Затерянный город Z. Повесть о гибельной одержимости Амазонией - Дэвид Гранн

Потрясенные слушатели узнавали о разного рода ужасах, которые внезапно встречались на пути отряда. В одну из ночей Дайотт сообщил:

Мы набрели на следы на мягкой земле, следы человеческих ног. Мы остановились и стали рассматривать их. Вероятно, здесь прошла группа из тридцати-сорока человек. Через несколько мгновений один из наших бакаири повернулся и произнес голосом, лишенным всякого выражения: «Кайяпо».

Выступив из поста Бакаири, отряд почти месяц пешком двигался на север, пока не достиг поселения индейцев нахуква — одного из многих племен, нашедших прибежище в джунглях близ Шингу. Дайотт писал о нахуква: «Эти новые подданные леса так же первобытны, как Адам и Ева». Некоторые члены племени тепло приветствовали Дайотта и его спутников, но их вождь, Алоике, казалось, был настроен враждебно. «Он бесстрастно разглядывал нас своими маленькими глазками, — рассказывал Дайотт. — Меж его век затаились коварство и жестокость».

Дайотта окружили дети Алоике, и он заметил какой-то предмет, привязанный к нитке, которая висела на шее у одного из мальчиков: латунную пластинку с выгравированными словами «У.С. Сильвер и компания». Это было название британской фирмы, снабжавшей Фосетта экипировкой. Проскользнув в темную хижину вождя, Дайотт зажег фонарь. В углу он заметил солдатский металлический сундучок.

Не имея под рукой переводчиков, Дайотт пытался расспросить Алоике, активно используя язык жестов. Алоике, жестикулируя в ответ, предложил взять сундучок в подарок. Затем он показал, что в свое время проводил трех белых на соседнюю территорию. Дайотт отнесся к этому сообщению с недоверием и настаивал, чтобы Алоике и кто-нибудь из его людей провели его по тому же маршруту. Алоике предупредил, что в той стороне живет кровожадное племя суйя. Каждый раз, когда нахуква слышали слово «суйя», они указывали себе на затылок, точно им отсекали голову. Но Дайотт упорствовал, и Алоике, в обмен на несколько ножей, согласился стать его проводником.

В эту ночь, когда Дайотт и его спутники спали среди индейцев, многие в отряде были неспокойны. «Мы не можем предсказать действий [индейцев], поскольку ничего об этих людях не знаем, кроме одной важной детали: именно в этом районе исчезла экспедиция Фосетта», — писал Уайтхед. Он спал, положив под одеяло винчестер 38-го калибра и мачете.

На следующий день, пока отряд пробивался сквозь лес, Дайотт продолжал задавать вопросы Алоике, и вскоре вождь, кажется, внес в свой рассказ новые подробности. Фосетт и его люди, доверительно сообщил он, были убиты индейцами суйя. «Суйя! Бам-бам-бам!» — вопил вождь, падая на землю, точно мертвый. Эта путаница в показаниях еще больше усилила подозрения Дайотта. Позже он написал: «Обвиняющий перст, похоже, указывал на Алоике».

Однажды, когда Дайотт сообщал о своих последних находках с помощью радиопередатчика, аппарат перестал работать. «Голос из джунглей прервался, — оповещал всех бюллетень САГО. — Непредвиденная авария: радио Дайотта отключилось». Затянувшееся молчание породило волну зловещих домыслов. «Я так боюсь», — признавалась жена Дайотта репортерам.

А между тем у экспедиции подходили к концу запасы продовольствия и воды, и некоторые из ее участников были настолько серьезно больны, что с трудом переставляли ноги. Уайтхед писал: «Не мог есть, слишком сильная лихорадка». Ноги у повара экспедиции распухли, из них сочился гангренозный гной. Дайотт решил продираться вперед, взяв с собой лишь двоих, — в надежде отыскать останки Фосетта. «Помните, — наставлял он Уайтхеда, — если со мной что-то случится, все мои вещи должны отойти жене».

В ночь перед отбытием маленькой поисковой группы один из членов экспедиции Дайотта, индеец, сообщил, что подслушал, как Алоике сговаривается со своими соплеменниками убить Дайотта и похитить его снаряжение. К тому времени Дайотт не сомневался, что нашел убийцу Фосетта. В знак предостережения Дайотт сказал Алоике, что теперь намерен взять с собой весь свой отряд. Наутро Алоике и его люди исчезли.

Вскоре из леса стало выходить множество индейцев из различных племен, обитающих в районе Шингу; они несли луки со стрелами и требовали даров. Каждый час прибывало новое каноэ с новыми туземцами. На некоторых были сверкающие украшения, и при них имелись изящные керамические изделия: это заставило Дайотта предположить, что рассказы Фосетта о некой высокоразвитой древней цивилизации, возможно, имеют под собой основания. Но дальнейшие изыскания проводить было невозможно. Уайтхед выразился об этом так: «Туземцы из всех окрестных племен, тысячи две, постепенно сжимали вокруг нас кольцо».

Дайотт истратил весь запас подарков, и индейцы становились все враждебнее. Он обещал, что на следующее утро даст каждому по топору и по нескольку ножей. После полуночи, когда индейцы, казалось, заснули, Дайотт потихоньку собрал своих людей; они двинулись в путь на экспедиционных лодках. Отчалив от берега, они поплыли по течению. Никто не смел плеснуть веслом. Через несколько мгновений они услышали, как им навстречу плывут несколько индейских каноэ: видимо, эти туземцы тоже направлялись к их лагерю. Дайотт дал знак подвести лодки к самому берегу и залечь. Они затаили дыхание, когда индейцы проплывали мимо.

Наконец Дайотт приказал грести, и путешественники бешено заработали веслами. Одному из техников удалось заставить передатчик работать достаточно долгое время, чтобы успеть отправить краткую депешу: «С сожалением сообщаем: экспедиция Фосетта погибла в руках враждебных индейцев. Наше положение критическое… Нет времени даже передать все подробности по радио. Должны немедленно спуститься вниз по Шингу, иначе нас самих схватят». Затем экспедиция бросила радио и другое тяжелое снаряжение, чтобы ускорить свое бегство. В газетах обсуждали вероятность выживания отряда. «Шансы Дайотта на спасение: 50 на 50», — гласил один из заголовков. Когда Дайотт и его спутники наконец вышли из джунглей, — больные, изможденные, заросшие бородами, искусанные москитами, — их встречали как героев. «Нам хочется купаться в приятной и возбуждающей атмосфере, порожденной всей этой шумихой», — заметил Уайтхед, которого позже наняли рекламировать слабительное «Нуйоль». («Будьте уверены: пусть мне и придется отказаться от массы ценного оборудования, в следующее путешествие я обязательно захвачу с собой побольше „Нуйоля“».) Дайотт выпустил книгу «Тот, кто охотится в джунглях», а в 1933 году снялся в голливудском фильме о собственных приключениях, называвшемся «Золото дикарей».

Но к тому времени рассказ Дайотта начал рассыпаться. Как подчеркивал Брайан Фосетт, трудно поверить, чтобы его отец, который так не хотел, чтобы кто-нибудь знал о его маршруте, оставлял на деревьях вырезанные буквы Y. Снаряжение, которое Дайотт нашел в доме Алоике, могло быть и даром Фосетта, как и утверждал сам Алоике, а возможно, оно досталось индейцам от экспедиции 1920 года, когда Фосетт и Холт вынуждены были бросить почти весь свой груз. И в самом деле, в основе гипотезы Дайотта лежало его предположение о «предательских» наклонностях Алоике — суждение, выведенное главным образом из переговоров на языке жестов и из якобы имевшегося у Дайотта опыта понимания «индейской психологии».

Много лет спустя, когда в этот регион проникли миссионеры и новые путешественники, они описывали Алоике и племя нахуква вполне мирными и дружелюбными людьми. Дайотт исключал вероятность того, что уклончивость Алоике, в том числе и его решение бежать, коренилась в собственном страхе вождя перед белым пришельцем, возглавляющим вооруженную армию. Не забудем и о Бернардино. «Дайотт… должно быть, проглотил все, что ему наговорили: крючок с наживкой, леску и грузило, — писал Брайан Фосетт. — Я говорю так, потому что никакого Бернардино при отцовской экспедиции 1925 года не было». Из последних писем Фосетта явствует, что он взял с собой с поста Бакаири лишь двух помощников-бразильцев: Гарденью и Симау. Вскоре после дайоттовской экспедиции Нина Фосетт сделала официальное заявление, в котором утверждала: «Итак, по-прежнему нет никаких доказательств, что эти три исследователя мертвы».

Элси Раймел, в свою очередь, настаивала, что «никогда не перестанет» верить, что сын вернется. Но втайне она все больше впадала в отчаяние. Подруга писала ей, что для нее вполне естественно было так «упасть духом», но при этом заклинала: «Не теряйте надежды». Подруга заверяла ее, что истинная участь путешественников скоро станет известна.

12 марта 1932 года человек с задумчивыми глазами и темными усами пришел к зданию британского консульства в Сан-Паулу, требуя встречи с генеральным консулом. На нем был спортивный пиджак, полосатый галстук и мешковатые штаны, заправленные в сапоги для верховой езды. Он заявил, что пришел по срочному делу, касающемуся полковника Фосетта.