Очень древнее Зло - Екатерина Лесина

условно говоря да, но… хвост сам прыгнул в руки, а я уставилась на искорки, что пробегали по нему. А ведь… пыль горит.

Нормальная.

А эта?

Я поглядела на неё… кошмар любой хозяйки медленно, но вполне успешно воплощался в нечто огромное и уродливое до крайности.

— Станьте теснее, — что-то я там такое помнила. — И лошадей держите.

Крылья сами собой развернулись. И пыль зашипела.

Боится?

Мать твою… попугая мне на плечо… она боится!

— Убирайся…

Монстр все же потянулся ко мне… лапами? Ложноножками? Что бы это ни было, но щелкнул хвост, и искры, упав в скопище пыли, вспыхнули. А потом… потом… я, конечно, слышала, что огонь — это опасно и… и все может загореться очень быстро. Но не настолько же! Тварь вдруг полыхнула и вся. Меня окатило жаром, а потом воздух вдруг вспучился, развернулся, ударив в грудь.

И я полетела.

Кажется.

Куда-то.

И что-то затрещало. Стало жарко. Страшно.

Больно.

Глава 26 Где ночь все-таки проходит

«А паче сластей и цветов, тканей дорогих или же каменьев, злата-серебра, масел и иных малых радостей, любят женщины зверушек всяко разных, особливо, ежели те пушисты и милы с виду. Покажи такую, и самая хмурая улыбнется, а то и вовсе растает, весеннему солнцу подобная»

Совет умудренного жизнью торговца сыну, по младости лет не постигшему сложное женское сути

Мудрослава уснула.

Она не хотела. Она сперва сидела и слушала, потом думала сразу и обо всем, а потом все-таки уснула. Но ровно затем, чтобы проснуться…

В небе.

То было сизым и холодным, и этот холод подстегивал, заставляя махать крылами. А крыла болели после долгого перелета.

Крыла?

Точно.

Черные. И знакомые.

— Здравствуй, — сказала Мудрослава, решив, что вежливость точно не помешает, пусть даже в общении с драконом. — Я скучала.

И это было правдою.

Пусть… пусть не лебедь, пусть огромный и страшный, но все одно скучала. И волновалась, как она тут. И в ответ пришла волна тепла.

Радости.

Дракон тоже скучал.

Скучала.

Теперь Мудрослава чувствовала её куда лучше. И тело, такое огромное и неповоротливое, еще окаменевшее после ночи. Ноющие крылья.

Бок, когда-то продранный, но ныне раны затянулись.

И главное…

Всю-то её. Мудрослава мысленно погладила зверя, и тот заурчал, пыхнул дымом. А потом… нет, это не походило на разговор в обыкновенном его понимании. Скорее уж менялись одна за другой картинки перед внутренним взором.

Храм.

И шипы.

Демоница, что встала на краю круга. Страх. Ужас даже. Звери тоже способны испытывать ужас. И теперь дракон кувыркнулся в поднебесье, пытаясь смыть его.

— Она тебя отпустила, — сказала Мудрослава. — Значит, не такое уж она и зло.

А ведь и вправду…

Она там давно. И проголодалась. Правда, Мудрослава не была уверена точно, едят ли демоны драконов, но потом спросит.

Когда вернется.

Именно страх погнал зверя прочь. От храма. От города.

К горам.

В пещеру, которая греется изнутри. И там даже в самые холода тепло, и дракон лежит, греясь, не замерзая, как прочие.

— Хорошая моя…

И там она ждала.

Кого?

Мудрославу.

Одна.

Страшно.

Всегда одна. Давно. Были другие. Маленькие. Прятались. В камнях. В трещинах. Охотились. Росли. Но потом подевались. Куда? Драконица не знала. Зато одиночество было ей отлично знакомо, пусть даже драконица не понимала, как назвать это острое душащее чувство. И потому, когда появилась Мудрослава, она обрадовалась.

Не сразу.

А потом Мудрослава ушла, и одиночество вернулось.

— Больше не брошу, — пообещала Мудрослава и тут же уточнила. — Постараюсь.

А под крылами лежал город.

Так… надо как-то… сориентироваться, что ли? И драконицу поближе позвать, потому как мертвые звери, конечно, неплохо, но рядом с драконом всяко надежнее. Интересно, а она вообще сможет отнести их к скалам? Или к людям? Скажем, верхом? Всех точно не возьмет, но вот если по одному…

Правда, что-то подсказывало, что так просто из города не выбраться.

Сверху он гляделся не таким уж и большим.

Растекались в стороны реки-улицы, разделяя каменную плоть его. Часть города вовсе скрывалась в туманах, и драконица помнила, что туманы, и те, кто в них обретается, опасны.

Очень.

И вода тоже. От воды надобно держаться подальше. Да и от города.

— Извини, — Мудрослава пыталась понять, кудой они вошли.

Ворота!

Нужно отталкиваться от них. И… или от собственного тела? Она способна оказалась дотянуться до драконьего разума, так может, получится и наоборот? Понять, где лежит собственное тело и туда…

Мудрослава сосредоточилась.

Вот… вот дракон.

Вот город.

А между ними… должна же быть связь! Должна! И она есть тонкою ниточкой, едва заметною. Возможно, этой нити и вовсе не существовало на самом деле. Но стоило к ней потянуться, и дракон закричал.

Мудрослава же поняла, что падает!

В город.

В этот вот огромный белый, похожий на треснувшую чашу, город. Она тоже закричала. И захлебнулась криком. И зажмурилась, чтобы спустя мгновенье осознать себя.

Человеком.

Вот ведь… доигралась!

— Славка! — её трясли. — Славка, очнись… Славка…

— Этак ты из нее всю душу вытрясешь, — мрачно произнес кто-то.

— Воды надо… на лицо полить.

— А может, пощечину… маменька говорила, что если нюхательных солей нет, то можно пощечины…

— Н-не н-надо! — зубы клацнули друг о друга. — Пщчины.

— О! Живая! — восхитился кто-то.

Ариция. Ариция Ладхемская. От нее пахло смертью и еще чем-то, острым, раздражающим. Мудрослава поморщилась. Она никогда не ощущала запахи настолько ярко.

— Да отпусти ты её уже, — это вторая ладхемка. — Или хотя бы перестань трясти. Того и гляди, голова оторвется!

— Да я так… просто… испугался.

— Полный круг… почти полный круг… — это уже дух и сколько восхищения в голосе. — И Воздвигатель границ!

— Чего двигатель?! — возмутился Яр. — Я вам тут…

— Древняя кровь собирается воедино! Предсказание будет исполнено.

Еще и предсказание.

Правильно. Куда в таком деле и без предсказания-то.

Мудрослава опять закрыла глаза, пытаясь представить, что она — это не она, а дракон. Драконица. Та, небось, опять тоскует. Или нервничает. А нервничающий дракон где-то поблизости — вовсе не то, что нужно.

Но вернуться не получалось.

А вот трясти её перестали.

— Извини, — сказал Яр, укладывая её обратно. — Просто… я вот… а ты вот…

— Ты уснула и не просыпалась, — пояснила Летиция. — Мы и заволновались. Немного.

— Я — много!

— Он — много, — подтвердила ладхемка. — А мы вообще спали. Не должны бы… сначала говорили вы что-то про круг. А потом раз и спим. Сплю… я сон видела. Чтоб его.

— Хороший? — Мудрослава протянула руку, и братец помог ей сесть. Воды подал, которая все еще