Молитва по ассасину - Роберт Ферриньо

Сара принялась массировать перенапряженные мышцы шеи.

Ракким безрадостно улыбнулся.

— Видела бы ты мать — добропорядочную мусульманку, совершавшую намаз пять раз в день и откладывавшую деньги на хадж с пяти лет. Это добрая мать убила одного из оборотней, тощего придурка в косичках, проломила ему голову камнем, даже не моргнув. Хвала Аллаху милостивому.

— Только Аллах оберегает нас от людского зла, — повторила по памяти Сара.

Ракким покачал головой.

— Я нашел звериную тропу, настолько незаметную, что я сам едва рассмотрел ее, но другого пути не было. Я велел отцу уводить семью и не оглядываться. Сказал, что останусь здесь и буду убивать оборотней по одному. Я приказал ему убегать, но он едва дышал, а из носа на волосы девочки текла кровь. В лунном свете она казалась черной как нефть. — Он ощутил прикосновение Сары, словно она проникла в его тело. — Я велел им уходить, а он передал мне девочку и побежал по кустам. Умышленно шумел, ломал ветви, кричал… и оборотни бросились за ним. Он спас нас. Робкий мужчина, с большим животом, в очках, увел от нас убийц. Я прижал его дочь к груди и бросился бегом по тропе, вместе с ее матерью и братом. Мы не остановились, даже когда услышали крик ее отца. — Он посмотрел на Сару. — Вот что было дальше.

Она поцеловала его в щеку.

— Я люблю тебя.

— Я пообещал им, что вывезу их в Канаду. Сказал, что защищу.

— Где они сейчас?

— Девочка… умерла у меня на руках. Ее мать и брата я привел в «Зеленый вереск», оставил у сквоттеров. Приехал за ними через неделю, но они отказались уходить. Сквоттеры приняли их. Признали желанными гостями. Оба похоронены здесь, рядом с девочкой.

Он проехал еще примерно милю, прежде чем Сара заговорила:

— Ты собираешься заманить ассасина в одну из ловушек оборотней. Задумал это еще в доме Мириам. Именно поэтому ты не стал снимать «жучка» с машины.

Ракким кивнул. Он любил эту умную девушку.

— Почему в ловушку должен попасться он, а не мы?

Бывший фидаин нажал на сцепление, позволив машине остановиться. Выключил фары. Ветер немилосердно раскачивал деревья, срывая с них мертвые листья. Дорога шла вниз, прямо через их корни. Идеальное место для ловушки — любой водитель постарается быстрее миновать густой лес и повысит скорость, используя уклон дороги…

— О, — произнесла Сара слабым голосом. — Все понятно.

Ракким вылез из машины.

— Садись за руль, если что-нибудь случится… Если у меня ничего не выйдет…

— Все выйдет.

Капли стекали по его лицу.

— Если я попаду в засаду, съезжай на обочину и гони вперед. Не останавливайся, чтобы подождать меня или ради чего-нибудь еще. Возвращайся на ранчо Джил. Я найду тебя.

— Мне не страшно. — Она явно солгала, но сама попытка подбодрить его Раккима весьма порадовала. Сара села за руль. — Разбомбить священный город, обвинить во всем евреев… Старейший обречен. Именно поэтому его планы были сорваны. Мы — орудие в руках Всевышнего. Аллах всемогущ. Он не допустит нашего провала.

Ракким поцеловал ее в губы, наслаждаясь их теплом.

— Как скажешь.

Сара потянулась к нему, но он убежал вперед по дороге. Ветер усилился, прижимая мокрую одежду к телу, но как приятно оказаться в лесу, ощущать живой холод, колыхание воздуха. Спустя несколько минут далеко за спиной Ракким услышал хруст гравия. Сара пустила машину накатом, заглушив двигатель и выключив все огни. Он предпочел бы оставить ее на месте, однако оборотни вряд ли патрулировали дорогу всю ночь напролет. Сквоттеры постоянно отражали их нападения, но никто и никогда не нападал на самих оборотней. Тем не менее бывший фидаин внимательно приглядывался к зарослям, держась обочины, а когда в темноте треснула ветка, мгновенно пригнулся и приготовился отразить атаку.

Лишь через милю ему попалась пересекавшая дорогу полоса плотной ткани с торчащими из нее шипами. Ее выкрасили черной матовой краской и мастерски замаскировали — Ракким едва не наступил на нее. Оттащив находку в кусты, он прислушался. Ничего. Закрыв глаза, он немного подождал и снова открыл. Только человек с уровнем подготовки фидаина мог заметить тусклый огонек, мерцающий среди деревьев. Вероятно, фонарь со свечой. Ракким пробежал по дороге еще ярдов двести, но больше никаких ловушек не обнаружил. Оборотни рассчитали все верно — шипы должны пробить колеса машины, в каком бы направлении она ни ехала, а затем автомобиль неминуемо свалится в низину или налетит на дерево.

Он добежал до Сары, велел ей проехать немного вперед и уложил на место полосу. Ракким собрался было сесть за руль, однако девушка молча указала ему на место пассажира. Снаружи из-за шума дождя двигатель работал почти неслышно, в салоне же он тарахтел не хуже шагающего экскаватора. В любой момент из леса могла вывалить толпа завывающих безумцев в расплывающейся под струями дождя боевой раскраске.

— Медленно тронься с места…

Сара вжала в пол педаль газа. Гравий брызнул из-под колес, и машина понеслась вниз по склону. Она включила дальний свет.

— Что ты делаешь?!

— Ты говорил, что ассасин будет останавливаться и трогаться с места одновременно с нами. — Девушка не убирала ноги с педали. — Наверное, лучше будет, если он промчится по шипам на хорошей скорости.

Ракким оглянулся. Идея действительно здравая.

— Только постарайся не вылететь за обочину. — Ему почудилось, будто далеко позади, у поворота на лесную дорогу, мелькнули фары. Как оказалось, темноту всего лишь разорвала очередная вспышка молнии. Тем не менее он продолжил наблюдение.

32

Перед утренним намазом

Дарвин сидел в машине с выключенными фарами, слушал стук дождя по крыше и вспоминал молодого красивого полицейского. Как же тщательно тот мыл ноги, готовясь к намазу. Он, вне всякого сомнения, со всей серьезностью подходил к исполнению священного ритуала. Говорят, хорошему мусульманину надлежит постоянно пребывать в готовности встретить смерть. Если так, то Дарвин выступил для него в роли орудия божественного провидения, реализовал…

От размышлений метафизического характера его оторвал громкий писк. Светодиоды, вмонтированные в очки ночного видения, горели ярче падающих звезд, а писк становился все более пронзительным. Куда спешите, голубки? Дарвин вжал в пол педаль газа. Колеса завизжали, проворачиваясь на мокром асфальте, и машина, оставив след из жженой резины, понеслась по дороге.

Умный ход со стороны Раккима — рвануть с места после пятнадцатиминутной остановки. Почти верный способ сбросить хвост. Если, конечно, у преследователя нет такого прибора слежения. Скорее всего, они догадывались о слежке, тем не менее тактику выбрали верную. Иного он от Раккима и не ожидал. Нынешнее задание содержало одну уникальную особенность — противоборство.

Нельзя сказать, будто все предыдущие задания не несли в себе риска или опасности. Иначе просто быть не могло. Потому Старейший и пользовался его услугами. Как-то раз Дарвин избавил старика от могущественного, но отличавшегося либеральными взглядами аятоллы. Он убил его прямо в мечети, пока тот готовился к утреннему намазу. Идеально точно рассчитал момент для нападения. Телохранители и прислуга стояли у дверей, из-за призывов муэдзина совершенно не различая предсмертных стонов собственного босса. Дарвин улыбнулся. Он вырезал звезду Давида на груди еще живого аятоллы. Тот даже слабо сопротивлялся, но не мог кричать: ассасин заткнул ему рот поросячьим эмбрионом. Подобные творческие штрихи служили предметом особой его гордости. Именно так. Планирование операций представляло собой довольно интересное занятие, однако их исполнение частенько бывало сопряжено с весьма опасными ситуациями… впрочем, именно такие импровизации, имевшие сходство с джазовыми, вызывали у Дарвина наиболее приятные воспоминания.

И когда настанет пора убить Раккима, он позаботится о том, чтобы метод убийства был достойным. Может, имеет смысл отвести какую-нибудь роль этой девушке? Саре. Говорят, дикие голуби никогда не расстаются. Или это всего лишь легенды? Дарвин вел машину кончиками пальцев, не сбрасывая скорость на поворотах и наслаждаясь визгом шин. Многие считали, будто любовь равносильна бессмертию в этом развратном материальном мире. Дарвин их точку зрения не разделял. По его мнению, любовь как раз являлась первым неуверенным шагом к смерти. Своего рода робким прикосновением к холодной бесконечной ночи. Он вел машину, почти не глядя на дорогу, и вспоминал, как Ракким и Сара обнимались в спальне Мириам Уоррик, как нежно касались друг друга перед тем, как грудью встретить опасность и неведение. Ассасин представил их сидящими на дереве подобно голубкам и целующимися. Пусть оставят эту вечную любовь себе. Дарвин предпочитал вечную жизнь.