Ассасин - Вероника Мелан

Пребывая в странном настроении — смеси беспросветной злости, отчаяния и боли, — я как сумасшедшая неслась по ночному шоссе.

За что я боролась все это время? Эта записка стала для меня символом, талисманом грядущей свободы и справедливости. И пусть я не знала, за что была осуждена Нисса, мне было плевать, потому что у меня было главное — цель. Цель, которая вела тонким лучиком среди беспросветного мрака, которая заставила временно забыть о собственном несчастье, которая помогала выживать.

Корпус.

Корпус, ты все-таки убил нас всех. И тех, кто жил в тебе долгое время, и тех, кто лишь на мгновение прикоснулся к твоим гнилым стенам. Почему Нисса перестала бороться? Когда это случилось? Могла ли я помочь ей? Изменить ход ее мыслей, не позволить дойти до такого…

Корпус. Это ненавистное слово пульсировало в голове алым светом, и мне вдруг показалось, что я снова слышу его противный свистящий голос у себя в голове.

«Да провались ты!»

И я со всей силы ударила ладонью по рулю.

Дорога резко вильнула под колесами, натужно скрипнули колодки, «бьюик» выровнялся с трудом; я рисковала — справа зиял обрыв. Секундой позже на полной скорости вошла в поворот. Теперь я не смотрела на знаки, мне было все равно, куда выведет меня ночная лента дорожного полотна. Какая разница, приеду ли я в Канн или так и останусь затерянной посреди этого чужого для меня мира, где нет ни одного человека, который бы ждал, верил и любил меня?

«Нет, это не Корпус, — вдруг подумалось мне, — это ты, Рен. Именно ты сделал мою жизнь такой, какая она есть сейчас. Это ты убил Ниссу и Эдварда, ты скомкал множество чужих судеб, это ты заставил колеса судьбы вращаться в угодную тебе сторону, не заботясь о чувствах и переживаниях других людей. Это из-за тебя плакал Герберт. Я тебя ненавижу, слышишь? Ненавижу!»

Я несла чушь, но не могла остановиться. Хотя бы раз в жизни, хоть на минуту хотелось переложить ответственность на кого-то другого. Мотор «бьюика» ревел и скрежетал, вращая шестерни с бешеной скоростью, а мои глаза едва различали дорогу — их застлала пелена ярости. При входе в следующий поворот я слишком поздно крутанула руль, и два колеса съехавшего на обочину авто нависли над обрывом, беспомощно завращались в пустоте.

Мое сердце екнуло. Еще секунда, и я окажусь там — на дне глубокого оврага, похороненная под грудой искореженного металла. И глядя на звезды пустыми глазами, буду одиноко лежать на острых осколках, уже не заботясь о том, как провести последние дни своей жизни.

Я не знаю, как он выровнялся — «бьюик», — скорее всего, кто-то сверху помог мне. Я лишь помню панику и дикий ужас — через секунду мы сорвемся вниз! — помню, как всем телом навалилась на дверь, пытаясь помочь машине выровняться, помню, как молилась. А когда чудом сумела вывернуть обратно на дорогу, резко нажала на тормоз — коротко взвизгнули шины, моя голова дернулась так сильно, что хрустнула шея. Чихнул и заглох двигатель; вокруг стало вдруг необычайно тихо.

Прежде чем убрать ногу с педали, я долго смотрела прямо перед собой и продолжала давить на тормоз — не могла поверить, что уцелела. А после кое-как заставила напряженные мышцы расслабиться. Сердце билось, словно пьяное и посаженное на батут — громко, нездорово и слишком часто.

Вот так-то. Всего одна минута неконтролируемой злости могла стоить мне всей оставшейся жизни. Наверное, только теперь до меня в полной мере дошло, как глупо все могло закончиться. Я повернулась и взглянула на обрыв. Темнота равнодушно стелилась сразу за краем дороги и молча смотрела на меня — безрассудную глупую девчонку — жадными глазами. Она клубилась туманом в глубине оврага, облизывала голые камни, растекалась по впадинам и ущельям.

Никто не нашел бы меня там. Никогда. И никто никогда не узнал бы, куда пропала бедная Элли, однажды выехавшая в сторону Минбурга.

Дура.

Я покачала деревянной головой и трясущимися пальцами завела «бьюик». Тот вхолостую поворчал, еще раз чихнул и завелся.

«Спасибо, друг».

Все, обратно в Канн. Теперь мне больше, чем когда-либо, хотелось туда попасть.

Часть третья. Неожиданная дорога

Глава 1

На настенном календаре я обвела красным маркером число двадцать один.

Двадцать первое сентября — предположительно последний день моей жизни. Сегодня двенадцатое, а значит, в моем распоряжении есть полных девять дней. День смерти, надо же… Бросив взгляд на неровный алый кружок, я прошла в спальню, распахнула дверцу шкафа и вгляделась в собственное отражение.

Дорогой брючный костюм из светло-серой ткани сидел почти идеально. Почти. Если бы не излишняя худоба, появившаяся в последнее время, мне не пришлось бы срочно искать ремень для спадающих брюк, но выбирать не приходилось. Этот костюм был лучшим в моем гардеробе, и я очень надеялась, что строгий, но элегантный вид поможет мне получить беспрепятственный доступ в приемную секретаря «Стэндэд Компани». Расчесав волосы, я поправила легкий ситцевый шарфик на шее и покинула квартиру.

Этим утром «бьюик» вернулся домой, в компанию по прокату автомобилей, и я заказала такси. Нет, не потому что не сроднилась с ним, стареньким и скрипучим, а потому что ржавое корыто, коим он на самом деле являлся, могло испортить впечатление о красивой деловой женщине, а мне позарез требовалось это хорошее впечатление о себе сохранить. Не арендовать ведь для единственной поездки к Марку машину более высокого класса?

Такси прибыло вовремя; я нырнула в пахнущий кожей и освежителем воздуха салон и назвала водителю адрес.

Лифт неторопливо поднимался на седьмой этаж. На стоящих рядом со мной людей в костюмах и галстуках я не смотрела — потонула в воспоминаниях. Здесь, в этом здании, я услышала злополучный разговор, неудачно пыталась бежать от охранников, старалась спасти Рена. Здесь же я когда-то говорила с Марком — сначала о витражах, затем о его «нечистых» планах.

Странно, но Марк всегда казался мне человеком порядочным и честным, а его приказ стрелять в Рена недоразумением. Быть может, я тогда ошиблась? И эта ошибка почти стоила мне жизни, сократила ее до оставшихся в запасе девяти дней? Теперь и не разберешь. Теперь важно другое — отыскать директора и настоять на встрече с ним, а там будет видно.

Двери лифта распахнулись, я шагнула наружу и направилась через запруженное в этот час фойе к стойке секретаря.

Сидевшая за столом девушка казалась мультизадачной — она успевала говорить по двум телефонам одновременно, делала пометки в блокноте и потягивала чай.