Рыжая Луна - Софи Вирго

вешать. Вот же… блин. Только чего уж там, дело сделано. Время четыре часа. Задержалась чего-то.

На кухне меня ждала чудесная курочка, которую пора натирать чесноком и медом, обложить картофелем и в духовку. Пока натирала бока соусом, начала думать о нас. Он совсем не плохой – мой Витя. Да, его занесло, но что-то же заставило его остановиться. А самое главное, он не воспользовался моментом, когда волчица появилась, чтобы присвоить. Сегодня она не в настроении, и понимаю почему. Поругались они хорошо. Никогда бы не подумала, что она может такое выкинуть.

Чувствую, она расстроена, но говорить не настроена. Жаль. Я бы попыталась все разрулить. Мы пара в конце концов. И сейчас я не про себя и Витю. А про нее и себя, про нас с ней. Каждая слишком долго боролась со всем сама. А я.

Я жутко перед ней виновата.

Столько лет подавляла, отправляла на задворки из-за обиды и боли, что мамы нет, папу убили. Все это так отразилось на нас с ней, что не расхлебать так быстро. Пора учиться взаимодействовать, а не просто сосуществовать рядом, как друзья, которым свойственно обижаться, дуться. Не дело отворачиваться и уходить в сторону, когда надо несмотря ни на что сесть и поговорить.

Не зря решила молчать о разделении, мы сами договориться не можем, а он если бы и принял этот факт, тоже стал бы давить на Рыженькую. Хватит и меня одной. Хорошо ей, однако, может с родителями советоваться, а я решаю все одна. Не честно это. А с другой стороны – все для чего-то нужно.

В половине седьмого раздался шорох входной двери. Еле слышный, не будь оборотнем, не услышала. Кто это? Все свои завалились бы без раздумий. Неужели отшельники? Липкий страх заставил все конечности задеревенеть. Что я могу одна, слабая волчица, против трех полноценных, ожесточенных, озлобленных волков? Пока я мысленно молилась всем о помощи, нервно сжимая столешницу, раздался таймер. Это заставило вздрогнуть от неожиданности и схватить первое, что попалось под руку. Угадайте что?

Пошла на цыпочках к выходу, и только приоткрыла дверь, как она сама распахнулась, впуская Сорозова. У меня от неожиданности шикарное керамическое блюдо с золотым рисунком, легким, едва заметным по каемочке, упало к ногам, разбиваясь на тысячи кусочков.

Смотрела как маленькие крупицы полюбившейся посуды отскакиваю от кафеля, начала закипать. Что за несносный мужчина? Кто же так поступает, когда в стаях не утих страх отшельников, когда его пара пережила такое? Подняла взгляд на растерянного мужчину и толкнула вон из кухни.

– Ты вообще с ума сошел? Кто так пугает? – сходу начала кричать. Ну ведь правда испугалась, так еще и любимую посуду разбила!

– Я хотел тебе сюрприз сделать, – и пожав плечами показывает на копну воздушных шаров в одной руке и плюшевого волка в другой.

Как же это мило. Только сейчас увидела все это великолепие. Он старался, а я сразу кинулась. И как исправляться?

– Мне очень приятно, правда, – подошла и крепко обняла его за талию под полами пиджака, прижимаясь щекой к крепкой груди, – спасибо. Я испугалась просто. Думала, что это отшельники так крадутся. Ты ведь не предупреждал, – последнее уже говорила шепотом, потому что стыдно за все это.

– И ты меня прости, не думал, что напугаю. Хотел удивить, но видимо романтическая чушь не для меня, – и обнял насколько мог своими заполненными руками.

– Нет, тебе не за что извиняться, это все нервы. И романтик из тебя хороший, просто времена не самые романтичные. Как поймаем всех гнусов, так и успокоюсь, и буду готова к таким поворотам. Блюдо правда жалко, оно такое красивое, – тяжело вздохнула, глядя в сторону неудавшегося поля боя.

– Не волнуйся. Думаю, у мамы еще есть. Попрошу, привезет, – с такой легкостью это сказал, а я зависла.

Я что, разбила посуду свекрови? Да мне же теперь во век не вымолить прощения за это? Так, посуда явно чешская, на вид не прям новейшая. Явно работа мастеров не этого века, ну или прямо начала столетия. В магазине замену я не найду. А где тогда?

– У мамы? У твоей мамы? Может отложим это? – не придумав ничего лучше, чем отложить такую просьбу, еле подавила бушующую панику.

– Эй, ты чего испугалась? Родители у меня мировые и полюбят такую замечательную девушку. Не бойся. Как все наладится, тогда и позовем в гости. Не вечно же держать нас в тайне, – задорно улыбнулся, явно не поняв причины моей тревоги. Мужик, одним словом.

– Я, растерялась. Ты не понимаешь. И это стоило мне посуды твоей матери. Что она обо мне подумает? – схватилась за голову, потому что не могу я успокоиться.

Все, вдох – выдох, Полина, вдох – выдох. Вот так, молодец. Выход найдется. Обязательно. Ты от отшельников сбежала, встречу со свекровью переживешь подавно.

– Прости. Ты иди переоденься, а я пока на кухне приберу, – видимо кое-кто решил не вмешиваться, потому что вместо расспросов, он произнёс не то, что я ожидала в данный момент.

– А, – и показывает на подарки.

– Шарики в спальне отпусти, пусть там обитают, а волка на тумбу с моей стороны, – я смутилась от собственных слов, ведь решила начать привыкать к нему.

И волчицу приучить к сильному плечу. А как это сделать? Правильно. Под боком у мужчины. С ним очень комфортно. И тепло.

– С твоей? Я так понимаю, теперь… – эти растерянные, не верящие глаза надо было видеть. Да, определенно разбитая посуда стоила этого взгляда. Хоть какая-то компенсация. Мысленно я рассмеялась в голос и билась в истерике, а снаружи просто улыбнулась. Правда этот паршивец решил вытянуть все из меня, что «теперь» гад, не говорит. Ждет от меня? Хорошо.

– Да, теперь спим вместе, но просто спим, без всяких шалостей. Мне жалко твою спину, и ты доказал, что не тронешь, если я не захочу.

Вот не стал бы чудить, сказала бы, что хочу этого сама, нуждаюсь, а раз так, то и с лукавить можно.

Когда он уходил, мне показалось, что я видела улыбку. Видимо маленький шажочек зачелся. Ничего крамольно страшного в этом не вижу. Спасть с ним очень спокойно и уютно. Он больше не звал волчицу. Не делил нас. Нам необходимо начинать сближаться, чтобы понимать друг друга.

Глава 24

Прошло уже две недели после полнолуния. Вижу, что между мной и Витей начинается потепление. Каждый вечер, когда он крепко прижимает к себе перед сном, я получаю ни с чем не