Смерть наудачу - Владимир Михальчук

– Конечно, – приободрил я его, уже собираясь уходить. – Ты видный парень, симпатичный… на любителя. Так что твое счастье еще впереди. Не стоило вешаться из-за какого-то наркомана.

– Действительно, не стоило, – прошептал Булька. И вдруг повысил тон: – Это все статуэтка виновата! От нее одни несчастья! Проклята она!

У меня по этому поводу были свои соображения. Вполне вероятно, то ли бог удачи, то ли жрецы из Астурского графства заколдовали данный кусок янтаря. Возможно, тот, кто решался украсть статуэтку, тут же получал «подарок» от Аркшона – в виде нелепых неудач, несчастий и прочего. Почему бы заведующему Удачей богу не заниматься также и подлостями?

– Ладно, бывай здоров, неряха. Постарайся впредь не воровать у моих клиентов и не принимай наркотиков. А если уж приспичит наложить на себя руки – сперва хорошенько подумай.

– Не буду больше вешаться, – пробормотал воришка, когда я уже выходил, предварительно подняв щеколду.

– Молодец! Желаю приятного дня.

– Не-е-е… Вешаться не буду! Лучше пойду и Лупку повешу… – донеслось из комнаты.

Я не стал дожидаться начала трагической сцены. Подхватил дра’Амора под мышку, прощально махнул старухе.

До отплытия «Смелого рыка» оставалось примерно сорок минут. Но по пути надлежало заскочить к одному нечистому на руку старьевщику.

– Скажите, граф, – обратился я к послу, – помимо настоящей Удачи ваша статуэтка может приносить своему владельцу несчастья?

– Буэ-э-э-э-э, – проблеял Баглентайт. – В саду гуляла, цветы собирала. Оборотня встретила – всю себя отдала…

Замечательная песня. Народная, валибурская. Но ответа на вопрос я так и не услышал.

Глава 14

Отдай!

Если верить Грабасу, моему стукачу из валибурского порта, жилище господина тор-миль Генкса находилось рядышком с местной достопримечательностью.

Солнечная дорожка ютилась на северном краю острова. Высокая круча, щедро повитая диким плющом и не менее диким кустарником, виднелась над колеблющейся кромкой пальмового леса. Над нею порхали диковинные островные птички: крузяблы, змеевые аисты, а также ливневые стрекозы. Окрестности так и лучились неподдельным восторгом дикой природы. На все лады звучали счастливые напевы.

Благоухало свежестью зелени, сочащимися стволами пальм, немного птичьим пометом. С моря накатывал легкий соленый бриз. Хотелось вдохнуть полной грудью, оттолкнуться ногами от похрустывающего песка и гальки. Взлететь под теплые лучи валибурских солнц.

У берега хулиганили вездесущие чайки, ревели тягловые киты, грохотал ансамбль на пароме. Там бурлила жизнь цивилизации. Хлопотал разношерстный люд на портовом базаре, демонстративно дрались уличные бойцы, кто-то громко расхваливал достоинства борделя «Два светила».

Здесь же, в этих местах за окраиной города, доступных лишь благодаря протоптанной в густом кустарнике тропинке, царила настоящая природа. Над деревьями со свистом пролетали насекомые. За ними, гулко похлопывая крыльями, неслись представители птичьего семейства. Где-то в чаще яро хрипели спаривающиеся кашоты. То ли раньше срока призванные силой загадочной статуэтки, то ли действительно поспешившие из-за активности валибурских светил.

Утопическую картину портил лишь хриплый голос пьяного посла:

– Зря ты не пришла, как луна взошла, Третья Амальга-а-а-ама. Я тебя так ждал, плакал и вздыхал, но так и не дожда-а-а-ался…

Иноземный граф, к моему удивлению, знал практически все народные песни Валибура. В чем, будто поспорив со мной, уперто старался меня убедить.

Тропинка, судя по указателю (толстому обрубленному стволу старой пальмы с потемневшей от времени табличкой), именовалась Лесной улицей. Она вела к Солнечной дорожке, петляя и всячески изгибаясь среди деревьев. Где-то впереди мужским мегафонным голосом кто-то бубнил – там проводилась экскурсия для пассажиров с парома. Островной гид скучным речитативом рассказывал заученную информацию:

– …Как видите, одно из самых знаменитых чудес Большого Мира изготовлено из натурального солнечного света двух цветов – зеленого и голубого. Несмотря на кажущуюся хлипкость и прозрачность, глубокоуважаемые дамы и господа, на самом деле она обладает прочностью и совершенно безопасна для передвижения по оной. Можете ступить и оценить все прелести передвижения по Солнечной дорожке. Шаг, в зависимости от ширины оного, стоит два-три бронзовых слитка. За двадцать шагов предоставляется скидка…

Пальмовый лес постепенно закончился. Я устало свалил Баглентайта на землю. Граф несколькими загребающими движениями собрал под голову несколько пучков высокой травы и преспокойно захрапел. Мне даже завидно стало.

К сожалению, я так и не разглядел знаменитую Дорожку. «Без сомнений, лучшее из чудес Валибура» находилось по другую сторону кручи. Дом же старьевщика возвышался прямо передо мной.

Добротное сооружение, высотой в два этажа, выглядело довольно заброшенным. Краска на деревянном фасаде давно облезла, обнажились бежевые пальмовые бревна. На меня из-под перекошенных ставней подслеповато поглядывали маленькие окошки-бойницы. Такие нередко встретишь на пустошах и в приграничных зонах Валибура. Но на дальнем острове?

Толщина стен даже навскидку казалась невероятной. Судя по всему, господин тор-миль Генкс был готов к обороне против любой опасности.

Позади строения вился густой черный дымок. Пахло жженой древесиной и, кажется, горелой плотью. Возможно, старьевщик сжигал мусор. Но почему-то я подумал, что домик пытаются поджечь.

Поднялся на невысокое полуразрушенное крыльцо. Прочитал вывеску: «Антикварные вещи для добрых посетителей. График работы: от 09:00 первоутрия до 19:00 второвечерника. Работаем без обеда».

Да уж, скупщикам краденого нет нужды обременяться обедами. Они и ночью вкалывают, принимая от преступников награбленное добро. Главное – чтобы несли.

– Кого там демоны опять приволокли? – крикнули из-за двери на мой несмелый стук.

Из узенькой щели в дверном косяке выглянул раструб магарбалета. Я невольно отступил на пару шагов.

– Желаю приятного дня, э-э-э… Могу ли лицезреть глубокоуважаемого господина тор-миль Генкса?

– А кто спрашивает? – Дверь и не думала гостеприимно раскрыться.

– Пассажир с парома «Смелый рык». Капитан говорил, что у господина Шнакура можно приобрести раритетные вещи по бросовым ценам.

Громыхнула отбрасываемая щеколда. Под тихий пронзительный визг прокрутились штифты на дверных петлях. В открытый проем выступил толстый дедок в мягких шлепанцах и розовом халате, расшитом черными лилиями. Безвкусица, но довольно опрятно. Первый встреченный на острове абориген, обладающий еще чем-то, кроме набедренной повязки.