Ступая следом пепла - Илья В. Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не зря в легендах рассказывают, что в ту ночь сама луна окрасилась алым. К утру больше половины Шипов были мертвы. С оставшимися расправились в течение месяца. Не жалели никого — ни женщин, ни детей, ни стариков. — На лице Рю промелькнуло странное выражение. — Впрочем, опомнившиеся Шипы дали яростный отпор и забрали с собой немало врагов. Сам Осама вместе со своей семьей успел сбежать и укрыться именно в этих горах, за стенами Одиннадцати Звезд. Монастырь был одним из последних бастионов Шипов. Но в конце концов пал и он. А вместе с ним и молодой, но успевший войти в историю Дом. Говорят, перед смертью Осама проклял императора и все Дома, ударившие ему в спину. И как знать, не пророческими ли оказались его слова…
— Опять тут байки травите? — послышался заспанный голос.
Через несколько мгновений напротив них уселся Макото, зевая и потягиваясь. А вскоре к ним присоединился и Шуноморо, чья рука уже выглядела чуть получше. Во всяком случае, его кулак стал прежнего размера, пускай здоровяк и до сих пор старался не сильно им размахивать.
Они тоже принялись за завтрак, во время которого Макото без устали молол языком. Впрочем, и Шу выглядел куда спокойнее, чем в начале восхождения. Если ранее они вздрагивали от каждого шороха и шарахались от любого дуновения ветра, то сейчас заметно расслабились, видимо, решив, что путь до Одиннадцати Звезд не так уж и опасен, как твердит молва.
Вот только Рю оставался сосредоточен, да и Кенджи не разделял безмятежности друзей. На самом деле царившая вокруг тишина сильно беспокоила его. Он ощущал себя так, словно случайно наступил на капкан, который вдруг отчего-то не сработал. Но в любое мгновение, стоит ему лишний раз пошевелиться, стальные челюсти могут захлопнуться. Закончив с пищей, они собрали вещи, засыпали землей тлеющие угли и снова двинулись в путь.
— Да ладно тебе, — отмахнулся Макото, когда старик в очередной раз одернул его за чересчур громкую болтовню. — Мы тут помереть можем разве что со скуки.
Рю ничего не ответил, однако одарил его таким тяжелым взглядом, что парень хоть и состряпал недовольную гримасу, но умолк. Обходя огромный валун, Кенджи на миг остановился, чтобы вытряхнуть камешек, впившийся прямо в ступню. А когда поднял голову, увидел, что спина Рю, идущего впереди, уже растворилась в тумане. Кенджи ускорил шаг, чтобы нагнать старика, но спустя время понял, что он то ли безнадежно отстал, то ли случайно свернул не в ту сторону. Оглядевшись, Кенджи не увидел ни Шу, ни Макото. Он стоял совершенно один посреди моря тумана.
Кенджи задумался. Попытаться докричаться до друзей или поискать их следы в тумане? А может, и вовсе остаться на месте? Но тут вдруг по правую руку от него послышался тихий звук, напоминающий плач. Поначалу Кенджи не придал этому значения, решив, что это опять подвывает ветер да шалит его воображение. Однако шум все не утихал, и он понял, что совсем недалеко от него кто-то действительно заходится в рыданиях.
Кенджи заколебался. Этот голос явно не принадлежал никому из его друзей. А Рю строго-настрого наказал им не верить ничему, что они увидят или услышат в этих горах. И чем выше они будут подниматься, тем сильнее может быть морок. Это вполне может оказаться ловушка, но… Что, если в нее попадется кто-то из его спутников?
Кенджи принялся осторожно продвигаться к источнику шума, внимательно глядя по сторонам. Не успел он пройти и десяти шагов, как вдалеке показался большой плоский камень, на котором сидела небольшая фигурка. Кенджи поднял меч, приблизился еще на несколько шагов и… опустил оружие, не веря своим глазам. Прямо перед ним на валуне шмыгала носом маленькая девочка, едва ли пяти лет от роду. Но, быть может, выглядела она куда младше из-за болезненной худобы. Ручки и ножки у нее походили на лучинки, а сквозь бледную кожу просвечивали тоненькие косточки. Одета она была в короткое синее кимоно, выпачканное грязью, на босых ногах сидели плетеные сандалики, а ее волосы были заплетены в две аккуратные косички.
Услышав шаги, девочка подняла голову — и Кенджи невольно поразился ее глазам. Огромным и темным, глядящим на него с какой-то необъяснимой болью. Такой взгляд мог принадлежать умудренному годами взрослому человеку, но никак не ребенку. Опустив меч, Кенджи приблизился к камню, тем не менее оставаясь настороже. Это все еще могла быть западня, а девочка — видением, призванным сбить его с толку и ослабить бдительность. Он очень сильно сомневался, что в этих горах кто-то обитает, и вряд ли человеческое дитя способно забраться так далеко самостоятельно.
Вот только выглядела она созданием из плоти и крови, как и он сам. Что, если ребенка забрали с собой Братья, вырезавшие деревню, а ей самой удалось ускользнуть? Но зачем им такая обуза? Тем временем, казалось, девочка ничуть не удивилась и не испугалась появлению незнакомца. Смотрела она на него скорее с любопытством, чем со страхом.
— Что ты тут делаешь? — спросил Кенджи.
Ответом ему послужил лишь внимательный взгляд темных глаз. От которого, если честно, Кенджи стало не по себе.
— Как тебя зовут? Где твои родители?
Девочка упрямо хранила молчание, но спустя миг ткнула пальцем на меч Кенджи, а потом подняла на него глаза в немом вопросе.
— Ты что-то пытаешься мне сказать?
Девочка нахмурилась, будто бы о чем-то задумавшись. А потом, сделав вид, что держит что-то двумя руками, разрубила воздух над своей головой. Потом быстро огляделась и обняла себя за плечи, словно бы дрожа от холода. Следом девочка снова указала на клинок Кенджи, потом на его ножны, приставила палец к глазам и медленно покачала головой.
— Я должен быть начеку в этом месте? Верно? — Кажется, Кенджи понемногу начинал понимать новую знакомую, которая по каким-то причинам предпочитала общаться жестами. И чем дольше он смотрел на девочку, тем яснее понимал, что с ней что-то не так. Вот только что именно…
Девочка серьезно кивнула. И не успел Кенджи обмозговать, что же ему с ней делать, как откуда-то сверху раздалось громкое карканье и хлопанье крыльев. Их обоих на миг накрыла огромная тень — а потом нечто промелькнуло прямо над их головами. Кенджи перехватил рукоять и встал в стойку, готовясь принять бой. Однако сколько бы он ни вглядывался в клубящийся туман, сколько бы ни вслушивался в
