Заговор черных генералов - Вадим Хлыстов

– Как я и предполагал, за последними открытыми воротами нас встретят. И думаю, это только начало, Андрюха…

Его перебил вызов от командира охраны. Подполковник нажал кнопку на пульте связи:

– Здесь Ногинский.

– Господин подполковник, задержан странный посетитель…

– Что за посетитель?

– Это жилец соседнего дома. Ранее полностью проверен службой. Индекс опасности – ноль. Пенсионер семидесяти пяти лет. Вдовец. Живет с дочерью и зятем. Двое внуков – трех и пяти лет. В данный момент находится в крайней степени депрессии. Заявляет, что ему надо сообщить нечто очень важное господину Егорову…

– Оставаться на связи.

Стас озадаченно поднял брови и посмотрел на меня:

– Что за хрень? Кто, кроме Юргенса и Бломберга, может знать, что ты сейчас в Берлине… – Он запнулся, не закончив фразы, потер переносицу и усмехнулся: – А ведь это от «близнецов»…

Командир «росомах» снова включил связь:

– К нам не допускать. Выяснить, что он хочет сообщить.

– Уже выяснил, господин подполковник. Он утверждает, что в подвальном помещении института находятся в заложниках сто шестьдесят четыре ребенка в возрасте от двух до пяти лет. Среди них его внуки. А послали его те, кого мы знаем как «близнецы». Старика заставили заучить сообщение, текст которого звучит так: «Если господин Егоров не хочет, чтобы детей умертвили особо жестоко, то он обязан явиться в здание института Анэнербе со своими друзьями. Подтверждение этим словам можно получить, настроившись на волну 16,79 метра…»

Я схватил микрофон и нажал кнопку соединения:

– Службе связи. Здесь Егоров. Настроиться на волну 16,79 метра и вывести на громкую. Исполнять.

В динамике над нашим столом послышалось шипение, а потом возник тихий детский плач и мужской голос на его фоне: «Сообщение для Егорова подтверждаю. Сообщение для Егорова…»

Я выключил динамик и встал:

– Надо идти, Стас. Пришло время заканчивать с этим всем. Ты был прав по поводу непонятно почему открытых дверей для нас. Но мы действительно не стадо баранов, а стая волков. А теперь – дай мне «Браслет».

Подполковник мгновенно вскипел:

– Ты что, забыл, что Ноя сейчас с Бломбергом?! Ты же сейчас просто ходячий кусок мяса для этих зверей!

Я в ответ зарычал на него:

– «Браслет», мать твою! Немедленно!

Он посмотрел на меня долгим взглядом, выругался, а потом, достав из нагрудного кармана устройство по определению «близнецов», швырнул его мне:

– Надевай, кретин.

Я защелкнул «Браслет» на руке. Подполковник, продолжая тихо ругаться, присел над металлическим ящиком, рывком откинул крышку, извлек из него две странно короткие сабли в ножнах и протянул их мне:

– На, закрепи их на поясном ремне.

Я вытащил одну из этих коротких сабель из ножен. Стальное лезвие длиной в сорок сантиметров хищно блеснуло, отразив свет от лампы.

– Что это такое?

– Это бебут. Оружие младшего командного состава царской армии, только в современном исполнении.

– Они обязательно нужны?

– Да, обязательно. Когда «Браслет» сделает тебе инъекцию «Витамина», сразу поймешь, для чего это оружие. У нас у каждого есть что-то подобное.

Я, не задавая больше вопросов, закрепил бебуты на ремне. Подполковник угрюмо покосился в мою сторону:

– В подвал пойдешь рядом со мной. С этого момента мои приказы не обсуждаются.

– Понял.

– Ну если понял, то пойдем.

Мы спустились по лестнице со второго этажа, где был расположен командный пункт, и оказались в небольшом дворе дома, где нас ждал взвод «росомах» и командиры-инструкторы. Стас негромко скомандовал:

– Построиться.

Окинув строй взглядом, подполковник все так же негромко проговорил:

– В подвальном помещении Анэнербе в заложниках сто шестьдесят четыре ребенка. Наша задача освободить их. Чего бы это ни стоило. Напоминаю, что перемещение по зданию только в соответствии со схемой «Стрела», отработанной на тренировках по противодействию «близнецам». В противном случае нас вырежут по одному. Горе и Молчун в авангарде. Дистанция – пятнадцать метров. Оружие – к бою. Вперед.

Когда мы стремительным потоком ворвались в странно пустое здание института, у нас за спиной раздались выстрелы. Это две роты «росомах» вступили в бой с тремя батальонами СС бригады «Восточная Пруссия»…

Стас, двигающийся рядом со мной, не поворачивая головы, бросил отрывистым шепотом:

– Запоминай. «Браслет» срабатывает автоматически в пятидесяти метрах от «близнеца». Как только почувствуешь укол в предплечье, сразу представь себя хищником. Неважно каким, хоть шакалом. Но обязательно охотящимся хищником.

Я хрипло выдохнул:

– Да пошел ты… Сам шакал…

Он вдруг весело ухмыльнулся:

– Молодец, салага. Нормальный настрой.

Я покосился на него:

– Почему не включаем «хамелеоны»?

– Они нам будут только мешать. Сам поймешь, когда получишь свою долю «Витамина».

В этот момент бегущие впереди Горе и Молчун резко остановились, я тут же почувствовал, как «Браслет» сжал мою кисть и острая игла инъектора впилась в основание большого пальца. Спустя мгновение все смывающая волна новых ощущений и эмоций ударила мне в голову. Я немедленно ощутил острый страх множества детей, в который вплелось чувство-насмешка:

– Это было бы забавно – предложить честный бой потомкам обезьян…

Все смывающая волна ничем не контролируемой ярости ударила мне в голову. Не в силах сдержать себя, я послал насмешнику эмоцию гнева:

– Ну попробуй…

В ответ немедленно пришло чувство удивления:

– Ты нас слышишь, человечек?

В моей голове неожиданно появился еще один образ-эмоция, и я с изумлением понял, что это была эмоция Стаса:

– Мы все слышим и хотим этой забавы…

– Принимается… потомки обезьян… заходите смело…

Мы вбежали в громадный подвал под зданием института и встали плечом к плечу.

Они уже ждали нас. Неведомым образом я ощутил, что здесь были самые опытные, самые хитрые, самые безжалостные. Хищники из мира, который давно умер.

Их было ЦЕЛЫХ тридцать особей против нас ВСЕГО пятидесяти. Силы были явно не равны. Но мы, под воздействием инъекции, хоть и ненадолго, тоже становились тварями, в которых неумолимо начало исчезать все человеческое. Мы, из команды людей, стремительно превращались в стаю, такую же, какая была напротив нас.

Стоящие рядом со мной «росомахи» внезапно начали швырять автоматы на пол и вытаскивать холодное оружие. В чужой стае прошло легкое движение, и их автоматы также полетели вниз. Кровь в наших венах била толчками, посылая порция за порцией адреналин в мозг, заставляя его пробуждать спящие за ненадобностью тысячи лет участки и приказывая всем железам вырабатывать давно уже забытые организмом гормоны. От избытка новых ощущений, ничем не контролируемой силы я и все окружающие меня «росомахи» начали скалиться и подвывать. Та часть человека, которая во мне бесследно исчезала, еще успела с затаенной завистью подумать, насколько же они сильнее нас духом, что могут вот такое, звериное, держать постоянно под контролем разума и выпускать наружу только в случае необходимости.

Но моя новая звериная сущность не дала додумать эту мысль. Наша стая всей своей мощью встала против их стаи. Стая одних хищников против стаи других хищников. И выжить должна была только одна. Мы или они. Третьего не было дано. Здесь и сейчас должна состояться смертельная схватка за вершину в пищевой цепочке. Стремительно и бесповоротно начал работать инстинкт продолжения рода, подавляя собой инстинкт страха смерти, когда надо убивать, чтобы детенышам от твоей самки хватило еды, и они могли просто жить. Ярость, красная как кровь и сладкая как печень врага, танцевала смертельный танец, сметая все барьеры и ограничители, которые накладывает сознание на наше тело, на мораль, на все тонкое, что отделяет Homo sapiens от зверя. Я-Зверь всем своим существом теперь чуял, что наш биологический вид встал против чужого биологического вида. Это были НЕ НАШИ. Они были из другой эпохи, когда еще существовали совсем другие континенты. Их предкам светило другое, более горячее солнце при рождении. Их предки дышали другим воздухом, они рождались под небом, когда на нем еще были другие созвездия. Даже горы, которые видели зарождение их вида, теперь стерлись до основания. Все ИХ давно умерло, а они почему-то остались живы. И поэтому у них не было права на жизнь, на наше солнце, пищу, воду и самок.

Перестраивающееся сознание вдруг сделало очередной кульбит, и я стремительно вырвался на другой его уровень. Мне теперь не надо было придумывать себе хищника. Я внезапно стал самым страшным и опасным хищником, который когда-либо появлялся на этой планете. Кошмаром всего живого, сумевшим поставить на грань уничтожения целые виды только потому, что этот кошмар хотел набить свое брюхо. Мои предки из-за простого желания жрать досыта, не задумываясь, извели под корень параллельную нам разумную ветвь человечества – неандертальцев. Но и сейчас я не был Человеком разумным. Я стал просто Человеком. Не тем, который звучит «гордо», а тем, который звучит «смертельно опасно». Я превратился в ГОЛОДНОГО ОХОТНИКА, у которого украли детеныша и готового покончить еще с одним конкурирующим видом разумных существ, мешавших принести к моему костру кусок жирного мяса и кость, полную сладкого мозга. Мое зрение приобрело чрезвычайную объемность и детальность. Непонятным образом я теперь видел все, что происходит у меня за спиной, не поворачивая головы. Окружающие меня предметы и существа вокруг как-то стали отличны своей формой. Даже цвета и запахи стали иными. У них появилось множество оттенков и нюансов. Слух стал настолько избирательным, что я мог по желанию слышать только то, что могло представлять опасность, а способность ощущать чужие эмоции вплотную приблизилась к телепатии. Я тут же понял, почему Стас сказал мне, что включать «хамелеон» будет излишним.