Бей ушастых! Часть 3 - Марина Добрынина

— Значит, ночуем у тебя, — стараясь не рассмеяться, констатировала она.

Глава 20

Дульсинея

Меня разбудил шум мотора… то есть трех маленьких моторчиков в виде мурчащих котят. Один черный, очень на Василия похожий и два беленьких, оба — вылитая Василиса. Пора что-то с этим безобразием делать и пристраивать уже малявок. Сколько можно оккупировать нашу кровать? Точнее мою подушку? Ладно, я терпела выходки Василисы, когда она таскала сюда свой выводок, но теперь-то малыши самостоятельные стали и по собственному желанию лезут в нашу кровать… то есть на мою подушку! А я, думаете, на подушке? А вот фиг! Мою голову просто нагло спихнули в неведомые дали, и в момент пробуждения я даже не сразу поняла, как это я так лежу? Потом правда разобралась, что лежу я поперек кровати, а голова моя и вовсе вниз свисает. Терина, кстати, не было. Что за мерзкая привычка сбегать с утра пораньше, не сказав мне "привет" или еще что-нибудь приятное?

— Морды котёночные, — проворчала я и переменила положение, устроившись на половине Терина.

"Проснулась, наконец"

— Васька, гад такой! — взвизгнула я.

"Пора уже привыкнуть, что ты меня слышишь и радоваться!"

— Да-да, я рада, аж переночевать негде! — заверила я.

"Терин просил, когда ты проснешься, передать, что ты так сладко спала, что он не рискнул тебя будить. Тем более, он спешил. У него назначена встреча с одним нужным человеком"

— Кто может быть нужнее меня? — эгоистично возмутилась я.

— Ма, к тебе можно?

Я снова подпрыгнула от неожиданности и тут уж заорала от всей души:

— Лиииин, кто тебя научил подкрадываться?

— Ну, так я ж не в спальне появился, а в гостиной, — оправдался стоявший по ту сторону двери сын.

Я залезла под одеяло и буркнула:

— Заходи и, надеюсь, у тебя веские причины для визита.

— Веские, — с этими словами Лин, не утруждая себя открыванием двери, возник возле кровати. И получил подушкой в физиономию.

— Нет, ну ладно Ханна и Саффа в меня подушками швыряются, но ты… в общем, не ожидал я от тебя, матушка, — проворчал он, поднимая подушку с пола и присаживаясь на край кровати.

— А нехрен появляться неожиданно! — огрызнулась я

Лин заверил, что больше так делать не будет, если я выполню одну его просьбу. При этом он состроил умильную физиономию и трогательно обнял подушку, которую все еще держал в руках.

— Что у тебя стряслось? Опять с Саффой поругался и хочешь, чтобы я вас мирила?

— Нет уж! Еще чего не хватало! С Саффой я сам мириться буду, если что. Дело в другом. Нужно поговорить с Шеоннелем.

— А что с ним? — насторожилась я.

— Понимаешь, он к Дане относится вовсе не как к сестре и очень расстроится, когда узнает.

— А… хм… ну… ага понятно! Ты хочешь, чтобы ему об этом я сказала. Нет уж фигушки! Пусть такие новости ему папаша преподносит.

— Мам, мне кажется, ему легче будет эту новость от тебя услышать. А Вальдор вообще забыть об этом может и просто в один прекрасный момент ляпнет между делом, и у Шеона шок будет.

— Надо же, какой ты заботливый. Вот не думала, что тебя беспокоит душевное состояние Шеоннеля.

— А почему нет? Он мне друг. Мы не так давно знакомы, но все же.

Я задумчиво посмотрела на сына. Что-то я не припомню, чтобы у него друзья были до Шеоннеля. Подруга вот была — Иоханна. А друзей как-то не наблюдалось. Что впрочем, неудивительно с его-то пакостным характером. А с полуэльфом он вон как быстро общий язык нашел.

— Знаешь, Лин, если вы друзья, то ты и сам мог бы ему рассказать. Поделикатнее. А я деликатно не умею.

— Ма, все ты умеешь. К тому же любит Шеон тебя, а не меня.

— Ты что это такое делаешь, сын? Ты меня эльфенку сватаешь?

— Да ты что! Я пока еще жить хочу! — воскликнул он, весело поблескивая глазами, — представь как папа "обрадуется", если подумает, что я тебе тут эльфийских парней подсовываю.

— Представляю.

— Ладно, если без шуток, я у Шеона как-то раз спросил, что он в тебе нашел и почему в тебя влюбляется, если у него есть Данаэль, которую он вроде как любит.

— И что он тебе сказал? — заинтересовалась я.

— Он сказал, что ты самая прекрасная из человеческих женщин.

— Ага, понятно. Дана эта, значит, прекраснейшая из эльфиек, а я из человеков? Ну-ну.

— Ма, поговори с Шеоном. Я уверен, что от тебя он эту новость легче воспримет.

— Лин, если тебе в голову что-то взбредет, тебя хрен переубедишь!

— Так это я в тебя такой.

— Скорее, в Терина, — возразила я, — ладно, где наше ушастое чудо сейчас? Так и быть, поговорю я с ним.

— Время ранее. Наверно, спит еще.

— И тут такая я к нему в спальню вваливаюсь, да?

— А ты не вваливайся. Постучись сначала, — посоветовал Лин и исчез.

Ну, я и постучала. То есть сначала, конечно, оделась и привела себя в порядок, а потом переместилась к дверям в его покои и постучала. Шеон отозвался мгновенно:

— Входи, Дульсинея.

Значит, почуял, что это я. И не подкрадешься незаметно к этому эмпату! Вошла я в гостиную, смотрю, он сидит и кофе пьет. Интересно, он один из двух кружек пить собирается или тут еще кто-то есть?

— Ты не один, что ли? Может быть, мне попозже зайти?

— Нет, все в порядке. Я с Данусей.

Меня чуть кондрат не хватил. Особенно, когда эта самая Дануся вышла из спальни в халате, явно не своего размера (то есть это, скорее всего, халат Шеона) взлохмаченная и с заспанной мордашкой.

— Ой, — сказала она, увидев меня и, кажется, собралась обратно в спальню нырнуть.

— Дануся, ну что ты, в самом деле? — ласково спросил Шеон. — Это же всего лишь Дульсинея.

— Доброе утро, Данаэль, — промямлила я и упала в кресло. И вот как теперь прикажете сказать парню, что он провел ночь с дочерью своей матери? Ой, жуть пистолетная!

Шеоннель бросил на меня удивленный взгляд, подошел к неуверенно топчущейся в дверях девушке, взял ее за руку, что-то мурлыкнул по эльфийски и исчез вместе с ней. Вернулся он очень быстро, сел на свое место и заботливо спросил:

— Дуся, что случилось?

— Ничего. Полный порядок. А куда ты дел свою… ээээ… подружку?

— В ее покои телепортировал. Я чувствую, что с тобой что-то не так, но при Дане ты не стала бы говорить.

— Шеон, она что, ночевала у тебя? — промямлила я, не зная, что еще сказать.

— Да. Она расстроилась очень. Сначала ее отец исчез, а потом до нее дошел слух, что его арестовали, и сейчас он в зулкибарской темнице находится. Ей плохо было и страшно. Она не хотела оставаться одна, и я предложил у меня переночевать, — Шеоннель улыбнулся, — наверное, зря. Спать на кушетке не очень удобно, до их пор бока болят. Дуся, если бы я не знал, что ты чувствуешь, я бы подумал, что ты ревнуешь. Но ты испугана и растеряна… Была. Сейчас ты облегчение испытываешь. В чем дело?