Гремучий коктейль 4 - Харитон Байконурович Мамбурин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шанс! Шанс для них обоих! Если Дайхард заронит в неё своё семя, то Сильверхеймы утрутся! А она, беременная от него, прикроет его от Аксисов! Великолепно!
Вот он, стоит у большого дерева, внимательно рассматривая его кору. На полянке с оврагом, по которому течет веселый полноводный ручей, почти река. Очень хороший выбор места, князь! Мы себя и в порядок приведем, потом. Черт, как же ноет рука. Нужно к нему подойти как можно ближе. Элеонора почти уверена в том, что негатив, публично выплескиваемый этим молодым человеком, был напоказ, но она прекрасно знает, насколько он страшен в драке, несмотря на свой малый рост.
«Не в драке, в убийстве», — подумала она, отстегивая от пояса гримуар.
И тут же роняя его на траву при виде обернувшегося Дайхарда Кейна. Тот, молча и слегка прищурив глаза, наблюдал за тем, как девушка подходит. Следующим на траву упал её револьвер.
— Я хочу только поговорить, Кейн, — хрипло пробормотала она, подходя совсем близко и наклоняясь, — У меня есть для тебя прекрасное предложение…
— У меня тоже, — парень неожиданно сделал шаг навстречу, из-за чего их головы чуть не столкнулись, а затем продолжил тем же светским тоном, — Ты умрешь от рук Сильверхейма. Ваши дома начнут войну. А меня оставят в покое.
Что? Что он несет? Что значит…
Боль в руке, терзавшая блондинку последний час, прошла так внезапно, что она не могла не опустить голову, чтобы посмотреть на то, что избавило её от мучений. И увидела иней. Прекрасный переливчатый серебристый иней, быстро покрывающий её броню снаружи и все остальное внутри. Он расползался оттуда, где к ней прикоснулся носитель… самой сильной… Методы… молнии?
Он… Сильвер… хейм? К-как?
— Нельзя тебя превращать целиком. Растаешь! — рассудительно сказало черноволосое и зеленоглазое чудовище, очень сейчас похожее… на Сильверхеймов.
А затем, подпрыгнув, оно ударило Элеонору под челюсть так, что её голова, перед тем как увидеть вечную тьму, успела полюбоваться на полутьму уютного оврага, по дну которого бежал веселый ручей.
На уютной полянке, где только что произошло хладнокровное и безжалостное убийство, прозвучали слова, которые некому было услышать. Только вот прозвучать они были должны. Есть такое неписанное правило.
— Чума на оба ваши дома!
Глава 22
— Великие Дома Аксис и Сильверхейм отзывают с соревнования свою команду!
Объявление, звучащее на семи разных языках, вызвало оживление среди тридцати четырех людей и одной низшей эйны, гадавших уже целых четыре дня о том, что происходит. Оживление — но не более того, потому что идущие ожесточенные переговоры между представителями Сердечника и представителями Гарамона явно заключались не только в черной кошке, пробежавшей между двумя Великими домами. За фасадом этой новости творилось что-то еще. Что-то, сильно напрягшее наших не слишком-то гостеприимных хозяев.
Нам, оставшимся участникам, оставалось лишь сидеть и гадать, а заодно внимательно следить за конкурентами. Низкий, подлый и мерзкий негодяй, убивший Элеонору Аксис и забравший с трупа её разумный гримуар, преподнес всем людям очень плохой пример. Настолько плохой, что в разные промежутки времени к нам в зал заглядывали гоблиньи морды, желающие удостовериться, что Пиата или кто-либо другой никуда не ушли. Всем командам теперь запрещено было общаться между собой и открывать порталы. Последнее — под угрозой подрыва дома, в котором мы находимся. Кстати, мы в нем квартировали теперь одни, каждой команде досталось по отдельному бараку.
— Творится что-то странное, — пробормотал Парадин, отираясь у окна, как и последние два дня, — Зеленые почти в панике. Я подобное видел в Афганистане, когда там ля-каибы начали мордовать грузовики с продовольствием для местных аулов. Деревенские также бегали, не зная, что делать. Они и так-то жили не сытно, что такое голод знали, а представляете, что такое грузовой мана-мобиль для этой страны? Железные дороги там не проложишь…
— А как они справились, Матвей Евграфович? — поинтересовался Зальцев у замолчавшего Парадина.
— Никак они не справились, Владимир, — удивился «чумной волк», вновь отрываясь от окна, — Никак. Но перед этим суетились точно также, как вот эти зеленые коротыхи. Вы посмотрите, даже дайхардовских баб-фанаток угнали куда-то. Одни мужики ходят… причем, какие-то новые даже есть, повнушительнее. Ни одного молодого. Что там это по их развитию говорит? Особо серьезные ребята?
— Чем старше гоблин, тем умнее и опытнее, — вспомнил я слова нашего старичка-бодрячка, — Причем не как у людей, а в разы.
— Вы, кстати, заметили, что все женщины тут очень молодые? — добавил Азов, валяющийся на диване, — Нет ни одной старушки.
— Скорее всего, женщины преодолевают их возрастные пороги намного реже мужчин, — задумчиво пробормотал я, вставая у окна рядом с Матвеем, — поэтому…
— Совершенно верно, — раздался от двери голос Сарпана Клайшенга, — Таких женщин мы бережем пуще зеницы ока и алтарей Эрго, молодой князь. Их перемены слишком редки, а их мудрость непонятна мужчинам, но нужна нам всем. Как, впрочем, и не понятно решение вашего повелителя, русские. Я пришел поведать вам о нем.
Гоблин поведал нам занимательную историю про то, как всеми забытые ревнители земли русской, устав грызть без соли последний хер посреди болот, воспылали ненавистью и злобой до такой степени, что как-то уговорили несколько волшебников помочь им в деле обуздания Оплота. Ужасные чаротворцы, недавно прибыв к этим негодяям, колданули некое несусветное заклинание, проделав на польских землях гигантскую полосу вымороженной земли, по которой ревнители и рванули вперед, молодецки гикая и похлестывая себя чернокнигами по ляжкам. Причем, сделали они это с такой скоростью, что миролюбивый и ответственный Петр Третий, свято чтя уже заключенные соглашения, еле-еле успел остановить этих зверей, уже рыскавших в поисках портала там, где он должен был быть. Очень и очень близко от него, да еще и таким образом, что контингент солдат-защитников зеленокожих оказался практически беспомощен против спаявшихся пятерок пользователей гримуаров. Те, окапываясь при малейшей опасности с выставленными во все стороны Щитами,
