Еще один круг на карусели - Тициано Терцани

— Видишь ли, — объясняет он с заученной проникновенностью, — все, чего мы хотим, — это испытать какое-то чувство. Даже покой, который ты ищешь, тоже чувство. Когда ты говоришь, что хочешь стать богатым, тебе нужно ощущение того, что ты богат, а не просто богатство.

Билл измеряет мой пульс, чтобы услышать «биение» почек, печени и «всех пяти позиций инь и ян» (знать бы, что это за позиции такие!). Закрывает глаза, сосредоточивается. «Прекрасно. Полное равновесие. Ты совершенно здоров», — говорит он. Что и говорить, он видит меня просто насквозь! Потом добавляет: «Только биение почек немного сдавленное какое-то, но, знаешь, оно ведь напрямую связано с чувствами мира и покоя. Для лечения могу тебе предложить иглоукалывание, не китайское, а японскую разновидность, причем с гомеопатическим подходом».

Этот человек совсем полоумный, но я продолжаю его слушать.

Теперь он предлагает мне некий «rebirthing», что, по его словам, мне бы очень помогло.

— Как-как?

— Ну, мы с тобой вдвоем воссоздадим процесс твоего появления на свет. Это такая техника расслабления эмоций. Но делать это надо в приватной обстановке, наедине, потому что, возможно, тебе захочется выразить все свои чувства. И это может быть драматическое зрелище.

Потом он советует мне больше заниматься массажем, конечно же, тем, который здесь делает главная массажистка и по совместительству его любовница, и продолжать париться в сауне. «Влажность хороша для почек».

Что касается диеты, то мне надо принимать больше женьшеня. Он, Билл, мне достанет корень отменного качества. От вегетарианства мне придется отказаться; у него тут есть такой особый китайский куриный бульон, он мне его тоже предлагает. Как бы то ни было, чтобы восполнить нехватку белков, нужно есть побольше грецких орехов и фасоли. «У фасоли — форма почек, и поэтому, согласно законам инь и ян, она для почек полезна». Еще он мне советует пить больше воды.

До сих пор он всегда лечил себя сам, «сочетая медитацию — инь и бразильскую музыку — ян». Билл тычет инь и ян куда попало, и когда он заговаривает о еде инь и ян, я прикидываюсь дурачком и переспрашиваю:

— Еда инь и еда ян?

— Ешь морковку. Ее можно резать вдоль и поперек. Все в этой жизни можно воспринимать вертикально или горизонтально, как инь и ян.

Час подошел к концу. Билл надеется, что я еще обращусь к нему за консультацией и он сможет помочь мне. Заглянув мне в глаза еще раз, он поясняет:

— Это возраст, когда надо практиковаться в общении с Богом, потому что близится час, после которого мы пребудем с Ним вечно.

Я только что вернулся к себе в хижину и пишу эти заметки. Потом схожу к Леопольду, расскажу ему о встрече, и мы вместе с ним посмеемся. Как же еще реагировать на все это безумие?

Америка отравляет нас своей глобализированной культурой, основанной на ультраматериализме, и она же предлагает в качестве противоядия свою духовную контркультуру — «нью-эйдж». Нам остается потреблять либо одно, либо другое. А еще лучше, и то, и другое сразу. Иррациональное в качестве антипода всемогуществу разума уничтожает полностью следы здравого смысла. А конец здравого смысла означает конец свободы.

Возможно, за всеми этими разговорами об «очищении» стоит бессознательное стремление к чистоте — причем не только кишечника.

Шестой день

Я просыпаюсь в половине второго ночи, потому что забарабанил дождь по крыше. Это пришел тайфун. Мне снилось, что у меня рак кишечника и меня препоручили во флорентийской больнице заботам маленькой женщины-врача, которой я не доверяю, и мне удается от нее сбежать. Конечно, я таким образом «переработал» свою встречу с «маленьким» Биллом и все свои мысли по поводу его «терапии».

Все утро небо затянуто большими черными тучами, набухшими дождем. Погода как нельзя лучше подходит для того, чтобы дремать у себя в хижине или читать у оконца, напоминающего тюремное. Среди стихов Руми, которые я захватил с собой, как безмолвного попутчика, я обнаруживаю строки, будто специально для меня написанные:

Хорошая едаТак привлекает,Но после ночи,Пройдя сквозь нас,Становится мерзкой.Лучше же питаться любовью!

Чувствую слабость. Галлюцинаций нет, но сил выбраться на прогулку тоже нет. Интеграторов я больше не принимаю, и сегодня утром в моем ведре была только теплая вода. «Без кофе, пожалуйста». Цедилка пуста. У Леопольда так уже несколько дней. Он еще слабее, чем я, потому что, когда я сообщил ему о своих подозрениях, он больше не брал в рот ничего, кроме воды и вечернего «бульона». Мы с ним убеждены, что моя гипотеза справедлива: в цедилке оседают остатки пластмассовых капсул и исабгола, которые мы принимаем ежедневно. И никаких там «ядов и токсинов».

Панорама центра пополняется новым персонажем: Уте, немка из Берлина, лет тридцати пяти, волосы, как пакля, желтые и розовые.

Пару лет тому назад она приехала сюда в отпуск, но, вернувшись в Германию, не смогла снова адаптироваться к жизни на родине. Она прослушала курс Первого Уровня рэйки, прошла, как она сама выражается, «инициацию» и сейчас путешествует по свету, практикуя это «древнее терапевтическое японское искусство». Ее первой жертвой — разумеется, не бесплатно — стала австралийская девушка, которая все еще здесь, хотя прекратила голодать. Уте воздействует на нее «энергией Вселенной». Если бы слово «энергия» упразднить, сколько народу осталось бы без работы!

Мы с Леопольдом совсем обессилели. Тихо сидим за столиком возле стойки администратора. Наблюдаем за парами с рюкзаками, которые, привлеченные вывеской у дороги «Релаксация — Медитация — Центр здоровья», заходят за дополнительной информацией. Жена всегда вырывается вперед, рассматривает меню и спрашивает, сколько стоит участие в «программе». Муж — они чаще более робкие — ждет в стороне. Сэм дает возможность кому-нибудь из персонала ответить на первые вопросы, потом подходит, показывает «Золотую Книгу». Дает им полюбоваться фотографиями с загадочными токсинами, выведенными из организма. Супруги переглядываются. Жена принимает решение. Продано!

В общем,

Если б везде паспорта отменили,Деньги свои бы они сохранили!

Седьмой день

Последнее ведро. После него получаем белую жидкость, чтобы «восстановить микрофлору кишечника». Красавец-голландец заходит ко мне сказать, что разделяет мои сомнения. Моя идея начинает циркулировать среди голодающих. Если слухи дойдут до Сэма, он, чего доброго, прикончит меня при помощи отравленной клизмы. Наш лжепророк Билл активно обрабатывает двоих молодых приезжих.

Сегодняшнее «заседание кабинета министров» с Леопольдом целиком посвящено экономике. Леопольд полагает, что, подобно психоанализу, поглотившему целую эпоху, предлагая себя в качестве универсального толкователя всего на свете, сейчас экономика делает то же самое. Со своей претензией на научность экономика пожирает нашу цивилизацию, создавая вокруг пустыню, из которой никто не знает, как выбраться. Никто, тем более, сами экономисты.

— На самом деле есть такой способ, — говорю я. — Раз уж все революции ничего не дали, единственное средство, чтобы не быть потребленным потребительством, это в некотором роде «поститься», воздерживаясь от того, что не является абсолютно необходимым, то есть не приобретать бесполезного. Если бы ко мне прислушались, экономике пришел бы конец. Но если экономика и дальше будет так свирепствовать, конец придет и всем нам и миру, в котором мы живем. Достаточно взглянуть на этот крошечный остров, где за какие-то несколько лет вырубили леса и одели в бетон побережье во имя прогресса и экономического развития!

Для экономики «хорошая новость» — это, когда люди покупают больше, строят больше, потребляют больше. Но представление экономистов, что движение возможно только через потребление, это чистой воды безумие. Так и рушится мир, потому что потреблять, в конечном счете, означает уничтожать ресурсы Земли. Уже сейчас мы потребляем 120 процентов того, что в состоянии воспроизвести планета, мы проедаем свой капитал. Что же останется нашим внукам?

Ганди, живший в своем простом, но ясном и нравственном мире, понимал это, когда говорил: «У Земли хватит ресурсов, чтобы удовлетворить всеобщие нужды, но не всеобщую алчность!»

Великим экономистом стал бы сейчас тот, кто смог бы переосмыслить всю систему с учетом того, в чем действительно нуждается человечество. И не только с материальной точки зрения.

Система не изменится сама по себе, каждый может способствовать ее изменению… «воздерживаясь». Достаточно обойтись без одной вещи сегодня, без другой завтра. Достаточно урезать так называемые потребности и нужды — и скоро мы поймем, что не все так уж и необходимо! Это был бы путь к спасению, настоящая свобода: не свобода выбирать, а свобода быть. Свобода, с которой хорошо был знаком Диоген, который бродил по афинскому базару, бормоча себе под нос: «Нет, ты посмотри, посмотри, сколько, оказывается, есть вещей, которые мне даром не нужны!»