Гарри Поттер и Орден Феникса - Джоанн Роулинг

Его мгновенно оглушило от шума, и к нему, с кубком в руке, проливая на себя усладэль, подбежал абсолютно счастливый Рон.

— Гарри! Меня взяли! Я — Охранник!

— Что? О-о! Отлично! — Гарри изо всех пытался изобразить радость, но сердце его по-прежнему колотилось как бешеное, а рука страшно болела и кровоточила.

— Выпей усладэля. — Рон протянул ему бутылку. — Слушай… Не могу поверить… Кстати, куда делась Гермиона?

— Вон она, — Фред, потягивая усладэль, показал на кресло у камина, где, держа в руке опасно накренившийся стакан с каким-то напитком, дремала Гермиона.

— Вообще-то, когда я ей сказал, она очень обрадовалась, — немного обескураженно пробормотал Рон.

— Пусть поспит, — поспешил сказать Джордж. Сразу после этого Гарри заметил на лицах первоклашек, толпившихся возле близнецов, очевидные следы недавнего носового кровотечения.

— Иди-ка сюда, Рон, давай посмотрим, годится ли тебе старая роба Оливера, — позвала Кэтти Белл, — тогда надо будет только имя поменять и всё…

Рон удалился, а к Гарри подошла Ангелина.

— Знаешь, Поттер, извини, что я резко с тобой разговаривала, — начала она. — Но, сам понимаешь, быть капитаном — это такой стресс. Я начинаю думать, что бывала несправедлива к Древу. — Поверх своего кубка Ангелина внимательно следила за Роном.

— Слушай, я знаю, что он твой лучший друг, но… его нельзя назвать блестящим игроком, — без обиняков заявила она. — Впрочем, думаю, что, если он как следует потренируется, всё будет в порядке. Всё-таки у них все в семье прекрасно играют в квидиш. Искренне надеюсь, что потом он проявит себя лучше. Сегодня и Викки Фробишер, и Джеффри Хупер выступили удачнее, чем он, но Хупер жуткий нытик, вечно стонет не по одному поводу, так по другому, а у Викки куча других обязанностей, всякие собрания, общества и всё такое прочее. Она сама сказала, что если тренировки будут мешать занятиям в кружке чаровниц, то кружок для неё важнее. Ладно, как бы там ни было, завтра в два тренировка, ты уж будь любезен явиться. И, очень тебя прошу, помоги Рону чем сможешь, хорошо?

Гарри кивнул. Ангелина отошла к Алисии Спиннет. Гарри же направился к Гермионе, сел с нею рядом и положил рюкзак на пол. Гермиона вздрогнула и проснулась.

— Ой, Гарри, это ты… Слышал про Рона? Здорово, да? — слабым голосом произнесла она, а потом зевнула: — Я так ужа… ужа… ужасно устала… Не спала до часу, вязала шапочки. Они исчезают со страшной скоростью!

Гарри оглянулся по сторонам. Повсюду лежали вязаные шапочки, замаскированные таким образом, чтобы домовые эльфы могли, сами того не подозревая, взять их в руки.

— Классно, — рассеянно отозвался Гарри. Он чувствовал, что если сию минуту кому-нибудь не расскажет о случившемся, то, наверное, лопнет. — Слушай, Гермиона, я только что был у Кхембридж, она взяла меня за руку и…

Гермиона выслушала его очень внимательно. Когда Гарри закончил, она медленно сказала:

— Думаешь, ею управляет Сам-Знаешь-Кто? Так же, как Белкой?

— Ну, — Гарри понизил голос, — это ведь не исключено, правда?

— Наверно, — не очень уверенно произнесла Гермиона. — Только я не думаю, что он по-настоящему завладел ею. Он ведь возродился, и у него есть собственное тело, так что чужое ему не нужно. Думаю, он мог подчинить её себе с помощью проклятия подвластья…

Некоторое время прошло в молчании. Гарри наблюдал за Фредом, Джорджем и Ли Джорданом, жонглировавшими бутылками из-под усладэля. Потом Гермиона сказала:

— В прошлом году твой шрам болел просто так, когда никто к тебе не прикасался, и Думбльдор сказал, что это связано с эмоциональным состоянием Сам-Знаешь-Кого. Я к тому, что боль, может быть, никак не связана с Кхембридж, может, это просто совпадение и шрам случайно заболел именно тогда, когда ты был у неё?

— Она злая, — без выражения проговорил Гарри. — Ненормальная.

— Конечно, она ужасная, но… Гарри, по-моему, ты должен рассказать про шрам Думбльдору.

Странно, второй раз за последние два дня ему советовали обратиться к Думбльдору. Но Гермионе он ответил так же, как ответил Рону:

— Я не стану его беспокоить из-за всякой ерунды. Как ты сама сказала, это не так уж страшно. Шрам всё лето побаливал… Просто сегодня сильнее, чем обычно, вот и всё…

— Гарри, я уверена, что Думбльдор хотел бы, чтобы ты его побеспокоил из-за шрама…

— Да, — ответил Гарри, не сумев сдержаться, — это единственное, что его во мне интересует.

— Не говори так, это не правда!

— Я лучше напишу Сириусу, посмотрим, что скажет он…

— Гарри, ты что, разве можно об этом писать в письмах! — встревоженно воскликнула Гермиона. — Разве ты не помнишь, Хмури велел нам быть очень острожными! Ведь у нас нет гарантий, что сов не перехватывают!

— Хорошо, хорошо, я не буду ему писать! — раздражённо отозвался Гарри. Он встал. — Я пойду спать. Скажи за меня Рону, ладно?

— Ну нет, — с облегчением сказала Гермиона, — если ты уходишь, значит, и я могу уйти, не показавшись невежливой. Я совершенно измотана, а завтра мне нужно связать как можно больше шапочек. Знаешь, если хочешь, можешь мне помочь. Вообще-то, это довольно занятно, и у меня уже есть опыт, я умею вязать узоры, шишечки и всякие такие вещи.

Гарри посмотрел на её сияющее энтузиазмом лицо и постарался сделать вид, что обдумывает её предложение.

— М-м… Нет, спасибо, я, наверно, не смогу, — отказался он. — Во всяком случае, не завтра. У меня накопилась целая гора домашних заданий…

И пошёл к лестнице в спальню мальчиков, оставив разочарованную Гермиону стоять у камина.

Глава 14

ПЕРСИ И МЯГКОЛАП

На следующее утро Гарри проснулся первым и позволил себе чуть-чуть понежиться в постели и понаблюдать за пылинками, которые кружились в луче солнечного света, проникавшего сквозь зазор между занавесями балдахина. Он наслаждался мыслью, что сегодня — суббота. Казалось неправдоподобным, что первая неделя семестра, которая, как один длинный урок истории магии, тянулась целую вечность, всё-таки подходит к концу.

Судя по сонной тишине спальни и мятной свежести солнечного луча, рассвет наступил совсем недавно. Гарри отдёрнул полог, вскочил и начал одеваться. В комнате царило безмолвие, слышалось лишь размеренное, глубокое дыхание его одноклассников и отдалённое щебетание птиц. Он осторожно открыл рюкзак, достал перо, пергамент и спустился в гостиную.

Там он направился прямиком к камину, огонь в котором давно потух, уютно устроился в старом, мягком, любимом кресле и принялся разворачивать свиток, одновременно оглядывая комнату. Скомканные обрывки пергамента, старые побрякуши, банки из-под зелий, конфетные обёртки, которыми обычно бывала завалена гостиная к концу дня, сейчас исчезли, как исчезли и все разложенные Гермионой шапочки. Смутно подумав о полчище эльфов, которые, сами того не желая, обрели свободу, Гарри вытащил пробку из бутылочки с чернилами, обмакнул в неё перо, занёс его над ровной желтоватой поверхностью пергамента, глубоко задумался… и через пару минут поймал себя на том, что бессмысленно смотрит в пустой очаг, абсолютно не зная, что писать.

Теперь он понимал, насколько тяжело приходилось Рону и Гермионе летом, когда им надо было писать ему письма. Как, спрашивается, рассказать Сириусу всё, что нужно, задать все наболевшие вопросы и при этом не выдать потенциальному перехватчику письма тех сведений, выдавать которые ни в коем случае нельзя?

Довольно долго Гарри просидел неподвижно, невидяще глядя в камин. Затем, собравшись с духом, он ещё раз обмакнул перо в чернильницу и решительно принялся водить им по пергаменту.

Дорогой Шлярик!

Надеюсь, у тебя всё хорошо. У меня первая неделя прошла ужасно, и я очень рад, что наконец настали выходные.

У нас новая учительница по защите от сил зла, профессор Кхембридж. Она такая же милая, как твоя мамочка. Сейчас я пишу тебе потому, что то, о чём я писал прошлым летом, случилось снова — когда я вчера вечером отбывал наказание у Кхембридж.

Мы все очень скучаем по нашему самому большому другу и надеемся, что он скоро к нам приедет.

Пожалуйста, пришли ответ как можно скорее.

Всего самого,

Гарри

Он несколько раз перечитал письмо, стараясь представить себя на месте постороннего человека, и не нашёл ничего, что позволило бы догадаться, о чём идёт речь — а также кому он пишет. С другой стороны, он надеялся, что Сириус поймёт его намёк и сообщит, когда примерно можно ждать возвращения Огрида. Спросить напрямик Гарри не решился, опасаясь привлечь излишнее внимание к миссии Огрида.

Письмо было короткое, но его написание заняло чрезвычайно много времени; пока Гарри над ним сидел, солнечные лучи успели доползти до середины комнаты, а сверху, из спален, уже доносился шум. Аккуратно запечатав свиток, Гарри через дыру в стене выбрался из гостиной и отправился в совяльню.