Укрощенная любовью - Жанна Монтегю

Он не дал ей опомнится, сразу перейдя в наступление. Увидев ее в театре, он пришел к неожиданному решению и теперь не намеревался оставлять ее здесь, где каждый волокита Южной Каролины сможет попытать счастья, добиваясь ее благосклонности. Что ей нужно, так это жестокий урок, который сделает ее более человечной и сорвет внешний лоск и хрупкую оболочку изнеженности, созданные легкой жизнью. Больше не будет слуг, мягких постелей, и только лучи солнца станут касаться ее кожи. Никакой изысканной пищи, лишь мясо животных, которых он убьет и приготовит на походном костре, и спать ей придется под открытым небом. Он злорадно усмехнулся, подумав о том, как она будет раздражена, когда ее одежда испачкается и порвется, и она обнаружит, что нужно выполнять черную работу. Это либо сделает из нее настоящую женщину, либо сломает ее. Очень скоро она заговорит по-другому и забудет о своих прихотях и капризах.

– Можете выбросить свои визитные карточки, сударыня, и дать отставку вашим обожателям, – сказал он жестко. – Вы едете со мной в Мобби Коув.

– Что?! – закричала Беренис, поднеся ладонь к горлу. – Вы не можете заставить меня! Я не позволю затащить себя в какие-то дебри!

– Могу! И сделаю это. Что же касается «тащить», то вы, по-моему, Смотрите слишком много мелодрам, поставленных на сцене.

Она должна сказать это, пока не взорвалась от ярости:

– Почему вы солгали? Вы сказали, что не можете пообедать со мной, и вдруг я вижу вас в театре с другой женщиной! Объяснитесь, сэр!

– Я не обязан ничего вам объяснять! – Ее вспышка удивила его. – Вы были там со своими обожателями, насколько я припоминаю…

– Я пошла лишь потому, что не люблю оставаться одна. Вы совсем не бываете со мной все эти дни. В самом деле, с таким же успехом я могла бы быть и не замужем!

– Я думал, что именно этого вы и хотите – чтобы я оставил вас в покое…

«Черт, – думал он, – есть ли на свете что-нибудь более сложное, чем женщина? Преследуй их, и они ненавидят тебя. Игнорируй их, и они ненавидят тебя еще сильнее».

– Не уходите от ответа! – Беренис была слишком сердита, чтобы помнить о благоразумии. – Кто эта женщина?

– Мадам де Курси, – ответил он, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица. – А джентльмен – ее муж, шевалье де Курси. Она моя кузина, а не любовница, как вы, кажется, подумали. Они приехали в город всего на один вечер. Я не видел их несколько месяцев. Это долг, который я должен был исполнить.

– Почему вы не сказали мне правду? Почему говорили, что заняты? – От облегчения она почувствовала слабость, и где-то в глубине ее существа зашевелились чувства, которые он всегда вызывал в ней, когда был рядом.

Он пожал плечами:

– Я не знал, что они в городе, пока не приехал домой. К тому же это казалось бесполезной тратой времени – пытаться все объяснить вам. Это не ложь. Я намереваюсь провести остаток ночи, заканчивая разработку планов.

Он не хочет остаться с ней? «Ну и отлично», – сказала она себе твердо.

– Очень хорошо, сэр! Я допускаю, что вы говорите правду, – сказала она, открывая окно и устремляя взгляд в темно-синюю ночь, где на высоком небосклоне безмятежно плыла луна, сопровождаемая своей звездной свитой. Затем она бросила через плечо:

– Вы, конечно же, пошутили, когда сказали, что я должна ехать с вами в то дикое место?

– Нет. Вы поедете. Ложитесь спать, Беренис, потому что мы отправляемся рано утром. Я скажу Квико, чтобы он нашел вашу служанку и поручил ей приготовить необходимые вещи.

– Вы не можете говорить серьезно…

– Я серьезен, как никогда в жизни. – Он пристально посмотрел на нее, затем быстро вышел из комнаты.

Нагруженный фургон и вооруженный эскорт уже ожидали перед домом с первым лучом рассвета. Проведя несчастную, беспокойную ночь, Беренис поднялась и вызвала Далси.

– Мы отправляемся в путешествие с графом, – сердито сказала она.

– Я знаю, миледи. – Далси уже была одета по-дорожному. – Квико сказал мне поздно ночью.

– Ты видела его? – Беренис искренне удивилась, потому что Далси всегда твердила, что терпеть не может индейца.

– Да, миледи. Его трудно избежать, потому что он всегда спит у двери своего хозяина, завернувшись в одеяло. На страже, полагаю.

– Неудивительно, что он нуждается в охране, – мрачно пробормотала Беренис. – Здесь, должно быть, немало людей, которые хотят убить его. Включая меня…

– Ничего не поделаешь, мадам! Нам остается лишь мужественно переносить несчастья, не так ли? – Далси старалась быть бодрой, но не удержалась, чтобы не добавить:

– Не могу притворяться, что я не расстроена.

– Ты расстроена! А что, по-твоему, чувствую я?

– Могу себе представить, миледи! – Далси складывала платья в саквояж. – Я так мечтала повращаться среди слуг чарльстонской знати, а тут эта поездка… Надо же, какая досада! Как же мне удастся найти себе мужа? Никого подходящего, вот что. Охотники! Разбойники! Лучше забыть об этом!

– Для чего тебе искать мужа? – Беренис почти взвизгнула, роясь среди своих вещей в гардеробе. – Силы небесные! Тебе лучше остаться одной. – Ее руки нашли новый и красивый дорожный костюм. Она еще ни разу его не надевала. Злорадная улыбка зажгла ее лицо:

– Ага, это превосходно подойдет! Решил заточить меня в этой дикой пустыне? Ну что ж, я покажу ему!

Так что, когда она, в конце концов, спускалась по лестнице в холл, где Себастьян нетерпеливо вышагивал взад и вперед, словно лев в клетке, раздраженный из-за ее опоздания, на ней был длинный приталенный жакет из бордового бархата, обшитый белым атласом и украшенный богатой золотой тесьмой, и юбка такого же цвета.

Малиновые полусапожки обхватывали ее ноги, а маленькая элегантная шляпка была озорно сдвинута на бок.

– Sacrebleu![28] – воскликнул он. – К чему все это? Вряд ли мы отправляемся на прогулку в Роттен Роу, мадам.

– Условности должны соблюдаться, – парировала она надменно и прошествовала мимо него с высоко поднятой головой.

На улице она увидела Перегрина, Дэмиана и Грега, уже сидящих в седлах и готовых к отъезду. Здесь же был и полковник Перкинс верхом на невысокой коренастой лошади во главе разношерстной группы мужчин, в основном бывших солдат полка, которым он когда-то командовал. Один грум держал под уздцы спокойного мерина, в то время как другой наклонился к стремени, сложив ладони. Беренис просунула ногу в эту импровизированную подпорку, ухватилась за переднюю луку и взлетела в седло, после чего занялась тем, что расправила юбку, чтобы она легла изящными складками на круп животного. Колонна, состоящая из мужчин, поклажи и лошадей, тронулась в путь. Когда они доехали до широкого устья реки, вся группа загрузилась на плоскодонные баржи, управляемые рабами.