Соединенные Штаты России 2 (СИ) - Лим Дмитрий

Сама эта «любовь» была из весьма маргинальной семьи, что очень не понравилось родителям Паши. Мама рыдала и заламывала руки. Отец Сергей Анатольевич пытался поговорить с сыном:

— Пойми, у вас нет ничего общего. Девочка просто повелась на финансы семьи!

На что вполне логично отец получил ответы в духе: «Вы ничего не понимаете!», «Она не такая!», «… я и без вас прекрасно разберусь!..».

Нельзя сказать, что папа уделял воспитанию сыну уж слишком много внимания. Хороших размеров бизнес занимал его с утра и до вечера. Так что, выслушивая ссоры-разговоры родителей на темы: «Это ты виновата!» и «Мальчику нужно было мужское воспитание! А ты вечно…», парень просто молчал. Старшая сестрица Ленка ехидно улыбалась ему и подначивала:

— Бунтарь комнатный! Да ты без родителей — ноль без палочки. Ромео недоделанный!

Раздраженный отец попробовал лишить сына дотаций, роскошной «Руссины», которой завидовала вся школа, и потребовал ключи от двухкомнатной квартиры: с шестнадцати лет, как только получил права, сын пожелал жить самостоятельно, и родители пошли ему навстречу.

— Одумаешься — все верну, — разозленный отец хлопнул дверью комнаты.

Кто знает, как бы сложилась судьба Павла Сергеевича, если бы в этот же день он не застал свою «любофф» в объятиях подвыпившего знакомца. Это был довольно резкий и болезненный удар по носу мальчику, который до сих пор не знал никаких проблем и обломов. Кипели гормоны. Злость и растерянность не давали думать нормально.

Отличный детский сад, где он был заводилой, элитная гимназия, где он честно зарабатывал грамоты по математике, репетиторы по любому предмету и приходящая домработница. Всего этого он лишился из-за…

— Ты только это, Паш… Мы всего на две недели едем. Если предки узнают, мне башку оторвут…

— Да понял я, Витек, не кипятись. Дней через десять свалю, не переживай.

До дня рождения оставалось восемь дней, и Пашка, ночующий на даче у приятеля, который в данный момент загорал с родителями где-то на островах, просто не понимал, как жить дальше.

В целом парень тихо охеревал от свалившихся на него одновременно проблем. Рвала душу подлость «любимой» и невозможность прогнуться перед отцом, который, как оказалось, был полностью прав. Именно правота отца и задевала больше всего.

Счета были заблокированы, а носить при себе много налички он просто не привык и теперь понимал: еще два-три дня и жрать будет просто нечего. Запасы еды на даче были невелики. Время от времени звонили приятели, которые сообщали, что его разыскивают родители. Но показаться на глаза отцу вот таким вот полностью проигравшим и жалким, Пашка не мог. Просто не мог, и все.

Кто знает, как бы сложилась его судьба, если бы не медлительный, спокойный старик охранявший соседний дом.

В хозяйском баре нашлась распечатанная бутылка коньяка, и отщепенец, лишенный семьи, красиво расположился возле небольшого бассейна с бокалом напитка и найденным в холодильнике подсохшим лимоном. Он решил по-мужски обдумать свою жизнь и понять, куда двигаться дальше. Пить он не привык и интереса к спиртному раньше не испытывал, но сейчас случай явно требовал серьезных решений.

То ли летняя жара, то ли отсутствие нормального питания последние дни сыграли с ним дурную шутку. Через час от начала «пьяного загула», печальный Ромео блевал в кустах, где его и увидел сосед. Дед достаточно ловко перепрыгнул невысокую оградку, закинул вялое тело на плечо и отнес в ванную. Там заставил выпить несколько огромных кружек воды, недовольно обзывая Пашку «щенком» и «недоразумением».

Ушел дед в ранних сумерках, оставив у изголовья кровати таз, а на тумбочке большую кружку воды.

С утра состояние «алкоголика» было не таким уж и хреновым — молодой организм с помощью соседа справился с остатками спиртного. К сожалению, никакой ясности в мыслях не появилось. Но парень чувствовал необходимость попросить сторожа не рассказывать хозяевам дачи об этой неприятности.

Дед косил траву, и Пашка, позавтракав тошнотворно надоевшей яичницей, больше часа ждал, пока смолкнет надоедливый стрекот машинки.

Старик видел маячившего у забора Пашку, но близко не подходил. Долго возился и очищал ножи газонокосилки, потом отвез ее в элегантный маленький хозяйственный блок, демонстративно проверил замок и только тогда сел перекурить в тени густой вишни. Пашка, решив, что сейчас наилучший момент беседы, перепрыгнул через ограду и направился к соседу.

— Я… я это… в общем, спасибо…

Дед хмуро помолчал и ответил:

— Рассказывай.

Что именно повернулось в душе «бунтаря», не слишком понятно. Но он, запинаясь и давя из себя слова, начал рассказывать, вывалив на совершенно незнакомого человека все свои обиды и проблемы. Дед слушал внимательно, а потом, велев называть себя Виктором Петровичем, разложил этот бессвязный разговор на детали:

— Вариантов у тебя много. Первое — можешь начать бухать. Рано или поздно тебя найдут родители, отвезут к наркологу, прокапают и будут мучиться с тобой дальше. Второе — можешь вернуться сам, попросить прощения и осенью отправиться в выбранный тебе институт. Третье — это если ты сам выберешь себе дорогу. Есть институты, где платят хорошую стипендию. Есть такие, где ты сможешь учиться и подрабатывать по вечерам. А есть — с полным гособеспечением. Смотри сам, парень, что тебе ближе.

— С обеспечением — это как?

— Военное училище. Конечно, элитное московское ты не потянешь — подготовка не та. Но есть и весьма крепкие уровнем чуть пониже. В Питере есть, в Луганске, в Тольятти. Да много их. Так что, думай сам. Жизнь твоя, и жить ее тебе.

Сам Петрович оказался бывшим воякой, и за оставшиеся шесть дней успел кое-что рассказать. А ещё дать несколько весьма толковых советов.

Так, Павел Сергеевич Дашков в восемнадцать лет оказался на вступительных экзаменах в высшем военном инженерно-строительном училище города Санкт-Петербурга, в который и прошел не без натуги и по нижней планке. В списках поступивших он стоял на третьем с конца месте. Именно на экзаменах он и познакомился с Филиппом.

Почти половину первого курса они присматривались, начиная выделять друг друга из безликой сперва толпы курсантов. За это время появились общие приятели и общие недоброжелатели. Выяснилось, кто из них силен в каком именно предмете. И после новогодних каникул Филипп махнулся койкой с одним из соседей Пашки.

Родители Пашки, охреневшие от звонка сына после поступления, пытались вернуть его на путь истинный, обещая все блага вместе с квартирой и домработницей. Но подростковое упрямство заставляло его стойко переносить казарменную жизнь. Тут очень кстати, Ленка засобиралась замуж по причине беременности, и родители сбавили пыл.

На четвёртом курсе произошло событие, которое оставило некоторый след в биографии двух приятелей.

— Курсанты, знакомьтесь, капитан Константин Лугов. С этого дня он будет вести у вас физическую подготовку.

До этого физподготовку вел капитан Смирнов, спокойный массивный дядька, который пусть и не давал поблажки, но в то же время понимал, что основной упор у них в училище идет на другие предметы. И если курсант укладывался в нормативы, Смирнов лишнего не требовал.

Строй с любопытством и опаской смотрел на стоящего рядом с куратором капитана, высокого жилистого мужика. Непонятно было, чего ждать от нового. Мужик с подчёркнутым равнодушием оглядел замерших курсантов и сказал куратору:

— Спасибо. Свободны. Дальше мы сами.