Гарем стервозных мажорок 4 (СИ) - Руслан Иванович Аристов

— Простите меня, простите! — Мисаки снова церемонно встала и приложила руки к груди, наклонив голову. — Я просто хотела подтвердить свои слова — ваша дискуссия, Виктория-тян и Виктор-кун, — посмотрела она на парня, — очень глубокая и интересная, и вы оба глубоко правы по-своему!

«Ну и позёрка», — Виктор не нашелся, что сказать — он обалдел от увиденного. — «Понтовщицы, каждая по-своему рисуется, но Мисаки всех уделала одним махом, конкретно отколола!»

— Оба не могут быть правы, — вздохнув, ответил через несколько секунд Виктор. — Только пожалуйста, не надо повторять эту демонстрацию…

— Не буду, простите! — Мисаки негромко засмеялась, взмахнула ладонью и села. — Я не хотела никого напугать, но согласитесь — было эффектно!

Все девушки молча покивали — даже на лице Ирины было легкое потрясение.

Только парень хотел сесть, как в ложу вошли двое официантов с подносами, а следом за ними — администратор Светлана.

— Добрый вечер, дорогие гости! Так неожиданно видеть вас вместе, — оглядев сидящих, медовым голосом заявила она, но её слова перебивались монологом вокалистки со сцены.

Когда официанты забрали старые приборы, расставили новые и вышли, Виктор посмотрел на администратора:

— Вот это нам мешает! — он показал пальцем в сторону сцены.

— Ничего нам не мешает! — заявила Образцова.

— Мешает, я говорю, — на миг повернулся к ней Виктор, потом обратно к управляющей: — Светлана, э-э…

— Андреевна! — умильно улыбнулась дамочка, но в её глазах был страх.

— Да. Так вот — прикрутите звук этой херни. Вы вообще слышите, о чём там поют и какую дичь несут со сцены? Это оскорбительно!

Светлана сложила ладони на уровне груди и улыбнулась:

— Если вам мешает, дорогие мои леди, я попрошу Лизочку сделать звук тише, но у нас всё оговорено в контракте на выступление…

— Лизочку?! — начал обалдевать Виктор. — Быстро прикрутить или вообще выгнать их нахер ссаными тряпками отсюда, этих блядюжек малахольных в латексе! Футболисты им, блядь, не нравятся!

— Не надо ничего прикручивать, — встала Образцова. — И не надо оскорблять великих поэтесс феминизма!

«Заебала уже встрявать!» — юнкер Вика начала конкретно раздражать парня.

— Всем нашим гостям очень нравится, ни одной жалобы не было, — слащаво улыбаясь, произнесла администратор.

— Давайте поставим вопрос на голосование! — предложила вдруг Мисаки.

— Да, да, точно, — раздались голоса.

— Кто за то, чтобы прикрутить звук на половину — поднимите руки? — улыбнувшись, объявила Мисаки.

Виктор поднял сразу. Несколько секунд он так и стоял, потом тяжело посмотрел на Анжелику — та нехотя подняла, потом на Арину — та посмотрела на Хикэру и тоже лениво подняла.

— Предложение отклоняется, — через несколько секунд развела руками японка.

— Я пойду, хорошего вам вечера, — услышал он сзади голос администратора и повернулся к ней:

— Советую прикрутить! Меня тошнит от этой мерзости!

— Виктор Антонович, может давайте мы вам вызовем такси? — осторожно ответила Светлана. — Мы ведь не можем в ущерб всем остальным гостям выполнить ваше желание, ведь так?

Виктор ощутил прилив крови к лицу и голове.

— Вы свободны! — скривив губы, прошипел он.

Администратор неуверенно покивала, попятилась и вышла из ложи.

— Значит, вам всем нравится та дичь, которую поют со сцены эти оборзевшие суки? — подойдя к столу и опершись на кулаки, оглядел Виктор всех девушек.

— Любимый, ты слишком взволнован, — негромко ответила Анжелика, но глаза не подняла.

— А вы? — он повернулся к русоволосым. — Вам нравится, значит, вся та мерзость, что несется из грязных ртов этих кобыл в латексе?

Ирина и Вика переглянулись и нахмурились.

— Мы не придаём этому какого-то большого значения, — ответила недовольно Ирина. — Моя троюродная сестра там выступает, она очень хороший человек.

Виктор тяжело вздохнул — на танцполе снова начался свист и опять заиграла музыка, такая же неприятная, как и прошлые композиции.

— Блядь! — ударил он кулаком по столу. — Вы что, вообще ничего не понимаете, каждая из вас?

Все девушки напряженно смотрели на него. Парень ощущал, как злость снова закипает внутри.

«Надо выпить — вот кто меня окружает, оказывается!» — он молча взял бутылку и штопор.

— За ваше трогательное единение, дорогие мои феминистки! — язвительно произнёс он, разлив вино в бокалы и оглядев девушек.

— Зря ты так, милый, — попыталась усмехнуться Арина, когда выпили. — Ну концерт себе и концерт.

— Не придавайте этому значению, дорогой Виктор-кун, — нежно улыбнулась Хикэру. — Это очень необычная поэзия, интересный взгляд на мир.

Виктор сдержался, криво улыбнулся, налил вино, потом сел и насыпал себе рис с мясом. Музыка играла всё громче, девушки начали улыбаться и смеяться очередным пассажам со сцены, которые ему показались крайне оскорбительными.

— Я пойду танцевать! — объявила Арина.

— Да, пойдёмте, — закивали все девушки, кроме Мисаки и Анжелики.

— Приятно провести время, — хрипло пожелал Виктор — у него не получилось вложить в голос всю ту ядовитую иронию, которую он хотел.

Ирина, Вика, Арина и Хикэру вышли из ложи.

— Хорошо, что вы не поссорились с ней, — снова налив себе полный бокал вина взамен выпитого, заявил Виктор брюнетке.

— Ну, надеюсь, она не замешена в том, что было на ипподроме, — тихо ответила девушка.

— Простите, о чём речь? — поинтересовалась Мисаки.

— О событиях на ипподроме, — отпив добротный глоток, ответил Виктор.

— Не понимаю, — мило улыбнулась Мисаки.

«И не надо», — подумал Виктор, промолчал и снова налил себе вино — бутылка опустела.

В зале раздался свист и аплодисменты, одобрительные выкрики.

— Надеру тебе задницу, сволочь! — раздался громкий голос вокалистки, заиграла очередная ужасающая мелодия, Виктор чуть не поперхнулся.

«Что-то тошнит», — посидев несколько секунд недвижимо, понял он. — «Не хотелось бы облевать ложу — это не очень романтично и совсем некультурно», — судорожно думал он.

— Что такое, милый? Ты очень побледнел! — с тревогой спросила Анжелика и положила ему руку на плечо.

Это и стало последней каплей — Виктор вскочил, и еле сдерживаясь, выскочил из ложи в темный коридор. Схватившись за перила, он выдал кислейшую струю, потом ещё одну — его тошнило всем съеденным и выпитым.

Всё полетело вниз, на танцпол под их ярусом — оттуда послышались возмущённые вопли, визги и маты,