Осколки тени и света - Мара Вересень

что возник из ниоткуда. И не заговори, эльф и дальше продолжил бы его игнорировать, как дерево или столбик коновязи. Но тот заговорил.

Тьен Эфар оставил меня и в несколько летящих шагов оказался рядом с некромантом. Они замерли друг напротив друга на расстоянии протянутой руки, странно похожие при том, что абсолютно разные. И одновременно отпустили силу.

Не было никакого сияния, молний и прочих визуальных эффектов, просто окружающее, подернувшись жемчужной дымкой, замерло. На один долгий, невозможно долгий миг. И я, рванувшая следом, будто боялась, что они сцепятся, как два кота в подворотне, снова почувствовала себя камнем.

— Я вижу тебя, осколок прошлого. Таких как ты больше нет, — звенела тонкая светлая струна.

— И я вижу тебя, голос мира. Таких как ты почти не останется. Скоро, — гулко вибрируя отвечала другая, самая низкая, цвета темной меди, распадаясь на несколько голосов.

Волоски у меня на коже встали дыбом

— Не так уж и скоро, — усмехнулся Альвине, прикрыл мерцающие золотом глаза, будто читал по памяти или слушал кого-то далекого и повторял вслед за ним. — Не так уж и… Инне’Кайт тен’Морн.

— Я тоже умею играть в эту игру, м-м-м… Эллевиен тен’Фири, — вкрадчиво произнес ужас и тут же спрятался. Вытянувшие трещинами зрачки в угольях глаз снова разбежались по радужке. Черной.

Мир вздохнул, время пошло. Они больше не смотрели друг на друга. Смотрели на меня, держащую их обоих за рукава.

Две пары обеспокоенных глаз.

— Испугалась, искорка? — тепло спросил Альвине, погладив меня по сведенным пальцам.

Темный скривился, будто ему уксуса на хвост налили. И дернул рукой, освобождаясь.

— А без пафоса и упражнений на гибкость языка нельзя любезностями обменяться? — поинтересовалась я. Деть руки было некуда, и я скрестила их перед собой.

— Можно. Если бы некоторые вовремя вспоминали слова приветствия вместо того, чтобы поучать, — немного высокомерно произнес Эфарель. — У меня и без случайных темных учителей более чем достаточно. Где ты еготакоговзяла? Кто он тебе?

— Он мой… У нас договор, — поправилась я. — Деловое соглашение.

Теперь уже эльф скривился. В его исполнении это выглядело вполне мило и совсем не относилось к сказанному. Альвине нервно потер браслет на руке, явно доставляющий беспокойство, спросил здесь ли мы намерены остановиться и поспешно попрощался, пообещав мне более долгую и приятную беседу.

Едва он нас оставил я тут же вспомнила что устала, грязная и есть хочу. Организм тоже вспомнил и поддержал утробным урчанием, совершенно не стесняясь присутствия Ине, хотя при наследнике Эфар и звука не издал. Как могла изобразила невозмутимый величественный вид.

— Идем, — ворчливо сказал каланча, блеснул алыми точками в глазах и ехидно добавил, — ииискорка.

Я вдохнула с намерением повопить у каланчи в голове и передумала. Странно как его Альвине назвал — осколок прошлого. Меня — не менее странно, но он звал меня так и раньше. Из-за отца и слабого огненного дара. Меня даже в школу для одаренных не приняли, поэтому я заканчивала обычную. И обязательные курсы для тех, у кого дар хоть немножко есть, но до нижнего порогового значения не дотягивает, а потому не подлежит обязательной сертификации. Я сначала ужасно расстраивалась, но папа помог понять, что в мире есть множество других интересных занятий и помимо магии и приводил в пример маму с ее лавкой и увлечением магмобилями.

Еще было странным, что каланча не поинтересовался, откуда я настолько близко знакома с Альвине, что он позволяет себя обнимать, зато устроил завуалированный допрос мелкоглазому суетливому служащему гостиницы. В ходе допроса выяснилось, что наследник Эфар бывает тут довольно часто, потому что большинство прибывающих через западный въезд останавливаются именно тут.

— Зачем ему это? — встряла я.

Несколькими минутами назад мне недвусмысленно вручили ключ от комнаты и в нее же и послали, но мне тоже было любопытно, а потому я осталась послушать, таская из миски на стойке восхитительно вкусные поджаренные орешки. В качестве оплаты Ине предложил два мерцающих изумружных накопителя, небольших, но ровного густо-зеленого цвета. Ларец-анализатор, куда служащий сунул камни, издал мелодичный дзынь. Лицо мелкоглазого тут же подобрело, а мы из каких-то с улицы стали клиентами. Орешков ему было жаль, но поболтать охота.

— Зачем? За новостями и контрабандой, — неприятно, но старательно улыбался тип, похлопывая рукой по стопочке газет.

С желтой страницы «Сплетника» недельной давности на меня смотрело лицо вампира, до дрожи похожего на Ромиса Эверна. Магография была нечеткая, так что это вполне и вероятнее всего был не он. Но память странная штука, цепляется за мелочи и бьет по больному, не спрашивая, готов ли ты держать удар. Мне мгновенно перехотелось всего, кроме как уйти. Неужели я никогда не перестану чувствовать свою вину за то, что он остался на той дороге и так и не нагнал меня?

Глава 2

Ине нагнал. Молчаливой горой встал рядом, большая ладонь уверенно накрыла мою дрожащую руку, которая никак не могла попасть ключом в замочную скважину. Направила, повернула.

— Обычное дело. Эмоциональный откат. — Ключ остался в замке, моя рука в руке темного. — Владеющие таким сильным даром, какой достался этому юнцу, учатся управлять им очень долго. А на орехи в процессе, — Ине смахнул с моей ладони тонкий лоскуток прозрачной шелухи, — получают окружающие.

Пальцы из руки некроманта я вытаскивала по миллиметру, не смея поднять взгляда, стыдясь своей реакции на снимок в газете и последующее бегство.

— Думаешь, нас пустят посмотреть Эфар-мар? — отобрав свое спросила я, потыкав ногой в порожек.

— Тебя — может быть. А таким как я, не место в сердце Светлого леса.

Темный оперся о косяк локтем, и теперь его рука щекотно задевала волосы, которые только-только погасли и тут же снова принялись тлеть.

— От того что ты некромант? Из-за проклятия?

— На твоем месте я бы вымылся, поел и отдохнул, но ты же не усидишь, если твой остроухий приятель позовет погулять, — оставив вопросы без ответа сказал темный, шевельнул пальцами и поддел прядку.

— А ты?

— Вымоюсь, поем и отдохну. Все равно сама ко мне прибежишь.

— С какой радости?

Каланча свел глаза в кучу, обхватил руками горло и изобразил предсмертный хрип.

Я вспыхнула от корней до кончиков и захлопнула дверь у него перед носом. Придурок.

Ключ так и остался в замке снаружи. Сейчас запрет еще… Нужно было выглянуть и забрать, но я продолжала стоять перед дверью и прислушиваться. Большая молчаливая гора все еще была там. Дышала. Пахла горячим железом и немного лавандой.

Я чувствовала под ладонью дерево, подняла руку и приложила ее к двери на уровне груди. На уровне