Морской лорд. Том 3 - Александр Чернобровкин

Оплата меня интересовала меньше всего. Мои солдаты, надеюсь, неплохо поживятся во время боевых действий. Эти действия, как я подозревал, в основном будут состоять из грабежей.

Вечером я был на пиру у герцога Нормандского. Сидел на помосте по правую руку от Генриха, как самый почетный гость. Место по левую занимала герцогиня Элеонора – тридцатилетняя женщина с тусклыми темно-русыми волосами и блеклым, непривлекательным лицом. Только глаза, маленькие, но блестящие, привлекали внимание. Говорили, что она шлюха. Скорее всего, так оно и было. Элеонора напоминала мне одну мою знакомую из двадцать первого века, которая, будучи замужем, умудрялась опылять еще несколько пестиков. Есть такой тип людей, как мужчин, так и женщин, которых называют сексуальными акулами за прожорливость и неразборчивость, всеядность. Видимо, Элеонора относилась к ним. Возможно, и Генрих тоже. Что не мешает им изменять друг другу. Встретившись со мной взглядом, герцогиня Нормандская и Аквитанская сразу призывно улыбнулась. Тонкие губки приоткрылись, поощряя к действию. Интересно, скольким мужчинам, сидевшим за столом, она сегодня улыбнулась точно также?

Неделю я занимался строевой и боевой подготовкой с брабантскими пехотинцами. Отряд возглавлял командир по имени Реми – рослый детина лет двадцати пяти, шатен с голубыми глазами и мясистым носом, одетый в кольчугу с рукавами по локоть, которая выглядела на нем, как короткая распашонка. Он очень хотел, чтобы его принимали за рыцаря. Отряд состоял из всякого сброда, вооруженного, чем попало, и назывался рутой. Этих людей объединяла жажда наживы, желание хапануть побольше и тут же промотать. Правда, некоторые пытались заработать для того, чтобы осесть в каком-нибудь городе и завести дело. За такими следовали позади отряда их семьи. Большая часть шла пешком, но у некоторых были телеги, запряженные кобылой. Обычно свой транспорт имели те, кто продавал солдатам вино и продукты, скупал трофеи и занимался проституцией, часто с ведома мужа. Я купил пехотинцам в долг недостающие копья и научил пользоваться ими в строю и выполнять команды по звуку рога. От них требовалось немного – стать прослойкой, желательно многоразовой, между врагом и моими лучниками, которых я берег. Брабантцы были наслышаны обо мне, поэтому если и роптали, то тихо, чтобы я ненароком не услышал. Предупредил их, что того, кто не будет выполнять мои приказы, сразу отчислю, а остальные к концу летней кампании станут богатыми. Брабантцы очень хотели разбогатеть.

По приказу герцога Генриха, отряду был придан клерк по имени Гийом – такой же суетливый, как и его господин, тщедушный мужчина лет сорока с редкими, пепельного цвета волосами и узким острым лицом. Как мне сказали, Гийом будет показывать мне, кого казнить, кого миловать. Я подозревал, что основной его функцией будет стукачество, в первую очередь на меня. А что остается делать, когда тебя предают все?!

Я разбил отряд брабантцев на две половины. Одна под командованием Джона шла в авангарде, а вторая под командованием Реми – в арьергарде, вслед за нашим обозом. Их обоз плелся за арьергардом. Задерживаться из-за их семей я не позволял.

Первой нашей целью был мотт и бейли, расположенный на холмах посредине красивой долины. Ров был метров пять шириной. Заполнен стоячей водой, зеленой и вонючей, и голосистыми лягушками. Деревянный тын почернел от времени и кое-где бревна немного наклонились наружу. Донжон состоял их двухметровой основы, сложенной из дикого, необработанного камня, и деревянной надстройки высотой еще метров пять. Маленькие замки плохи тем, что их трудно захватить, забравшись ночью. Надо одновременно снимать всех караульных, потому что остальные обязательно услышат шум и поднимут тревогу. Принадлежал замок мелкому сеньору, владеющему тремя ленами. Он засел в замке вместе с парой рыцарей и тремя десятками пехотинцев. На мое предложение сдаться ответили бранью.

Тогда я отправил половину брабантцев грабить его деревни. Брабантцы в этом деле напоминали саранчу: после них даже гнилой огурец или тряпичный лоскуток не найдешь. Я не требовал свою долю с награбленного, только приказал сдавать Джону все съестное на нужды отряда. Солдат должен быть сытым, потому что война – это в первую очередь тяжелый физический труд. Допустим, сегодня первую половину дня они шли пешком, а во второй оставшиеся при мне солдаты взяли с обозных телег инвентарь – лопаты, топоры, пилы, которым нас снабдил герцог Нормандский, и принялись за работу. Кстати, лопаты были деревянными, только наконечник железный. Одни резали лозу и плели из нее корзины; другие рубили и распиливали деревья; третьи сколачивали из них щиты, лестницы, таран; четвертые копали ров и насыпали вал, который защитит нас от нападения, если осажденным придет помощь. Они такие дерзкие неспроста: уверены, что им помогут. Я разослал патрули в разные стороны. Пока тревожных новостей не поступало.

Обоз брабантцев расположился позади рва, который копали их мужья и отцы. Бабы и детвора рассыпалась вокруг замка, мешая работать моим людям. Я приказал гнать в шею всех штатских, а тех, кто пересечет ров, пороть нещадно. Бабы сразу отошли на безопасное расстояние, а мальчишки, пори не пори, все равно будут лазать там, где не надо.

Вечером вернулись посланные грабить деревни, пригнали захваченный скот и привезли домашнюю птицу, зерно и другие продукты. В обоих лагерях сразу задымили костры. Отовсюду начал доноситься запах жареного мяса. Наш лагерь стал напоминать корпоратив на природе. Ближе к ночи зазвучала музыка – кто-то насиловал лютню и дудку – и солдатские песни – смесь бравады и соплей. Я проверил караулы и завалился спать в кибитке. Герцог Генрих предлагал мне один из своих шатров, но я отказался: для двух рыцарей он слишком большой, а делить его со стукачем не хотелось.

Утром я расставил лучников вокруг замка, чтобы не позволяли осажденным мешать работать моим солдатам. Остальные поставили щиты так, чтобы защищали тех, кто нес корзины с землей и высыпал ее в замковый ров. Засыпали его в пяти местах: напротив ворот хозяйственного двора и по два прохода с боков к каждому холму. У защитников были арбалеты, не очень точные и дальнобойные. Попытались применить их, но лучники, которые стояли вне зоны поражения и стреляли дальше и метче, быстро отбили охоту делать это. Когда-никогда над частоколом появлялась голова, чтобы убедиться, что на штурм мы пока не идем, и быстро исчезала, прячась от летевшей стрелы. Дольше всего засыпали ров напротив ворот, закончив только к вечеру. Здесь проход должен быть широким и твердым, потому что по нему покатим таран – толстое бревно, подвешенное между двумя рамами, которые крепились к платформе на колесах. Три пары колес были сняты с арб брабантского обоза. Взяли их бесплатно, но никто не роптал. Брабантцы относились к войне, как к семейному бизнесу.