То «заика», то «золотуха» - AnaVi

во времена войн. Той же всё и… особо памятной… Второй мировой! Да и в случае же всё — с немцами. Фашистами… А я!..

— Что ж!.. Мы этого — уже не узнаем… — Поднял и тут же опустил громкость голоса он, повторив затем и мой же жест головой. — Но и знаешь что, ты убила его — не просто так: ты спасала — родного человека! И уже за это — заслуживаешь похвалы и награды!

— «Награду» — ещё надо реально заверить, если уж и не «заслужить». Как и… «похвалу»! А для меня — номер уже давно вышел и… «издан»: в публикациях и… «тиражах»! — Усмехнулась я и, оправив одежду, уже и встав даже на ноги, направилась к белой деревянной двери с золотой круглой ручкой. — Спасибо, что выслушали!..

— «Тебе» — спасибо!.. Если вдруг что-то случится, вдруг ты ещё что-то вспомнишь, или возникнут какие-то проблемы иного характера — свяжись со мной. Вот… Возьми, пожалуйста, мою визитку! — Нагнал всё же со спины меня врач и протянул небольшую белую карточку со своими данными. Переняв её, из рук в руки, я вновь надсадно улыбнулась, но и ответила же — перед тем, как и покинуть кабинет. — До встречи, доктор!

*

Остановив диктофон и стерев белым тканевым платком из левого же переднего кармана своего пиджака пот со лба, врач тяжело выдохнул, такого — ещё не было в его «врачебной практике», и, мельком осмотрев кабинет, кое-как приведя ещё параллельно и в покой своё же дыхание, попросил секретаря — узнать номер домашнего телефона этой самой пациентки! И, как только заветные шесть цифр были найдены, он, не теряя ни секунды, набрал их — на своём белом же стационарном телефоне, установленном на столе, с тонкими белыми проводами, ведущими в круглую прорезь его и к белой же пластиковой розетке на стене: желая лично поговорить и так же рассказать, как минимум и одной же, главной, из этих двух женщин, какая у неё — замечательная дочь!

Всего пара гудков, и вот, на другом конце провода — слышится приглушённый женский голос:

— Алло?

— Здравствуйте! Могу я поговорить с… Анной?

— Она — отошла… Могу я Вам — чем-то помочь? Или ей что-нибудь передать, чтобы, вернувшись, она перезвонила — сама и лично же Вам? — Недоверчиво проговорила женщина, еле заметно ещё и между — всхлипнув при этом.

— Извините!.. А с кем я — имею честь?..

— Ирина… Мама Анны и!..

— И бабушка — Оли. Верно? — Продолжил он за неё и одновременно «ней», но и всё-таки — с вопросом: не решившись пока «жечь» и сразу же всё — «с напалмом».

— Да… А откуда Вы?.. — И голос её резко поднялся с недоверчивого до злого. — Говорите, что передать Ане, и!..

— Видите ли… — покрутив правой рукой белый провод, мужчина начал не спеша накручивать его на свои пальцы, — …я уже давно занимаюсь той историей, связанной ещё и с вашей семьёй, и… хотел бы сказать, что у Вас — замечательная внучка! Очень храбрая и… Вам, определённо, повезло с ней! Спасибо… и Вам же… за неё! — Вот только и по ту сторону — уже никто не разделил этого его энтузиазма; разве что — молчанием. — Ирина?..

— Откуда Вы — всё же знаете её? — Прошептала женщина.

— Она заходила ко мне — и дала почти точную картину произошедшего!.. Извините! Мне очень жаль, что именно и Вам — пришлось всё это перенести и… пережить! — Снова — молчание: только и на этот раз — куда более напряжённо-тяжёлое. — Подождите… Как?..

— Что, как? — Недопонял он и нахмурился, переспросив.

— Как Вы — говорили с ней? — Теперь — она была напугана, но и старалась же ещё пока не показывать этого сполна: сначала — всё узнать, а уже после — реагировать.

— Она пришла ко мне — на сеанс!.. И мы… где-то с полчаса-час… проговорили о…

— Зачем Вы — так?! — Прокричала женщина, прервав его, и тут же заплакала. — Что я Вам такого сделала?! Что мы — Вам?.. Что Вам от меня и нас — нужно?!

— О чём Вы?..

— Зачем Вы издеваетесь — над нами?! Вам кажется это — смешным? Хватит! Это — не шутки, понимаете? С таким — не шутят! Хотите посмеяться?.. Так сходите — на какое шоу или… «комедию»! Зачем Вы рвёте нам — сердце?! Вы не могли — говорить с ней. Не могли! Хотя бы и потому, ч… П-потому, что… — Она даже начала — заикаться и почти задыхаться. — Потому, что — она умерла в тот день: в день — когда произошёл теракт!

— Как?.. — Выдохнул врач и, при своей и так бледности, побледнел — ещё больше.

— А то Вы не знали!.. Тоже мне… Хранитель! Психотерапевт… Тьфу! Она — спасла свою мать, выстрелив в террориста! Но… При падении… Он всё же успел — выстрелить в ответ и… Попал ей — прямо в сердце! Серебряной пулей! Вот так и закончился для нас — ваш нацистско-расистский теракт: демоны — против ангелов и людей. И кто ещё — кто! Она — умерла! Моей внучки — нет! Её «больше» — нет!.. Не звоните сюда! — И из трубки — начали доноситься губки. А врач — так и не убрал её от уха, смотря в одну точку — перед собой: то, что он был в шоке, ничего не сказать — он был в ступоре и просто не верил в и услышанному! Я же — разговаривал с ней и… Видел — её!

Затем, более-менее уже придя в себя и нажав на чёрную кнопку диктофона, воспроизводящую запись, он услышал — лишь одни свои вопросы. А вот ответы… Ответы — были будто за- и стёрты: вместо них же — был просто белый шум, с тихим стуком его карандаша и… хрипами его же дыхания! В голове же — не укладывается. Как?..

— Этого просто — не может… Не могло быть! Она же — была жива и… Была — здесь!

Начав уже даже и