Прутский Декамерон - Алекс Савчук

– Я учту, – вставил Гриша и судорожно сглотнул. – Только… можно я спрошу?

– Валяй.

– Скажи, почему сумма не круглая?

Я поднял уже руку, чтобы хотя бы шутя шлепнуть его по лысине, но потом, сдержавшись, с сожалением опустил:

– Круглыми бывают только идиоты, Гриша. Ну да ладно, – снисходительно заключил я, – к тебе это не относится. – И, сделав серьезное лицо, предупредил строго: – Только, естественно, никакой самодеятельности, она будет со мной до самого расчета, уяснил? Если мы с тобой вообще о чем-либо окончательно договоримся.

– Уяснил, – прошептал Гришаня. Я еще некоторое время зачем-то мутил, морочил ему мозги, расхваливая Катьку, и под конец мы договорились о том, что у всех троих будет неделя подумать. После чего мы созваниваемся, и он – Гриша (это его собственные слова) прилетает за Катей в наш город на «крыльях любви».

– А у тебя, Савва, говорят, красивая жена? – неожиданно спросил он.

– Не продается, – довольно резко оборвал я собеседника, желая прекратить эту тему, и хлопнул его ладонью достаточно сильно по плечу, хотя по-прежнему испытывал огромное желание заехать прямо по лысине.

Григорий вновь сник.

– Не тасуйся, Грегор, – сказал я ему на прощание. – Это будет самой удачной твоей сделкой, может быть за всю жизнь.

Когда Гриша, перекинувшись двумя словами с Катькой ушел, я подумал, что ему, возможно, плевать на такую сумму, и что он хочет, и может, таким образом, от меня окончательно избавиться, а в этот момент сам предмет обсуждения и торга – Катька – подошла и спросила:

– Ты что, всерьез все это говорил? Ну, насчет денег и тому подобное?

Я с удивлением и недоумением на нее уставился: мне казалось, что это было именно то, чего Катька подсознательно хотела и подспудно добивалась.

Поэтому я сказал осторожно:

– Таким образом, Катенька, ты сможешь устроить свою жизнь, свое будущее. В конце концов, не вечно же по барам и блатхатам шляться-болтаться. Еще пара лет и малолетки подопрут, вытеснят тебя с этого поприща, помни – бабий век очень короток.

В общем, я стал развивать эту тему вширь и вглубь, и вскоре добился того, что Катька надулась и вообще перестала со мной разговаривать.

Когда мы вернулись в гостиницу, оказалось, что Яшка уже давно ждет нас, и мы сразу, погрузив свои вещи и многочисленные коробки в машину, выехали в наш прекрасный южно-молдавский город. Всю дорогу я сидел, прижавшись виском к прохладному стеклу дверцы и размышлял о том, что в бизнес совместно с Яшкиными друзьями мне не удалось влиться – вместо этого мы с Катюшей все время на рестораны ухлопали, – но все же прибыль с этой поездки, как ни странно, я возможно сумею еще получить, и с неожиданной стороны – от случайно встреченного нами влюбившегося в Катерину Григория.

Через несколько дней мы с Катериной встретились в баре и серьезно обо всем поговорили, причем поначалу мне пришлось ей чуть ли не по голове стучать, чтобы до нее все дошло, и в установленный час мы с переговорного пункта, что в центре города, позвонили Григорию. Я думал, что у Гришки за прошедшие дни наступит похмелье и он с шуткой ответит на мой звонок, или не станет разговаривать вообще, но он, оказывается, с нетерпением ожидал звонка, и голос его в трубке, несмотря на помехи на линии, был возбужденным и счастливо-восторженным.

«Григораш, это ты?» – спросил я его, сознательно произнеся его имя на молдавский манер, но он не отреагировал на юмор, спросил, где Катерина и тогда я передал трубку и позволил Катьке сказать в трубку всего несколько слов: «Приезжай, найдешь меня в баре, жду», после чего, нажав на рычажок, прервал разговор. Тут же, в переговорной, Катька вдруг прильнула ко мне и заплакала.

Здоровенная телка, а ведет себя как маленькая, ей-богу.

Растроганный, я в эту минуту понял, что она, при всей своей шикарной внешности и неправедном образе жизни, в сущности, совсем еще девчонка – наивная и глупая – и ничего хорошего в этой жизни не видела.

Гришка примчал в наш город на следующий день «на крыльях любви» – за рулем автомобиля «волга»; мы ожидали его, как и договаривались, в баре. Он отдал мне в толстом пакете обещанные сто «катенек», 10 штук (десять тысяч рублей по нашему), а вместо ста рублей он подарил мне перстень с бриликом ценой не менее чем в полторы штуки, а Катьке навез кучу подарков еще, наверное, на такую же сумму.

«Боже ж мой, что только любовь с людьми делает?» – подумал я, с интересом разглядывая подаренный мне перстень – я, как истинный голожопый пролетарий в энном поколении, не люблю всякие эти побрякушки, не разбираюсь в них и поэтому никогда не ношу, включая и обручальное кольцо, купленное мне когда-то за 27 рублей. Однако Гришка поразил меня более всего этим жестом, говорящим о широте его натуры.

Катька тем временем увезла своего женишка знакомиться с родителями, которые, по-моему, были одного с ним возраста. Ну а я, согреваемый увесистым свертком и перстнем, отправился домой. «Десять тысяч, – удивлялся я вернувшись домой, разворачивая пакет и раскладывая деньги на столе, – всего месяц назад Илюша, Катькин дружок-одноклассник, предлагал мне купить ее за десятку, или за ведро вина. Но я молодец – десятку сэкономил, даром девушку забрал. И теперь вот Катькина цена выросла ровно в тысячу раз от первоначальной».

Через месяц в Кишиневе, в одном из лучших ресторанов города, состоялась свадьба – Катрин и Гриша сочетались законным браком. Мне тоже пришлось отправиться туда – я не очень хотел, конечно, но Катька настояла. И поехал я туда не один – все гости и родители разместились в заказанном женихом автобусе «Паз», а мне места не хватило, поэтому отправился я на такси вместе с очаровательной девушкой Наташей – совсем еще девчонкой шестнадцати лет от роду. При чем внешне она обалденно походила на Катьку и была почти такой же рослой – и приходилась ей, как вы уже догадались, младшей сестрой. Сестричка была многообещающе хороша, а главное – я не улавливал от нее того запаха, который так отпугивал меня от Катьки. И все в ней, Наташке, было замечательно, и даже великолепно, лишь не хватало какой-то изюминки, шарма что ли, которым природа в изобилии одарила Катьку, но я делал девушке в этом плане скидку – какие ее годы, слишком молода, все еще приложится.

Свадьба, что и говорить, была роскошная, невеста – само великолепие, жених – как не слишком красивая, но надежная и драгоценная оправа к ней; стол соответствовал, гости – сплошь солидные и деловые, но… празднество протекало не слишком весело и Катька – вот же стерва все-таки! – в тот момент, когда мне предоставили для поздравления микрофон, и я уже, было, открыл рот для приветствия, стала со мной рядом и сказала: