Ты обещала не убегать (СИ) - Гордеева Алиса

— Нет, Ксюша, — строго ответила мама и даже изменилась в лице. — Я Коле обещала, что мы из дома до их возвращения не выйдем, и свое обещание планирую сдержать. Вот вернутся мальчики и поедешь. Не хочешь с Лероем — найдем другого.

Спорить с мамой было занятием бесполезным, да и в глубине души я отлично понимала ее опасения, потому чмокнула в родную щеку и поднялась обратно к себе.

Но усидеть на одном месте отчего-то не могла. Предчувствие, интуиция, чутье — назвать можно было, как угодно, вот только тревога с каждой минутой все больше и больше поглощала меня.

Решила, что это все от одиночества и безделья, а потому решила все же составить компанию маме и ощутить на себе волшебные касания Люсии. Правда к тому моменту, как я вновь спустилась в гостиную, мамы уже там не было, зато из ее комнаты доносился заливистый смех.

Мешать старым знакомым вспоминать молодость я не стала, да и, если честно, не успела, поскольку в кармане завибрировал телефон. Номер был неизвестный и внутри моментально вспыхнула надежда, что это Тимур.

— Алло, — почти зажмурилась в предвкушении услышать звонкий голосок сына.

— Здравствуй, девочка, — раздался вместо детского скрипучий голос Ермолаева. — Надеюсь, представляться не нужно?

Мечты разбились вдребезги, а на смену надежде по телу разлилось отчаяние. Ничего хорошего этот человек сказать мне не мог.

— Что вам нужно? — собрав все имеющееся в арсенале мужество, спросила старика. На удивление, несмотря на то, что во рту мгновенно пересохло, мой голос звучал уверенно и твердо.

— Ничего нового, Ксения, бумаги и твоя подпись, — с мерзким смешком ответил Ермолаев. — Я давал твоему отцу всего неделю отсрочки и она подошла к концу.

— Ну так с ним и решайте этот вопрос, я у вас отсрочки не просила и ничего никому не обещала, — резко осекла мерзавца.

— А ты, как я погляжу, отрастила зубки, пигалица! — ядовито процедил Ермолаев. — Еще недавно сидела рядом со мной в машине, строила из себя бедную овечку и даже глаз боялась поднять, а теперь что?

— А теперь я знаю, что вы за человек! — мобильник дрожал в руках, но голос был наполнен злобой и отвращением: показывать слабость этому монстру было нельзя.

— Какие громкие слова! — разразился хохотом старик, напрочь подрывая мой настрой, а потом резко остановился и с неприкрытой ненавистью в голосе продолжил:

— Ни черта ты не знаешь, Ксюша! Думаешь, папочка защитит? Нет… Сына твоего защитить не смог, а тебя и подавно.

Мое взбудораженное и напуганное состояние тут же сменилось ступором и онемением.

— Что значит не смог? — вырвалось непроизвольно. И только после того, как я сама себя услышала, поняла, что только что сдала Горского и Тимура.

— О-о, да Горский мозги-то тебе промыл, дурехе. Еще поди сказал, что сына твоего спрятал, а не мне отдал?

" Он лжет! Это все фарс!" — повторяла про себя, чтобы найти силы успокоиться. Но как только мысль " а если нет?" промелькнула в сознании, вся моя вера в отца, Тимура, Лероя начала крошиться на глазах.

— Молчишь? — ехидно заметил старик. — Ну значит я прав! Дура, ты Ксения! Пацан твой у меня, а Тимур, осознав все ошибки и не желая отвечать по закону за свое воровство, к Инге вернулся. Я его пожурю за то, что утаил. Не дело, согласен!

Безудержно мотала головой, отгоняя от себя въедливые слова старика:

" Пацан твой у меня"

"А Тимур к Инге вернулся"

" Дура, ты Ксения"

— Это все ложь! — выдавила в ответ, но голос предательски дрожал, от былой уверенности не осталось и следа.

Конечно, Ермолаев тут же уловил изменения в моем тоне и решил добить:

— Кстати, замечу, сноха моя оказалась женщиной с небывалой широтой души. Нося под сердцем законного сына Тимура, она- таки нашла подход и к твоему ублюдку.

— Нет… — прошептала, отчаянно не желая в это верить. Не мог так со мной поступить Тимур, не мог Лерой так запросто меня обмануть. — Нет, не верю!

— Дело твое. А давай мальчонку к телефону позову, хочешь? — продолжал разрывать мое сердце на куски Ермолаев. — Хотя, нет! Выродка своего заберешь, когда все формальности уладим, тогда и поговорите.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Не говоря больше ни слова, Ермолаев отключился, а я стояла посреди огромной гостиной в полном одиночестве и абсолютном раздрае, совершенно не понимая, кому верить. Но то, что и дальше бездействовать было недопустимо, стало предельно ясно.

Первым делом решила сообщить о звонке старика отцу, но его телефон был выключен, впрочем как и мобильный Лероя. Ждать возвращения мужчин, казалось мне непозволительной роскошью, а потому, удостоверившись, что мама все также наслаждалась мастерством Люсии, пробралась в комнату Лероя.

Еще в Париже я заметила одну особенность у Амирова: он не доверял современным гаджетам.

" Телефон может разрядиться, сломаться, потеряться и что тогда? — говорил он частенько. — Мы настолько разленились, что полностью доверили свою жизнь куску пластика, который в любую минуту может подвести".

Именно поэтому у Лероя была маленькая записная книжка в кожаной обложке с замысловатым тиснением — подарок сестры. Именно туда от руки он заносил самые важные контакты. Но сейчас меня интересовал только один — телефонный номер Риты.

Спустя всего несколько минут, потраченных на поиски заветного блокнота, непослушными пальцами набрала сокровенные десять цифр.

— Да, — практически сразу на том конце послышался мелодичный женский голос.

— Маргарита? — уточнила на всякий случай.

— Да, а вы, простите?

— Это Ксюша. Мама Тимошки. Лерой разрешил позвонить ему. Вы можете его позвать? — проверить мои слова девушка при всем желании не смогла бы, поскольку телефон Амирова был отключен.

— Боюсь, Лерка ошибся. Я не знаю ни одного Тимошки. Извините! — равнодушно ответила Маргарита, явно собираясь завершить разговор.

— Нет, нет, не отключайтесь, пожалуйста, — почти умоляла ее. — Возможно, вы знаете его под другим именем. Неделю назад вам привезли мальчишку примерно трех лет, черные волосы, глазки темно-карие и рюкзачок еще такой с медвежонком, его любимый…

— Простите, девушка. Я не понимаю о чем вы говорите. Всего доброго… — ответила она и сбросила вызов, за одним лишив меня веры в самых близких людей.

48. Легкость

Сжимала в руках телефон и терялась в собственных мыслях. Кому верить? Что делать?

Могла ли сестра Лероя обмануть? Могла, наверное. Но с другой стороны, зачем ей прятать Тимошу от меня? Нет, здесь было что-то другое… Возможно, я ошиблась и Лерой говорил о других людях.

А если не соврал старик? Если Тим действительно был у него? Господи, мой милый мальчик! От одной мысли, что сейчас он рядом с этим старым маразматиком, начинало нестерпимо давить в груди. Сердце неистово сжималось, стоило только представить, что моему малышу в эту самую минуту могло быть очень страшно и одиноко.

Неужели Тимур все-таки предал меня и сына?

Мог ли он так бессовестно поступить с нами, как разрисовал Ермолаев?

Неужели я опять в нем ошиблась?

Поверить в предательство Черниговского не могла, не хотела, не имела права! Но стоило на мгновение вообразить, что Ермолаев сказал правду, как накатывало такое черное и беспросветное отчаяние, от которого хотелось выть, рвать волосы на голове и проклинать саму себя за очередной промах.

Закрыла глаза и схватилась за голову, всем телом сжавшись от страха. Как дура сидела на полу в своей комнате и безуспешно открывала рот в попытках заорать, но кроме глухих стонов ничего не выходило.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

" Нельзя тратить ни минуты! Нужно что-делать! Я должна спасти сына!"

Понимала, что спрашивать отца и Лероя было совершенно бесполезно: оба в голос снова начали бы кричать, что все хорошо. Только, что хорошего? Не потому ли они так упорно скрывали местоположение моего сына, что знали в чьих он руках?