на носу узкого длинного корабля, размеренно подгоняемого вперёд не мень-ше чем двадцатью парами вёсел, каждым из которых гребли два человека. Голые по пояс, загорелые, люди были могучими и светловолосыми или рыжеватыми, как сам Витька. На корме, опираясь на большое весло,широко расставив ноги, замер поющий - такой же, как остальные, но в кожаной куртке. Увидев, что Витька обернулся, поющий поднял одну ру-ку и, прервав песню, крикнул:

   - Загадай нам удачу на сегодня, Счастливчик!

* * *

   Город был прекрасен и незнаком Вальке... но хорошо знакому тому, кем он стал здесь. И мощёные вишнёвого цвета камнем немноголюдные улицы, и чем-то похожие на перевёрнутые лодки дома в зелени садов за низкими оградами из ажурного камня, и ост-рые башни, увенчанные резными куполами, над которыми плыли узкие чёрно-алые флаги, и гигантская фигура Всадника, вздыбившего коня над невидимым отсюда прибоем, и за-пах близкого моря, и даже висящая над городом - вместе с бледным солнцем - большу-щая синеватая луна, ничего общего не имеющая с обычной луной... Знакома была посадка на огромном солнечно-рыжем коне - непривычная Вальке, с прямыми, вытянутыми впе-рёд, к конской груди, ногами. Знакомы были люди, едущие справа и слева: невероятно пре-красная женщина в развевающемся сиреневом шёлке, с диадемой на облачно-лёгких воло-сах и могучий мужчина с длинным мечом на широком поясе и короной на русых кудрях.

   (Мама?! Отец?!)

   - Как там складывает твой приятель? - спросил мужчина, и его голос был голосом отца.

   - У него нет песен о нашем городе, - ответил тот, кем Валька стал здесь, продолжая какой-то разговор. - И где-то он сам сейчас? Жаль, вы не отпустили меня с ним.

   - Он скоро вернётся, - сказал отец, кладя ладонь на плеча тому, кем Валька стал здесь. - Войдут в Острую бухту корабли и будет праздник. Как всегда.

   - Отец, - сказал тот, кем Валька стал здесь, - я слышал, что не всё благополучно на южных рубежах, что поднимаются на нас низкие народы, как в дрвение времена. И ещё - что дрожат во дворце Серебряные Щиты...

   Женщина бросила на мужа тревожный взгляд. Но тот тряхнул кудрями и вызыва-юще улыбнулся:

   - Песку, даже летящему тучей, не засыпать город. Тысячу лет стоят наши стены - и будут стоять ещё столько же. Нет силы сильнее нашей, и только небо - выше нас!

   Всадник скакал над городом, поднимая руку с прямой ладонью. Вились флаги.

   ___________________________________________________________________________________________________________________

   1. Из стихотворения автора книги.

104.

* * *

   Витька размашисто шагал по лесной тропинке. Было прохладно, наползал вечерний туман, шептались деревья, но всё это было привычно, привычной была тропинка под но-гами, привычна была тяжесть свёртка за плечом, и рисунок созвездий, мелькавший в про-ёмах ветвей над головой - был знаком и отчётлив. Он узнавал повороты тропки, корни деревьев, мощные ветви - и хотелось смеяться и бежать бегом. Но он только улыбался и сдерживал шаги.

   А потом он вышел на край откоса,с которого тропинка круто сбегала в долину.Тут и там лежали белёсые пятна тумана, солнце только-только село за дальний край. Редко горели тёплые огоньки, слышался лай собак, мычание коровы, смех и песня в отдалении. В речной глади всё ещё горели полосы заката, но их уже перекрывало свечение двух лун - ог-ромного, ставшего ярким, синего диска и золотистой небольшой луны.

   Опершись ладонью на ствол мощного бука,Витька безотчётно поглаживал шерша-вую кору пальцами.

   - Дома... - прошептал он. И заторопился по откосу - сперва боком, осторожничая, а потом помчался сломя голову, раскинув руки и набирая скорость с каждым прыжком...

* * *

   Солнечные кони, хрипя, топтали кровавую кашу. Над полем боя, под летящими чёр-ными тучами, сыпавшими холодный дождь, стоял нескончаемый рёв сражающихся. Бес-пощадный ветер рвал зелёные плащи, нёс последние листья, не в срок оборванные с дере-вьев, в жуткой муке тянувших голые ветви в беззвёздное небо. Страшным малиновым багрянцем горел на севере весь горизонт - как будто там начиналась невозможная заря.

   Нагнувшись,Витька поднял с усилием втоптанное в страшную грязь знамя. Вскинул над собой, зная, что сейчас к этому символу рванутся со всех сторон вражеские стаи - свалить, сбить, снова затоптать... Валька, поднеся к губам рог, трубил снова и снова, и в этом звуке были гордость и отчаянье..."Га-ру-у-уда... га-ру-у-уда... га-ру-у-уда..." - пел рог древний клич, зов предков, когда-то пришедших на эти берега. Вставайте, братья. Отзывайтесь, братья. Идите, братья.

   И они собирались. Со всего поля. Отовсюду, откуда ещё могли. Стекались - по од-ному, группами... Они могли бежать в голый, холодеющий лес с поля, где уже рвали и раз-дирали трупы павших ликующие победители, могли продлить ещё на день, на два, на год свою жизнь. Но знамя и рог звали их, и они выбрали это... Мчались рыжие султаны на украшенных гребнями-"конями" шлемах. Снова смыкались продолговатые чёрные щиты, меченые знаком взвихренной-свастики.

   Наклонялись широкие наконечники уцелевших копий - окровавленные, иззубренные. И - ла-тное колено к латному колену, привычно-напрочно - смыкалась на поле, корчащемся в су-дороге последнего боя умирающего мира последняя конная фирда Великого Острова Туле.

   И враги заметили это.

   Казалось, что поле зашевелилось. Закрутилось чёрными воронками. Воронки выбра-сывали струи - тонкие,но быстро выраставшие в потоки,сливавшиеся в разлив, который окружал туже и туже стягивающийся в центре страшного половодья сверкающий ромб. Мотались на шестах саблезубые черепа. И в отдалении на холме вновь закачалось на хо-

105.

   лодном ветру исчезнувшее было квадратное знамя, в сто раз более страшное, чем дикар-

   ские костяные погремушки - сине-белый квадрат с шестиугольниками звёзд, похожими на раздавленных пауков...