Наполеоновские войны - Чарльз Дж. Исдейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хоть эта картина и печальна, для Наполеона было не всё потеряно: британские обязательства отличались обширностью, одновременная блокада всех неприятельских портов представлялась весьма затруднительной, поставок леса не хватало, а напряжение постоянного патрулирования тяжёлым бременем легло на британские военные корабли, которые к тому же очень страдали от некачественного леса, причём вынужденная опора на неудовлетворительные балтийские заменители сократила средний срок службы морских военных кораблей до всего лишь восьми лет. Между тем французскому военно-морскому флоту, находившемуся в безопасных гаванях и обеспеченному в сущности беспредельными поставками леса и прочих морских материальных средств из ресурсов континентальной Европы, оставалось только увеличивать свои размеры, и к 1814 г., несмотря на военные потери, он со 104 находящимися в строю кораблями фактически превосходил британский, имевший в наличии 91 корабль; более того, французские корабли были по большей части крупнее, лучше построены и имели более мощную артиллерию.
Из-за крайней сложности блокады многочисленных французских портов по географическим причинам было просто физически невозможно помешать выходу в море эскадр Наполеона устрашающей численности (в Трафальгарском сражении объединённый франко-испанский флот фактически превосходил по численности флот Нельсона). Однако численность — это далеко ещё не всё. Французским экипажам, подолгу находившимся в портах, не хватало морских навыков, а у офицеров и адмиралов почти не было практики маневрирования в боевых порядках (в испанском флоте дела обстояли ещё хуже, а многие из участников Трафальгарского сражения вообще не были моряками). По аналогичным причинам на французских кораблях было плохо поставлено артиллерийское дело, а британское превосходство в этом отношении усиливалось рядом простых технических новшеств, таких как внедрение кремневого зажигательного механизма для морских пушек. В равной мере значительно устарела и французская тактика: тогда как французы полагались на строго распланированный строй фронта при сражении, британцы, обычно, энергично и решительно действовали при сближении и стремились к массированной схватке. И, наконец, вопрос командования — здесь британцам повезло с плеядой талантов, бывших не хуже, если не лучше, французских сухопутных военачальников.
Вследствие этого в результатах морских сражений между противостоящими сторонами вряд ли можно было сомневаться, что доказала ошеломляющая победа у мыса Трафальгар. Наполеону, столкнувшемуся с такой мощью, вскоре пришлось отказаться от всех попыток бороться за контроль над морем и впоследствии, не считая спорадических колониальных заданий, связанных с пополнением запасов, он приказывал своим линейным кораблям оставаться в портах до тех пор, пока не будет достигнуто окончательное превосходство над британским военно-морским флотом. Между тем Британия, оставленная в покое, использовала своё военно-морское превосходство для противодействия континентальной блокаде, укрепления финансовой и промышленной базы и накопления материальных средств, необходимых для ведения войны. Во-первых, разумеется, удалось сделать моря безопасными для британской торговли: хотя рейдеры совершали вылазки, по существу, с каждого участка побережья Европы, не говоря уже о таких удалённых базах, как Ява, организация надёжной системы конвоев, захват и уничтожение вражеских фрегатов и каперов, а также постепенное исключение таких гаваней, как Маврикий, удерживали потери на уровне примерно 1/15 общего количества участвующих в этих операциях судов (хотя это не говорит о незначительности ущерба — только в 1810 г. из-за действий противника было потеряно около 619 торговых судов). Во-вторых, возможность осуществления блокады и правительственных декретов дала Британии реальную монополию в области морской торговли, поскольку корабли её противников становились жертвами захватов и были вынуждены находиться в портах: так, у Франции в 1801 г. было около 1500 океанских торговых судов, а в 1812 г. всего лишь 179. В то же время морская мощь сама по себе приводила и к расширению торговли, поскольку различные французские и голландские колонии вновь захватывались и становились новыми рынками сбыта и источниками сырья. В частности, Британия таким образом постепенно вытесняла Испанию и Португалию из торговли с Латинской Америкой. Между тем только военно-морской флот позволял Британии поддерживать такие удалённые транзитные базы, как Сицилия и Гельголанд, через которые шёл устойчивый поток колониальных товаров на голодные рынки наполеоновской Европы.
Морская мощь, и так жизненно важная для британских военных усилий, к тому же открывала значительные стратегические возможности. Посредством морских военных действий удавалось замедлить создание Наполеоном боевого флота путём таких операций, как упреждающий захват датского военно-морского флота в Копенгагене в сентябре 1807 г. (другим вариантом здесь являлись захват и разрушение французских военно-морских баз, например в Антверпене, что было целью экспедиции на Вальхерн в 1809 г.). Между тем упоминание о Вальхерне подводит нас к отправке и материально-техническому обеспечению десантных экспедиций, что являлось вторым существенным вкладом британской военно-морской мощи в наступательные операции. Британии неоднократно удавалось высаживать сухопутные войска по периферии континента для использования значительных стратегических возможностей, подбадривания и, в большинстве случаев, поддержки партнёров по коалиции или защиты ослабевших союзников. В равной мере именно британская морская мощь была основной гарантией безопасности и обеспечения таких армий (в частности, на Пиренейском полуострове британский флот серьёзно способствовал их кампаниям, например в 1812 и 1813 гг., когда Веллингтон использовал небольшие десантные части для связывания многочисленных французских войск в Северной и Восточной Испании). И наконец, именно британское морское могущество позволяло осуществлять обильные поставки оружия, обмундирования, боеприпасов и денег таким бедным союзникам, как Испания и Пруссия.
Но как бы то ни было, а для окончательной победы всё же этого не хватало. Несмотря на абсолютное превосходство Британии на море, только за его счёт нельзя было ни разгромить Наполеона, ни помешать ему проводить в жизнь стратегию блокады, которая была по самому малому счёту крайне опасна, если не губительна. Для этих целей Британия нуждалась в армии, способной проводить операции в Северной и Центральной Европе в условиях, которые очень сильно отличались от единственных в своём роде обстоятельств, сложившихся на Пиренейском полуострове. Британия не могла собрать армию, достаточно большую, чтобы действовать, не подвергая себя риску, и её единственная надежда заключалась в создании устойчивой антифранцузской коалиции великих держав. Эту позицию, общепризнанную с самого начала французских войн в 1793 г., укрепил крах двух коалиций 1790-х, поскольку кончина этих союзов прекрасно продемонстрировала беспомощность британского оружия, брошенного на произвол судьбы. Поэтому с 1803 г. центральной темой британской дипломатии становится убеждение остальных великих держав
