Смерть наудачу - Владимир Михальчук

Как и ожидалось, капитан Дегоргус оказался замешанным в нечистых делишках. Впрочем, я его не осуждал: говаривают, моряки получают не слишком высокое жалованье.

– Этот так наклюкался, что тащить его было можно разве что на буксире. Я прислонил его к выходу на смотровую площадку Солнечной дорожки и вернулся на паром. Как же я был зол, когда выяснил, что богато одетый посол в каюте не везет ничего ценного. Проклятье на его шею! Ни камешков, ни рыжья, ни завалящего валла. Я даже подумывал плюнуть на наш устав и ограбить посла на острове. Дать по темени – снять бриллиантовую мантию и дурацкий колпак. – Булька поднял голову и посмотрел на меня. – Представляете? У него шапка была из чистого золота!

– Давай дальше, времени мало.

– А что такое время? Бесполезное тиканье, миганье мозгомпьютеров, шум ветра…

Парня уверенно несло в наркоманскую философию.

– Время – деньги! – Я подошел к нему и немного встряхнул. – Что там со статуэткой?

– В чемодане ворона (он не догадывался, что граф дра’Амор – ряженый демон, а не вороноборотень) я нашел свинцовый ящичек…

Свинцовый? Интересно.

По-моему, с помощью этого металла экранируют опасное магическое излучение. Хотя ларец может просто быть каким-нибудь ритуальным предметом жрецов Астурского графства.

– Я схватил его, не открывая, в отместку помочился послу на постель и бежал.

Какой признательный малый! Обокрал Баглентайта, да еще и подарок оставил.

– Что дальше?

– Вот тогда у меня начались проблемы. Я мало выпил, когда «обрабатывал» посла. Но все кружилось перед глазами. Может, от жары. Может, от злости, что ничего не «поймал». Короче, меня шатнуло на трапе, и я упал. Даже нос себе разбил.

Действительно, ярко-желтый носяра Враса имел легкий фиолетовый оттенок и был чуть мясистее среднестатистического носа русалкина.

– Все начали смеяться, наверняка меня запомнили, – продолжил повествование Булька. – А дальше сплошные неприятности. По дороге домой я трижды падал, хотя чувствовал себя отлично. Потом врезался плечом в косяк, когда заходил в комнату. – Он указал на красочный синяк на предплечье левой руки. – Потом отравился прокисшим вином. Битых два часа сидел в нужнике. А еще меня тошнило. Я поклялся больше никогда не жрать устрицы в ресторане парома!

– Неудачный день, – согласился я. – Дальше что?

– Меня заинтересовала посольская шкатулка. Тогда, дурак такой, я думал, что там лежат драгоценности. А там – этакое страшилище из прозрачного камня! Вместо головы – клок щупалец, руки точно клешни, а ноги вообще описать не могу…

Ну да, ну да, валибурский бог удачи никогда не считался красавцем.

– Я подумал, сколько должна стоить каменюка. В искусстве не разбираюсь, но вещичка выглядела о-го-го! Короче, я пошел к Генксу.

– Скупщику краденого?

– К нему, кровососу! Так вот, пока я к нему шел, меня дважды едва не затоптали кашоты. Вы понимаете? Кашоты!

Я поджал губы и отрицательно мотнул головой:

– Никогда не видел этих существ. Но наслышан. Что-то вроде ходящих по суше китов?

– Ага. Толстые бестии о ста ногах. Дважды в год вылезают из моря, чтобы размножаться на нашем острове. Так знаете, что странно? Следующая случка кашотов ожидалась лишь через два месяца! А они на меня вчера поперли!

– Глобальное потепление, – предположил я. – Чего тут удивляться? Промышленные магические испарения, выхлопы фитильмобилей, пингвиноборотни на Севере мрут, все дела…

– Вкупе с другими несчастьями мне показалось это очень странным. Я ведь едва не погиб. Подумал, что во всем виновата свинцовая шкатулка. Говорят, свинец очень вреден для кармического здоровья. Так что выбросил ее в море…

– Статуэтку? – ужаснулся я, не вникнув в подробности.

– Шкатулку, – пояснил парень. – Когда выбрасывал – едва не свалился со скалы. Кроме того, на самом пороге у Генкса я снова упал. – На сей раз Булька продемонстрировал шишку за левым ухом. – Такого количества несчастных случаев у меня еще в жизни не было!

– А ты выражаешься более заковыристо, чем твой дружок Фархас. Где-нибудь учился?

– Да, в Большом университете. Факультет векторной философии.

– Зачем же тогда промышляешь воровством?

– Идти на зарплату работать? Нет! Уж лучше рисковать свободой и бояться полицейских, чем всю жизнь возиться с мозгомпьютером, чертить магосхемы и бояться богов.

– Богов следует опасаться, – заметил я. – Кого, как не их? Ну да ладно, не хочется выслушивать философскую речь от мастера. Как там у тебя дальше получилось?

– Едва Генкс меня узрел – сразу начал орать. Оказалось, мой любовник… – Врас запнулся.

– Я не гомофоб, – с трудом произнес я. – Но и не сочувствующий. Продолжай.

– Короче, Лупка давеча одолжил у Генкса пару слитков. И не отдал. Торгаш и давай орать. Типа, деньги ему возвращай, раз с Фархасом дружу. У меня в карманах ветер гулял. Но я предложил Генксу оценить статуэтку и вычесть долг Лупки из ее стоимости. Вы не поверите: Генкс сказал, что вещичка стоит двадцать среброслитков – ровно столько, чтобы покрыть должок с учетом процентов. Ну что за неудача?! Он отобрал у меня каменяшку и избил. Больше того – позвал своих обезьян, и они втроем меня отметелили.

Врас со стоном развернулся. Спина русалкина сплошь да рядом была украшена насыщенного цвета синяками, царапинами и ссадинами; на жабрах темнела запекшаяся кровь.

– Вот! – торжествующе поднял я палец. – А чертил бы магосхемы – реже бы получал. Иди работать, дармоед!

Меня проигнорировали.

– Я едва сумел вырваться, – уставившись в противоположную стену, бормотал парень. – Но когда убегал – зацепился ногой за куст банановой ежевики и выбил себе левый резец. И все же стало легче. Как только Генкс забрал статуэтку, у меня будто валун с души свалился. Больше я не падал, дошел домой без приключений. Но дома…

Булька вдруг заплакал, прикрывшись ладонями.

Странное зрелище – видеть здоровенного, по-бандитски остриженного налысо мужика рыдающим точно несмышленый малыш.

– Я пришел к Фархасику, а он сказал мне… сказал, что у него есть другой! А-а-а-а-а-а! После стольких лет страсти и нежности! Я столько всего ему сделал хорошего! А он, бесстыжая шлюха, ушел к другому!..

– Да ладно, чего реветь? Найдешь себе другую… кхм… другого товарища.

– Вы так думаете? – Врас поднял раскрасневшееся от слез лицо.

– Конечно, – приободрил я его, уже собираясь уходить. – Ты видный парень, симпатичный… на любителя. Так что твое счастье еще впереди. Не стоило вешаться из-за какого-то наркомана.

– Действительно, не стоило, – прошептал Булька. И вдруг повысил тон: – Это все статуэтка виновата! От нее одни несчастья! Проклята она!